— Ничего страшного. Я проснулась чуть раньше.
Не стала говорить, что ее разбудили, и кто именно это сделал. Отчего-то казалось, что отношения между Никиасом и Ариадной оставляли желать лучшего, но… какой прок от жалоб? Ей бы понять, что делать дальше…
— Подождать, — с милой улыбкой отозвалась Ариадна. — Кассандра еще спит. Знаю, предполагается, что она как главная наставница Искр должна просыпаться раньше всех нас, но… Кассандру, в общем-то, давно уже мало волнует, что и кому она должна. Так что спит она обычно до обеда. А может, все потому, что допоздна не может уснуть.
Она замолчала, будто бы смущенная тем, что говорила о пророчице за ее спиной. Деми все больше проникалась к ней симпатией. А вот мысль о Кассандре вызывала странные эмоции. Опаску. Настороженность. Желание понять ее отношение к ней самой.
— Вот ты где! — раздался с порога звонкий, жизнерадостный голос.
«Как много гостей», — мелькнуло в голове.
Деми, едва спустившая ноги с кровати, обнаружила у двери девушку, чье имя мгновенно подсказала ей память. Доркас. Искра Геи, богини земли. В руках она держала сверток, который тут же протянула Деми.
— Я подумала, тебе стоит влиться в наше общество. И для начала — носить нашу одежду, а не ту, которая будет постоянно привлекать к тебе внимание. Не знаю, конечно, как ты относишься к вниманию, ты симпатичная, так что я бы на твоем месте не имела бы ничего против, но так как ты Пандора, это может стать проблемой. Я думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.
Деми успевала только моргать.
— Но зная стиль Кассандры — вернее, полное его отсутствие…
— Доркас! — воскликнула Ариадна, хотя глаза ее смеялись.
— Что? Правду же говорю. В общем, я принесла тебе кое-что из одежды.
Доркас развернула сверток, являя миру изящный пеплос, обнажающий одно плечо и многочисленными складками спускающийся с другого. Кипенно-белое полотно окаймлял золотой греческий орнамент. Поначалу показалось, что платье спускается до самого пола, позволяя прикрыть неуместные, чужеродные для этого мира кожаные ботиночки с толстым каблуком. Однако правая сторона пеплоса чуть ниже бедра была полностью открыта, напоминая эффектные вечерние платья ее родной реальности. Потому Деми обрадовалась, когда Доркас с заговорщицкой улыбкой протянула ей сандалии с тонкими золотистыми ремешками.
Плохое настроение как ветром сдуло, как только Деми облачилась в новый наряд.
— Настоящая эллинида, — одобрительно улыбнулась Ариадна.
И пусть до ее красоты и утонченности Деми было далеко, стоило признать, выглядела она неплохо.
— Спасибо, Доркас.
— О, не стоит.
Деми подошла к окну, ощущая непривычный холодок справа, где плечо было открыто. Багровые тучи висели так низко, что казалось, будто в следующее мгновение небо обрушится на голову жителям Алой Эллады.
— Почему здесь нет солнца? — глухо спросила она, глядя поверх кипящих жизнью Афин.
— Гелиос на войне, как и все остальные, — подала голос Доркас. — Ему не до того, чтобы сиять для людей. Не до того даже, чтобы гореть вполсилы.
— Только Гемера нас и спасает. Она наполняет воздух слабым светом, разгоняя полумрак. Это весь свет, что нам остался.
— Как ужасно, наверное, — Деми скользнула рукой по стеклу, — постоянно жить под налитым кровью небом.
— Нам уже не до яркого солнца и голубизны небес. Выжить бы.
Деми вонзила ногти в ладони, пронзенная звенящей нотой отчаяния в голосе Ариадны. Она не могла стать всему этому причиной. Не могла. Не могла!
Но и существование древних богов она наверняка прежде считала невозможным…
Будто понимая, что ее эмоции, как в кривом зеркале, отражаются в Деми, Ариадна сгладила сказанное улыбкой и кружевной вязью слов.
— Гемера — одна из самых прекрасных богинь, которых я когда-либо видела. У нее бело-золотистые, отливающие настоящим золотом волосы и безупречная, белая, словно сливки, кожа. От нее исходит сияние…
— Как нимб? — озадачилась Деми.
— Нет. — Ариадна помолчала. — Сложно объяснить. Кажется, будто сама ее душа источает свет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Необычно для той, чьи родители — Эреб и Нюкта, — с улыбкой заметила она.
Поразительно, что дитя Вечного Мрака и Ночи воплощала собой ясный день…
— Ты помнишь! — радостно воскликнула Ариадна.
Улыбка Деми угасла.
— Знаю, — сухо сказала она. Смягчившись, вздохнула. — Наверное, я любила мифы. Или то, что вы здесь называете историей.
Ариадна понимающе кивнула.
— Еще Гемера очень… проста для богини, совсем не заносчива. Она часто блуждает по человеческим городам, ходит с нами одними улицами. Говорит с народом, успокаивает их, убеждая, что наша победа над Аресом не за горами. И хоть она — не Гелиос, не само солнце, от одного ее присутствия такое тепло на душе, такое умиротворение…
— Я однажды видела Гемеру, здесь, в Афинах. Она стояла прямо в нескольких шагах от меня! — восторженно произнесла Доркас. — А потом она опустилась на колени перед плачущей девочкой — Гемера же, как любая богиня, высокая очень, выше человеческого мужчины, — и создала для нее корону из мерцающего света. Девочка, конечно, плакать сразу перестала. Ее корона еще долго сияла, ведь в ней — частица божественного дара. Девочка бегала по улицам вместе с подружками, как маленький светлячок.
Доркас улыбалась так, будто и сама хотела оказаться на месте той юной счастливицы. Деми отчетливо представилась Гемера — сияющая, с нежной улыбкой на красивом лице. Что, если и она однажды ее встретит? Не просто девушку, женщину, подобно Искрам наделенную божественным даром, а саму богиню…
Не об этом надо думать сейчас, а о том, как оставить Алую Элладу с ее жестокими богами-воителями и сияющими богинями далеко позади. В прошлом, о котором она может никогда не вспомнить.
От этих мыслей стало не по себе, и Деми с облегчением нырнула в другие, не столь тревожащие.
— Гемера, выходит, сестра Эфира?
Ариадна кивнула.
— Каждый вечер их мать, Нюкта, накрывает Эфир, заслоняя его от всего остального мира своим черным бархатным плащом. Каждое утро Гемера разгоняет ночные туманы, проливая на них свой свет. Прежде она была верной спутницей Гелиоса, объезжала с ним мир на выкованной Гефестом золотой колеснице, которую тянула по небу четверка сотканных из огня и света крылатых лошадей. — Мечтательность и напевность в голосе плетельщицы нитей сменили мрачные ноты. На лицо набежала тень. — Так было, пока не пришла война, и Гемера не перестала сопровождать Гелиоса.
— Но если он сражается вместе с Зевсом, то Гемера…
— Только не думай, что это потому, что война — не женское дело, — хмуро вклинилась Доркас.
— И в мыслях не было, — со всей серьезностью заверила ее Деми.
— Или что прекрасные богини, подобные Гемере, боятся замарать свои руки. Просто война — не для нее. Она слишком добра и миролюбива, а прикосновения химер причиняют ей боль.
— Она тебе нравится, да? — улыбнулась Деми.
Искра Геи так же хмуро кивнула.
— Среди богов мало таких, как она.
— Доркас! — Щеки Ариадны вспыхнули румянцем.
— Что я сделаю, если это правда? — ощетинилась та. — Боги славятся не только своей силой, но и своим тяжелым характером. А их эгоизм и готовность в любой момент развязать очередную войну?
Ариадна вздохнула.
— Никто не знал, что одной из них не будет конца вовсе.
— Думаешь, это бы их остановило? — фыркнула Доркас.
Пусть Деми выступала лишь в роли наблюдательницы, ей стало неуютно от того, сколь откровенно говорила о богах Искра одного из них. Однако небесная кара не спешила настигать Доркас, что, по правде говоря, обнадеживало.
— Нет, не думаю. — Встав рядом с Деми, Ариадна подняла взгляд вверх — через окно, на багрянец неба. Тихо призналась: — Порой я скучаю по его прозрачной, чистой лазури, хотя другим его уже и не помню. Но больше сожалею о судьбе Тейи… Мы сумеем прожить и под алым небом, а ей остается лишь медленно угасать.
— Тейя? — переспросила Деми.
