«Методика» обработки узников к тому времени была хорошо отработана. Заключенного попытались сразу же сломить показаниями на него тех, кто в разные годы сталкивался с Блюхером по службе: Маршала Советского Союза А.И. Егорова, командарма 1-го ранга И.Ф. Федько, комкора Г.Д. Хаханьяна и других. Не получилось, маршал все отрицал. Его перевели в Лефортовскую тюрьму, где он попал в настоящую мясорубку. О том, как жестоко истязали легендарного героя Перекопа и Волочаевки, показывала одна из заключенных, содержавшаяся в одной камере с бывшей женой маршала Г.А. Кольчугиной-Блюхер: «… Был до неузнаваемости избит и, находясь почти в невменяемом состоянии, в присутствии ее, а также двух других его бывших жен, наговаривал на себя чудовищные вещи и просил, чтобы Кольчугина-Блюхер и остальные бывшие его жены все это подтвердили. Я помню, что Кольчугина-Блюхер с ужасом говорила о жутком, растерзанном виде, который имел Блюхер на очной ставке, бросила фразу: “Вы понимаете, он выглядел так, как будто побывал под танком”».
В литературе приводятся сведения, что к 6 ноября 1938 г. изуверам удалось-таки физически и морально сломить Блюхера, и он в течение трех дней давал письменные показания, в которых признался в участии в «антисоветской организации правых» и военном заговоре. Но если это и так, пустить показания в ход Берия и его подручные не успели. 9 ноября Василий Константинович скончался. Акт, подписанный судебно-медицинским экспертом Сименовским, констатировал, что смерть наступила от закупорки легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза. Тромб, если эксперт не покривил душой, стал непосредственной причиной, в могилу же Блюхера свели нечеловеческие побои. О его смерти было немедленно доложено Сталину, который приказал Берии тело маршала кремировать. Место захоронения праха осталось неизвестным.
В 1956 г. Блюхер и все его родственники (ни одного из них не миновали репрессии) были реабилитированы за отсутствием состава преступления. Глафира Лукинична Безверхова, с которой Блюхер состоял к моменту ареста в браке, пережила 8-летнее заключение в Карлаге, а затем находилась в административной ссылке. Ей так и не удалось найти сына Василина, которого в восьмимесячном возрасте разлучили с ней при аресте и поместили в детдом.
В 1996 г. вдова смогла издать, правда, не в столице, а в далекой Тюмени, «Воспоминания о муже-маршале В.К. Блюхере». Иногда думаешь: Бог дал Глафире Лукиничне долгую жизнь для того, чтобы она смогла, мужественно перенеся все выпавшие на ее долю испытания, донести до сегодняшнего поколения россиян рассказ о творившемся на нашей земле в 1930-е годы.
С.К. Тимошенко:
«МОЛОДЕЖЬ ДОЛЖНА СМЕНЯТЬ НАС, СТАРИКОВ»
В пятом часу утра 22 июня 1941 г. Сталин, разбуженный звонком начальника Генерального штаба Г.К. Жукова, приехал в Кремль. Там его уже ожидали С.К. Тимошенко и Жуков. Вождь никак не хотел верить в то, что Гитлер перехитрил его. «Не провокация ли это немецких генералов?» — добивался он аг наркома обороны и начальника Генштаба. А затем хотя и приказал уничтожать германские войска, нарушившие границу, но лишь на советской территории.
…Историки, описывая первые часы войны, чаще всего останавливаются на болезненной реакции Сталина. Но ведь ничуть не легче было и наркому обороны Тимошенко. Будучи, в отличие от вождя, профессиональным военным и уже по этой причине хорошо представляя, что творится в войсках, он куда глубже переживал за подчиненных, понимал пагубность указаний, оторванных от реально складывавшейся обстановки и потому вызывавших многочисленные напрасные жертвы.
Буквально перед выездом в Кремль наркому позвонил заместитель командующего Западным фронтом генерал И.В. Болдин. Он доложил, что немцы ведут интенсивный артиллерийский огонь, расстреливают войска с воздуха, границу перешли и сухопутные части. Как вспоминал позднее Болдин, Тимошенко, выслушав его, предупредил:
«— Учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не начинать.
— Как же так, — кричу в трубку, — наши войска вынуждены отступать, горят города, гибнут люди…
Настаиваю, — пишет далее Болдин, — на немедленном применении механизированных, стрелковых частей и артиллерии, особенно зенитной. В противном случае дело обернется плохо. Но нарком, выслушав меня, повторил прежний приказ».
Иначе он не мог, помня о категорическом указании вождя не предпринимать ничего такого, чем Германия могла бы воспользоваться как поводом к нападению.
Вот и сейчас, вызвав Тимошенко и Жукова в Кремль, Сталин продолжал упорствовать, что это не война, а провокационные действия. Теряя чувство реальности, утверждал: «Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города… — И, подумав немного, продолжал: — Гитлер наверняка не знает об этом»{68}. Свою точку зрения вождь переменил только тогда, когда германский посол фон Шуленбург официально заявил наркому иностранных дел В.М. Молотову об объявлении войны.
В 7.15 от имени наркома обороны была наконец отдана директива № 2, предписывавшая «войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу». Впрочем, тут же следовала и сталинская оговорка: «Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками границу не переходить». На территории врага (на глубину до 100— 150 км) разрешалось действовать только авиации{69}.
Военным руководителям трудно было понять: война стала фактом, а тут такой явно далекий от жестокой реальности приказ. Но они вынуждены были лишь принимать указания вождя к неукоснительному исполнению: иных вариантов действий, вроде добровольной отставки, система единоличной власти, утвердившаяся в Советском Союзе, не допускала.
К началу Великой Отечественной войны за плечами С.К. Тимошенко, этого еще сравнительно молодого, но выглядевшего много старше своих лет военачальника, была четверть века боев и походов. Родился он в Бессарабской губернии в семье крестьянина-бедняка. В 1907 г. закончил сельскую школу, а в 1915 г. уже на военной службе сдал экстерном за три класса городского училища.
Рядовым пулеметной команды воевал на Западном фронте. После Октябрьской революции 1917 г. вся его 4-я кавалерийская дивизия перешла на сторону новой власти. В Красной Армии Семен Константинович уже через несколько месяцев стал командиром 1-го конно-гвардейского Крымского полка. В районе Царицына он влился в 10-ю армию К.Е. Ворошилова, оборонявшую город. В этот период он близко познакомился с людьми, с которыми потом шел бок о бок несколько десятилетий — будущими маршалами К.Е. Ворошиловым, С.М. Буденным, Г.И. Куликом, генералами И.В. Тюленевым, И.Р. Апанасенко, О.И. Городовиковым. Состоялось знакомство и с И.В. Сталиным.
В ноябре 1918 г. реввоенсовет 10-й армии принял решение о создании сводной кавалерийской дивизии под командованием Б.М. Думенко, ставшей прообразом 1-й Конной армии. Его заместителем стал С.М. Буденный, а командиром одной из двух бригад был поставлен Тимошенко. Жаркие бои с белой конницей в сальских степях закалили комбрига, сделали его испытанным кавалерийским начальником. Через год он уже вступил в командование 6-й кавдивизией, входившей в состав 1-го Конного корпуса Буденного, который к этому времени вырос из сводной кавалерийской дивизии. Это был очень серьезный рост, свидетельствовавший о военной талантливости Тимошенко.
Осенью 1919 г. корпус был переброшен на Южный фронт. В районе Воронежа Семен Константинович участвовал в разгроме белоказачьих корпусов генералов Мамонтова и Шкуро, изгнании войск Деникина из Донбасса. Заметна роль Тимошенко и после того, как в ноябре 1919 г. 1-й Конный корпус был преобразован в 1-ю Конную армию. Именно его конники в результате ожесточенных боев первыми ворвались вечером 8 января 1920 г. в Ростов-на-Дону, изгнав оттуда Добровольческую армию белых.
Не откажешь даже в некоторой художественности той картине боя, которую дал в своих воспоминаниях маршал И.Х. Баграмян: «Полки на виду у противника быстро перестраивались для атаки. Перед фронтом промелькнула черная бурка начдива Тимошенко. Еще минута — и, взметая вместе с землей снежную пыль, понеслась навстречу врагу грозная в своем порыве красная конница. Сверкнули тысячи сабель, пики наперевес. Ветер свистит в ушах. Кажется, вот-вот две лавины разобьются друг о друга. Между противниками оставалось каких-нибудь 200—150 метров, когда в один момент с обеих сторон вырвалось тысячеголосое “ура” и перекрыло конский топот и ружейную трескотню, доносившуюся с флангов…
Передние ряды столкнулись. Заскрежетал металл скрестившихся сабель. Взмыленные кони подымались на дыбы, наскакивали друг на друга. Все смешалось. Завязалась жестокая рубка…
Начдив был в этот день неутомим. Он лично водил полки в атаки и контратаки, а если натиск конников не завершался успехом, прикрывал их отход огнем пулеметов и артиллерии. После огневых ударов полки 6-й дивизии вновь переходили в атаку в конном строю, глубоко вклиниваясь в боевые порядки противника. В одной из атак С.К. Тимошенко со штабным эскадроном ворвался на огневые позиции вражеской артиллерии. Расчеты растерялись и стали просить пощады.
