Юля передернула плечиками:
– Все равно по международным соглашениям бразильские власти должны будут ее выдать для правосудия.
– Ты, конечно, лучше разбираешься в вопросах права, но, скажи мне, почему все преступники еще со времен Второй мировой войны скрываются в Латинской Америке? – пошел в наступление Алекс.
«На его месте я вообще лучше бы помолчала, – подумала Алина. – Юля и так вся издергалась, видно, переживает, что не справится с работой. Похоже, она девушка честолюбивая, и для нее особенно болезненно признавать собственную несостоятельность. Так Алекс может под горячую руку и от ворот поворот получить!»
– Прекрати разговаривать со мной в издевательском тоне! – почти срываясь на истерический крик, подала голос Юля, но быстро опомнившись добавила: – Помоги лучше! Не знаю, за что хвататься в первую очередь!
Алина осторожно, чтобы не заводить дальше и так до предела издерганную девушку, добавила:
– Я вам уже сказала, что успела познакомиться с Лучаной Маркес. Так вот, она мне рассказала, что родители ее матери – немцы. Вполне возможно, как раз из тех, что поселились в Бразилии после войны, – и без особого перехода добавила: – Я готова принять посильную помощь в расследовании!
Юля удивленно подняла глаза:
– Вы?
– Если у вас есть сомнения по поводу моей личности, можете поинтересоваться у Элеоноры Шур или комиссара Петера Штрауха. Он, кстати, работает еще в Комиссариате?
– Вы знакомы с господином Штраухом? – удивленно переспросила ее молодая сотрудница полиции.
– Не то чтобы мы были с ним близкими знакомыми, – с улыбкой ответила Алина, – но пришлось сталкиваться по одному делу, которое он вел два года назад.
– Дело в том, что Петер Штраух теперь большой начальник и работает в министерстве внутренних дел в Берлине, – разъяснил вопрос Алекс.
– Ого! Неплохо он взлетел за два года.
– Насколько я знаю, Штраух прекрасный специалист, но чтобы сделать крутую карьеру этого недостаточно. Тут еще и господин случай должен вмешаться. Вот он и вмешался в лице его однокурсника, который стал зам. министра и решил собрать под крылышко своих людей.
«Однокурсник, однокурсник! – мелькнуло в голове у Алины. У нее, как всегда, включился участок мозга, формирующий ассоциативный ряд. Так уж сложилось, что ее память завязывается именно такими „узелками“ ассоциаций, реагируя на ключевое слово своим „кстати, о птичках“. – Что по поводу однокурсников? Ах, да – письмо покойному Коновалову отправил его однокурсник-академик из Москвы. Вот она, студенческая дружба – академиком стал или министром, а друзей из альма-матер не забывают…»
– В любом случае, я рада, что у Петера Штрауха такой карьерный подъем, передавайте ему привет при случае.
– Передам, конечно. Он заходит к нам, когда бывает в Дюссельдорфе у родителей, – у Юли заметно улучшилось настроение. – Так что вы там по поводу Лучаны Маркес сказали? Она, получается, – немка?
– Наполовину. Отец у нее бразилец, это и по фамилии видно…
– Фамилия ничего не значит, – вмешался Алекс с присущей журналистам привычкой противоречить, – посмотрите, как Германия постепенно наполняется раскосыми и темнокожими Мюллерами и Шмидтами.
– Тем не менее, они тоже полукровки, другое дело – немецкие гены у них оказались в подавленном рецессивном состоянии. В Москве, кстати, тоже немало темнокожих Ивановых и Петровых, – решила подискутировать с коллегой Алина. – Я лично, хоть и не специалист в этом вопросе, но считаю такой процесс смешения кровей весьма благотворным для генофонда человечества.
– Лет шестьдесят-семьдесят назад за такие слова ты могла в концлагерь загреметь! – «пошутил» Алекс.
– Добавь – «в Германии». Но в то время я вряд ли могла бы здесь оказаться. Разве что в товарном вагоне в качестве бесплатной рабсилы для «великого рейха».
Алекс решил блеснуть своими познаниями и продолжил словесную перепалку:
– А что вы скажете по поводу любимой актрисы Гитлера Ольги Чеховой? Она ведь, кажется, приходится родственницей вашему знаменитому писателю Антону Чехову?
– Насколько мне помнится, Ольга Чехова была родственницей его жены, а фамилию получила от племянника писателя, за которым была замужем. А вообще, фамилия жены Антона Чехова – Книппер. Выводы делайте сами.
– Один-ноль в пользу Алины! – вмешалась заметно повеселевшая Юля. – У меня как будто камень с души свалился, когда вы свою помощь предложили. Может, и не хорошо рассчитывать, что за тебя кто-то будет решать проблемы, но хотя бы психологически значительно легче, когда знаешь, что можешь с кем-то посоветоваться. Даже если это не принесет ощутимых результатов.
– Юля, можно задам бесцеремонный вопрос?
– Задавайте! Но если сильно бесцеремонный, то могу и не ответить!
– Сколько времени ты работаешь в Комиссариате?
– Два года. Сначала в качестве практикантки, и уже пять месяцев как сотрудник отдела по работе с иностранцами. Через месяц заканчивается испытательный срок, и я или попаду в постоянный штат, или вылечу с треском. При столь «удачном» для меня раскладе, второй вариант более вероятен, – закончила Юля спокойным голосом. Похоже, что за последние пятнадцать минут разговора она убедила себя философски смотреть на превратности судьбы.
– А я вот уж десяток лет сую свой нос в разные темные делишки. Хотя в штате полиции не состою и частным сыском не занимаюсь. Натура, видать, такая. Притягивает скандальная романтика. В моем варианте это называется «журналистские расследования», – сказала Алина, восприняв откровения Юли, как приглашение к сотрудничеству. – Буду рада, если смогу помочь. Честно говоря, тут есть и доля личной заинтересованности…
Юля удивленно посмотрела на неожиданно свалившуюся подмогу в лице этой непонятной журналистки:
– Заинтересованности? – подозрительно переспросила она.
– Не подумай только, что я мечу на твое место! – засмеялась Алина. – Для сына стараюсь – очень уж ему приглянулась красотка Инес, а если серьезно – хочется встряски, засиделась я в своих бумажно-семейных делах. Не говорю, что скучно – с этим, – она кивнула в сторону старательно давящего на кнопки факса сына, – не соскучишься, но жизнь стала какой-то пресной и однообразной. А это не мой стиль бытия.
Алекс посмотрел на часы, поднялся со своего места и пошел к двери:
– Хорошо с вами, девушки, но пора к себе – надо к трем часам криминальную сводку для городской газеты подготовить. А как закончу – буду писать поэму о загадочной русской душе, особенно женской… – улыбнулся он, закрывая дверь и одновременно подмигивая Юле.
Юля скорчила смешную гримаску в сторону закрывшейся двери. «Совсем девчонка еще, – усмехнулась про себя Алина. – Конечно, ее не оставят одну расследовать дело об убийстве. Но я буду вести параллельное расследование. В конце концов, это мое личное дело. А Юля в случае необходимости даст мне нужные сведения, она даже воспрянула духом, когда узнала о моей готовности помочь…»
Алина взяла в руки факс из франкфуртской полиции и еще раз внимательно перечитала.
– Странная позиция у этих женских домов и тому подобных благотворительных организаций. Мало ли какие преступницы могут преспокойненько там ночевать, столоваться, не платя ни гроша и не предоставляя никаких документов. Пришла, заявила, что муж избил и выгнал из дома – и, пожалуйста тебе, живи сколько хочешь! – высказала свою позицию Юля. – Наверняка там полно наркоманок и воровок, если еще не хуже, а социальные работники с ними нянчатся, как с детками неразумными. Эти ушлые бабы водят их вокруг пальца, а добренькие служащие рассуждают о сострадании к несчастным. Мне приходилось бывать в нашем местном пристанище для якобы обездоленных. Не вызывают они у меня сострадания, и все тут…
– Мне тоже приходилось бывать в женских домах. Как ни печально, именно в связи с семейными драмами. Так что, я с тобой не совсем согласна. И особенно много в таких домах иностранок, в том числе – русских жен, сбежавших от своих немецких мужей. У меня большой опыт в плане смешанных браков, так что можешь мне поверить – большинство таких союзов распадаются в первые три-четыре года своего существования. Причем, если меньше трех лет – то по инициативе мужа, а если больше – то почти всегда по инициативе жены. И знаешь почему? Через три года после регистрации брака жена-иностранка получает вид на жительство в Германии, и если она использовала немецкого мужа как средство передвижения, то он ей больше не нужен. Но ведь и немецкий жених, нацеленный исключительно на иностранную невесту, в большинстве своем – личность неуравновешенная и не особенно обеспеченная. Это не только мои наблюдения, а и заключения психологов. Такой жених рассчитывает получить «покладистую» невесту и улучшить свой налоговый класс. Как только приближается срок, когда сговорчивая до сих пор супруга может позволить себе выйти из-под его контроля, у него начинаются обострения психических расстройств. В результате их жены и попадают в приюты для несчастных женщин. Конечно, я не исключаю, что туда может затесаться пара-тройка бездомных бродяжек и мелких воровок, но… Скажу тебе честно – большие сомнения у меня по поводу Лучаны Маркес. Не похожа она на убийцу и шантажистку. Наоборот, мне кажется, что она загнана в угол какими-то обстоятельствами и не знает, что делать дальше.
