Все движения в доме на авеню Малахов напоминали Кларе, которая начала сдавать, о других временах. С пятью подростками под одной крышей она чувствовала себя вернувшейся в послевоенное время, хотя все сильно изменилось. Из своей комнаты она слышала беготню по лестницам, голоса и вспышки смеха, сильное хлопанье дверьми. Зачастую один из внуков устраивался у нее и доверял ей свои душевные тайны. Пережившая не одну трагедию, замученная ревматизмом, она сохраняла удивительную для своего возраста ясность ума. Она никогда не путала ни имена, ни поколения и принимала каждого с равным терпением. Конечно, она предпочитала, вернее сказать, ждала визитов Винсена. Он был всегда ее любимчиком, тем, кто напоминал ей Шарля, и на кого она могла положиться. Когда он приходил, садился у изголовья ее кровати, она неустанно его разглядывала, размышляя над тем, что только он будет способен взять в руки наследие семьи.
Его образование было безупречно, его воля непоколебима. Хотя он и перевернул все условности в молодости, он уважал традиции, она видела это по его манере одеваться, говорить и особенно слушать. Ей нравилось видеть, как он прикуривает сигарету, потом небрежно кладет ногу на ногу, прежде чем рассказать ей какой‑нибудь старый анекдот.
Чтобы показать, что она всегда следила за велением времени, а время не прекращало ее удивлять, она приобрела первый телевизор, достойный их семьи, который поставила в маленькой гостиной. Несколько месяцев спустя, вдохновленная этими домашними спектаклями, она купила еще один телевизор. Он занял место в ее будуаре. На следующий год, узнав, что американцы рассчитывали высадиться на Луне, она без колебаний снабдила телевизором Валлонг.
Хотя она проводила все послеобеденное время в постели, Клара могла еще давать распоряжения по поводу ужинов, организацию которых отныне поручила Мари. И та и другая ценили важность приемов и умели устраивать их с завидной легкостью, которой так не хватало Магали. Карьера судьи складывалась и в гостиных, и они обе работали на Винсена. История семьи Морван‑Мейер в очередной раз повторялась на авеню Малахов. Винсен был один, не вполне счастлив, но все же сознавал долг отца и ответственность судьи. Клара по‑прежнему была убеждена, что ей удалось сделать его похожим на своего сына. Она помнила, как Шарль хорошо держался, когда бывал в отчаянии, и у Винсена не было выбора, кроме как противостоять обстоятельствам.
Хелен согласилась остаться, по крайней мере, ради маленького Лукаса, которому только исполнилось десять лет, хотя она и страдала от безразличия Винсена, который старался с ней не разговаривать и не смотреть на нее. Вполне естественно, что в Париже, как и в Валлонге, он расположился в кабинете Шарля, где изучал свои дела или писал до глубокой ночи. Он погружался в работу, чтобы не думать о Магали, о своей разбитой личной жизни. Врачи продолжали держать его на расстоянии от жены, и каждый раз, когда он приходил, ему давали понять, что он нежеланный гость. Если ей было лучше, лишенная своего яда и менее неврастеничная, она продолжала винить Винсена во всем, что ей пришлось пережить в начале ее пребывания в больнице. После нескончаемой депрессии, как только она обрела ясность ума, она почувствовала себя ужасно униженной. Воспоминания о том, какие сцены она устраивала перед своими детьми, мужем, друзьями, отбивали у нее всякое желание видеться с семьей. Она сгорала от стыда, замкнулась в себе, стараясь не думать о будущем. Алену с трудом удалось достучаться до нее в клинике, где она заканчивала свое продолжительное лечение, ему понадобилось все его терпение, чтобы она согласилась увидеть его. Винсен знал, что кузен — единственный, кого она хочет видеть. Каждый раз он должен был звонить ему, если хотел узнать что‑то более определенное, чем те несколько слов о состоянии ее здоровья, которые сообщали ему врачи. В этих коротких разговорах, во время которых страдала его гордость, Винсен вынужден был полагаться на добрую волю Алена и его мнение.
Даниэль по‑прежнему был с Софией. Он весело сменил роль закоренелого холостяка на роль воздыхателя. Без сожаления он бросил свою двухкомнатную квартирку на улице Перголез, чтобы купить шикарные апартаменты на улице Помп, в двух шагах от своего старого лицея. Клара с удовлетворением отметила, что Даниэль, как и все остальные, не испытывал ни малейшего желания удаляться ни от нее, ни от квартала, где он вырос. К тому же он часто навещал ее, но также и своего брата, как будто он искал поддержки Винсена, прежде чем сделать предложение. Он хотел жениться на Софии и стал подумывать о детях.
Клара понимала, что свадьба Даниэля будет, безусловно, последним большим семейным событием, в котором она сможет принять участие. Уйти с этим последним счастьем становилось ее самым большим желанием, тогда она точно могла бы считать последние дни своего существования вполне состоявшимися. Две войны, смерть мужа и двух сыновей, горе, которое очень тяжело было перенести. Но, несмотря ни на что, она сыграла свою роль до конца, ни разу не сбившись. Она уходила, оставляя свою большую семью не слишком сплоченной, хотя в течение десятилетий она делала невозможное, чтобы сблизить их. Клан не распался, две ветви Морванов и Морван‑Мейеров не прервались. Она могла поздравить себя с завершением пути, она, которая была единственной дочерью, и которая родила только двоих детей. Именно для них двоих она жила, пока они не убили друг друга. Каин и Авель. Она могла угаснуть вместе с ними, но она выстояла, она противостояла каждому удару судьбы. Сегодня их было достаточно много, чтобы обойтись без нее, и они, может, даже были счастливы. Она на это надеялась, так как ей оставалось недолго, она это предчувствовала. В ожидании конца она подсчитывала свои победы. Снова и снова перебирала их. Мари стала адвокатом, она управляла огромной фирмой, ее двое детей, хотя у них и не было отца, носили все же фамилию Морван. Готье удалось стать великим хирургом, как его отец и дед. Женившись на Шанталь, он связал семью с известным родом профессора Мазойера и также мог стать — если только его сын тоже займется медициной — основателем настоящей династии медиков. С другой стороны, Винсен делал поразительную карьеру судьи несмотря на личные проблемы, и, конечно же, он пойдет очень далеко, будучи упрямым. К тому же слух о следующем назначении в апелляционный суд уже ходил по коридорам Дворца правосудия.
Что касается Даниэля, то его назначения на высокие государственные посты постепенно открывали ему двери в политический мир. Даже Ален, на которого никто не ставил и гроша двадцать лет назад, добился своей цели и возглавлял процветающее хозяйство. Все пятеро чего‑то добились благодаря бдительности Клары, непреклонности Шарля или просто благодаря их счастливой звезде. Но это был безошибочный ход. И каждый вечер, засыпая, Клара молила Бога, в которого она больше не верила, чтобы ее семья росла и поднималась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
