Да, от гордой эскадры осталось только центральное ядро. Взрывы повторяются каждые несколько минут. Черные столбы дыма и огня и обломки судов медленно кружатся в воздухе и падают вниз, в алчные волны этого адского залива, черные столбы встают со всех сторон. «Гемпшир» плывет в окружении восьми дредноутов. Это — все. Все, что ведет под своим знаменем назад адмирал Шеклсберри, не сделав ни одного выстрела из гигантских пушек своей эскадры, даже не увидев врага, который уничтожил почти всю флотилию.
Отчаяние и мертвая безнадежность царят на «Гемпшире». Очевидно, та же картина и на других дредноутах. Работают машины, радист принимает и пересылает депеши, но количество их адресатов все уменьшается. Все матросы и офицеры на своих местах, артиллерийские расчеты стоят в башнях наготове возле орудий. Но они не знают, куда нацеливать пушки, куда стрелять, как не знают этого и их командиры. А взрывы продолжаются…
Это — невероятное, планомерное, как дезинсекция, истребление. Истребление стальных гигантов-дредноутов, которых мы до сих пор гордо считали уверенными и надежными носителями смерти и разрушения. Дредноутов, что гордо шли в наступление, укрытые толстыми прочными доспехами, вооруженные огромными пушками…
…Вот оно! Я вместе с лейтенантом Жантеном видел врага. Да, я видел его собственными глазами. Я схватил лей тенанта за руку и показал ему вниз, в волны, недалеко от нашего «Гемпшира». Вот оно!
Мимо нашего дредноута проплыла под водой странная торпеда, стальная рыба. Она плыла, оставляя позади небольшую волну, одетую сверху пеной. Плыла, будто выбирая путь, что проходил змеистой линией. На секунду показалось, что она поворачивает на нас. Я чувствовал, как дрожит рука лейтенанта Жантена. Но торпеду словно что-то потянуло — и она понеслась дальше, к дредноуту «Ноттингем», что был ближе к ней. Еще несколько секунд, и меня толкнуло в грудь воздушной волной: «Ноттингем» разлетелся на куски…
Резкий крен — «Гемпшир» поворачивает в сторону, пытаясь обогнуть огромную воронку, которая образовалась на том месте, где только что был «Ноттингем». Палуба дрожит от усилий машин, работающих на полную мощность. Да, торпеда прошла мимо нас, на этот раз мы спасены. А дальше?. Лейтенант Жантен отбросил мою руку и молча пошел куда-то. Я посмотрел ему вслед: отчаяние и равнодушная покорность судьбе — вот о чем говорила его поникшая фигура…
…«Гемпшир» остался вдвоем с «Саксией». Только два дредноута. Только два — из целой эскадры. Каждую минуту мы ждем гибели, смерти, что скрывается в этих зеленоватых бурунах. Где-то поблизости (мы не знаем, где именно) под водой ищут нас безжалостные торпеды. Ими кто-то управляет. Кто именно? Я не могу больше. Скорей бы все кончилось.
Будь что будет, я не могу больше выносить эту неизвестность. Мне хочется что-то сломать, мне хочется биться головой об стену, я не могу больше, не могу!.
…Я ошибся. По адскому морю плывут не два дредноута. Нет, не два. Только один «Гемпшир». «Саксии» больше нет. Лишь огромный водоворот, где бешено крутятся обломки того, что было когда-то одним из лучших дредноутов в мире, — лишь этот водоворот указывает место, где я в последний раз видел «Саксию». Широкие волны растут и приближаются к «Гемпширу», который на полной скорости мчится на запад, на запад, на запад…
Я не знаю, доведется ли кому-нибудь прочитать эти строки. Для кого я их пишу? Нет никакой надежды, что мы спасемся… Но я записываю все. Уже нет того безумного отчаяния, мне стыдно за то, что я писал несколько минут назад. Однако — пусть остается. Ведь так оно и было.
Подняв глаза, я вижу адмирала Шеклсберри, который вышел на капитанский мостик. Он стоит неподвижно, опираясь руками на перила, и смотрит на запад, далекий запад. Все вокруг стоят так же неподвижно. Только звенит что-то внутри дредноута от конвульсивных усилий дизелей.
Последнее действие самой крупной в мире и истории человечества трагедии близится к концу. Очередь за нами. Я не знаю, удастся ли мне закончить эту страницу. Немилосердная, незримая смерть приближается к нам, она неутомимо разыскивает…»
На этом обрываются записи Джона Олтауна. Очевидно, в этот момент дредноут «Гемпшир» взлетел на воздух, как и прочие суда эскадры адмирала Шеклсберри.
Далее газета «Таймс» поместила еще одну небольшую заметку под названием:
«Отрывки из доклада лаборатории Адмиралтейства»
Исследование и изучение загадочной торпеды, которую случайно захватил своим неводом траулер «Кинг — стоун», дали следующие результаты:
Стальная торпеда начинена взрывчатым веществом большой мощности, типа тринитротолуола.
Торпеда перемещается при помощи специального электромотора, который питается от небольшого,
но чрезвычайно мощного аккумулятора большой емкости.
Торпеда располагает магнитным оборудованием, управляющим мотором и рулями. Это магнитное оборудование реагирует на присутствие любых металлических масс на большом расстоянии и направляет торпеду на такие массы.
Напротив, любая неметаллическая преграда на пути торпеды (камни, скалы, дерево и др.) — вызывает в приборе соответствующий эффект, и торпеда поворачивает в сторону, минуя такую преграду.
Отсюда, следует полагать, что данные торпеды — неизвестное ранее, но очень мощное средство оборонительной войны. Очевидно, торпеды были заранее выпущены в залив, где они все время плавали, неизменно перерезая залив зигзагообразным путем и возвращаясь назад от берегов, пока не попали в зону, где двигались военные корабли. Тогда магнитное оборудование направило торпеды на корабли, представляющие собой большие металлические массы, и суда эскадры взлетели на воздух.
Судя по всему, Советский Союз применил в Финском заливе именно это средство обороны, что и привело к гибели эскадры адмирала Шеклсберри.
Это — все, что могли узнать читатели газеты «Таймс» по поводу трагических событий в Финском заливе на рассвете 23 апреля.
Да, необходима мобилизация
Тяжелые тучи нависли над Европой.
Заранее, казалось бы, продуманные до последней мелочи планы военного союза так называемых Заинтересованных Держав, ставившие главной задачей молниеносный удар по Советскому Союзу, победный удар, который сразу должен был окончательно переломить положение и перейти в развернутое наступление по всем фронтам, — этот план потерпел поражение. Советский Союз дал отпор, хотя комбинированный удар с трех сторон и был, казалось, совершенно неожиданным.
Поражение было очевидным для командования Первой армии. Не менее очевидным было оно и для «Заинтересованных Держав». Советский Союз не только оборонялся: в ответ на нападение он переходил в контратаку, решительно тесня врага. Такая тактика не была неожиданной для командования Армии, ибо с давних времен известно, что лучшей обороной является именно наступление. А впрочем, события с самого начала развивались совсем не так, как предполагалось продуманными и обоснованными планами. И чрезвычайное заседание Совета «Заинтересованных Держав», созванное немедленно по получении сведений о первых последствиях комбинированного удара Первой Армии, на которое вызвали и генерала Ренуара, должно было внести определенные изменения в планы.
Наиболее резко высказался маршал Кортуа. Его лицо было хмурым, слова он выговаривал старательно и твердо, будто строя из них крепость. Маршал Кортуа говорил:
— Не время и не место говорить о причинах того, что произошло. Меньше всего я хотел бы обвинять уважаемого генерала Ренуара. Он сделал все, что мог. Однако главная причина в том, что Европа дала большевикам возможность и время хорошо вооружиться и поднять обороноспособность. Вряд ли кто-нибудь ожидал от Советского Союза такой решительности. Но большевики настолько хорошо подготовились к войне, что могут теперь применять неизвестные нам средства и оружие.
Уже известные, — тихо проговорил сэр Оунли.
Да, теперь уже известные. Впрочем, нет никакой гарантии, что завтра или послезавтра нам не придется познакомиться с новыми неожиданностями, которые готовят большевики. Следовательно, я вынужден констатировать, что тактика молниеносного удара себя не оправдала. Надежда определенных кругов на то, что война будет короткой и губительной для врага, как взмах сабли — лопнула. Мне уже приходилось отмечать это и раньше. Война — это война, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Для меня нет сомнения, что наша тактика должна измениться. Я не против попыток продолжать наносить неожиданные удары с помощью средств, о которых только что докладывал генерал Ренуар. Но нужно быть готовыми при необходимости перейти к позиционной войне, которая кое в чем даже будет напоминать прошлую мировую войну. Окопы, бастионы, крепости, артиллерия, танки и, прежде всего, неограниченное количество живого, человеческого материала.
