Мои судороги прекращаются, дыхание выравнивается, меня отпускает. На смену безумной эйфории приходит истома, расслабление и немного усталости. С наших тел и одежды стекает уже прекращающийся дождь. Я продолжаю сжиматься в крепком захвате Волка, слушая его еще тяжелое глубокое дыхание. Дима отстраняет меня от себя за плечи, быстро снимает презерватив, натягивает джинсы. Опускается передо мной на корточки, помогает натянуть мокрые, липнущие к ногам джинсы. Встает в полный рoст, поправляет бюстгальтер, бережно прикрывая мою грудь. Застегивает мокрую рубашку. Молча берет за руку, переплетает пальцы и тянет меня за собой назад в подъезд. В лифте я пытаюсь встать в противоположной стороне, но Дима не позволяет, обхватывает мою талию, прижимает к себе, целует в губы, заставляя меня ответить ему. А я просто не могу ему ответить, меня полностью отпускает и накрывает горечью,тоской от понимания, что это все было только один раз, что этого больше не повторится. Я просто не могу себе этого позволить.
- Ответь мне! - требует он в губы.- Что случилось? – не понимает он мою холодность.
- Ничего, – отвечаю я, открываю рот,и Волк пользуется этим, вторгаясь в мой рот. О, Боже, я не могу ему сопротивляться, мое тело просто не слушается меня. И я сдаюсь, отвечаю ему, хватаюсь за сильные плечи, сжимая их.
- Вот так-то лучше, - усмехается Дима. Отстраняется, взмахом руки предлагает выйти из лифта.
- Это ничего не значит, говорю я, когда мы подходим к моей двери. Все было замечательно. И я надеюсь, это останется между нами, - Волк злится, скалясь, изображает улыбку. Я потихоньку начинаю понимать его взгляд, что он хочет донести. И сейчас он действительно зол. Поспешно от него отворачиваюсь . Открываю дверь, в квартире тишина. Ванька уже спит. Дима не проходит, останавливается на пороге, берет с вешалки еще одну толстовку, надевает на мокрую футболку.
- Ты куда? - спрашиваю я, понимая, что уже поздно.
- По делам, – спокойно отвечает он.
- По каким таким делам ты собрался в час ночи? - я зачем-то повышаю тон. Дима молчит, просто ухмыляется, продолжая смотреть на меня.
– Сними с себя мокрую одежду, прими горячую ванну, а то простынешь, - как всегда уходит от ответа. Еще с пять минут осматривает меня, застегивает толстовку на замок, надевает капюшон и выходит из квартиры. Вот какие могут быть дела ночью? Меня не должно это волновать. Но я переживаю. Переживаю за него, не понимаю, чем он занимается. И мои догадки, что это что-то нехорошее, лишь в очередной раз подтверждаются. И этот странный звонок в кафе не дает мне покоя.
Выкидываю все из головы,иду в ванную, стягиваю с себя мокрую одежду, осматриваю свое тело в зеркале,и мне кажется, что моя кожа до сих пор горит от его прикосновений, а между ног до сих пор саднит, и мне до безумия нравится, что мое тело ощущает его прикосновения 0aa4c8. И мне не хочется принимать душ и смывать его с себя. Но я должна это сделать! Решительно шагаю под горячие струи воды, смывая все, что было между нами. Накатывает неимоверная усталость, мысли путаются, все как тумане. На автомате вытираюсь полотенцем. Надеваю темно-синюю комбинацию. Выхожу из ванной, попутно заглядываю в комнату Ивана, убеждаюсь, что он спит. Захожу в спальню, падаю на кровать, закутываюсь в одеяло, обнимаю подушку и почти мгновенно проваливаюсь в сон.
*** Просыпаюсь от прикосновения губ к своим плечам, от нежных поцелуев и горячего дыхания подбирающегося к моей шее. Мне ни нуҗно поворачиваться, мое тело чувствует его,тут же откликаясь мелкой дрожью. На мгновение, ещё не пришедшая в себя ото сна, прогибаюсь назад, прижимаясь к его сильной обнаженной груди, вдыхая его нереальный запах с тонкой ноткой цитруса.
- Что ты делаешь в моей кровати? - спрашиваю я, продолжая к нему прижиматься. Пoнимаю, что мне нужно его оттолкнуть, выставить за дверь и потребовать, что бы больше ко мңе не прикасался. Сказать ему, что он просто не имеет на это права. Наш секс на крыше ничего назначит. Но я просто не могу этого сделать,тело требует ещё немного. Еще чуть-чуть его почувствовать. Самую малость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- А на что это похоже? – отвечает он, запуская руки под мою комбинацию. поглаживая мой живот, целуя чувствительное местечко за ухом, вжимаясь в мою спину сильнее.
- Ты сошел с ума, Ванька же дома.
- Нет, он только что ушел в иңститут.
- А почему ты не на учебе?
- Мамочка, а можно я сегодня прогуляю? – усмехается мне в ухо, прикусывая мочку.
- Не смешно, - отвечаю я, пытаясь держать себя в руках и не раствориться в нем снова. – Я просто спросила. Можешь делать все, что хочешь, мне все равно, это - твоя жизнь.
- Вот и хорошо. В данный момент я делаю то, что хочу, – Ведет рукой по животу вверх, к груди. Находит мой сосок, перекатывает его между пальцев.
- Остановись. Не надо, – прошу я, немного постанывая от его ласк. И он слушает меня, черт бы его побрал! Убирает руки с груди, просто прижимает к себе за талию, утыкаясь носом в мою шею. Глубоко вдыхаю, пытаясь унять дрожь. Зажмуриваю глаза, спрашивая себя: «Что я творю?». Я изменила Вадиму! И если он об этом узнает, то это будет последним поступком в моей жизни. И пострадаю не только я, но и он. Я так четко представляю гнев Вадима, что мое тело мгновенно окатывает жаром и сковывает ужас.
- Прекрати, - произносит Волк мне в шею.
- Что «прекрати»?
- Прекрати думать об этом. Я прямо чувствую твои сомнения, - уже серьезно прoизносит он. - Никто ничего не узнает. Это останется между нами.
- Хорошо. Я на это очень надеюсь, - пытаюсь встать с кровати, но он меня не отпускает, крепко прижимая к себе.
- Что ты хочешь от меня? – возмущаюсь я, понимая, что нам нельзя больше находиться вместе. Это закончится очень плохо.
- Я хочу стать каждой твоей минутой, – отвечает он. - Но это так, планы на будущее. Сейчас я хочу, что бы ты ни о чем не думала и дала нам еще один день, – в голове пульсируют слова: «Хочу стать каждой твоей минутой». Боже, зачем он мне это говорит?! Он убивает меня словами. Ломает лаской и нежностью.
- Зачем тебе нужен этот день? Лучше разу все закончить. Вчера нам было нереально хорошо, но мы должны про это забыть и продолжать жить дальше, как и прежде, - все-таки мой разум и здравый смысл до конца меня не покинули. Хочу ли я, что бы он стал каждой моей минутой или не хочу - это не важно. Мои желания давно не принадлежат мне.
- Как раньше уже не получится, - утвердительно отвечает он мне в шею, и его слoва как меленькие поцелуи к чувствительной коҗе. Χочу возразить ему, но он не позволяет, накрывает мой рот ладонью.
- Просто послушай меня. Дым приедет только завтра. Ты - официально на больничном. Дай нам этот день. Только ты и я. Как будто между нами ничего не стоит. Ты же хочешь этого. И я безумного этого хочу. Скажу больше, я хочу этого уже несколько лет, - разжимает руку.
- Несколько лет?! – резко разворачиваюсь в его руках, ложусь на живот, подпирая голову руками. Внимательно осматриваю его обнаженную грудь, сильные руки, темную дорожку волос на животе, уходящую под длинные шорты. Дима слегка усмехается, закрывает рукой глаза.
- Да, последние лет шесть.
- Шесть?! С шестнадцати лет?!
- С семнадцати. Через пару недель мне будет двадцать три. Я старше Ивана почти на год.
- Ну конечно, это многое меняет, – усмехаюсь я.
- Но это - если считать с момента, когда я тебя захотел по настоящему как җенщину. А так, наверное, с первого взгляда. Нет, когда я впервые увидел тебя в двенадцать, я тебя по-детски возненавидел, – убирает руку с лица, смотрит мне глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Знаешь, до недавнего времени я думала , что ты всегда меня ненавидел, непонятно только, за что, – Дима садится на кровати, облокачивается на спинку.
- Иди сюда, – хлопает по своим коленям. Хитро ему улыбаюсь, поднимаюсь и сажусь ему на колени. Волк обхватывает мою талию, притягивает ближе к себе.
