— Если этот сосуд у тебя, — посоветовал он, — лучше передай его французским властям.
— Итальянским, — поправила я.
— А мне казалось, что ты находишься в Париже, — заметил Клайв.
— Была там, — ответила я. — Теперь я в Италии.
— Ну, где бы ты ни была, ее нужно сдать властям. В соответствии с правилами ЮНЕСКО, если ты приобрела этот предмет законным путем, тебе положена компенсация. А ты ведь приобрела ее самым добропорядочным образом, так ведь? Ты ведь не украла ее, правда?
— Не украла, Клайв, — вздохнула я. — И спасибо за подобное доверие.
— Прости, — сказал он. — Просто я иногда тревожусь за тебя, Лара. Кстати, звонил Роб. Просил передать тебе, чтобы держалась подальше от всяких неприятностей.
Все так как следует. Если забыть о том, что предупреждение запоздало, такие фразы, как скажи Ларе, что я ее люблю, или передай ей, что я волнуюсь за нее каждую минуту, когда ее нет рядом, были бы совершенно излишними.
— Еще он просил передать, что волнуется за тебя, — вспомнил Клайв. — наверно, с этого стоило бы и начать.
— До свидания, Клайв, — сказала я. — И если Роб позвонит еще раз, скажи, что и я за него волнуюсь.
Именно в этот самый момент в моей голове составился план «А». Я передаю гидрию Лейку. Он приказывает одному из своих подручных созвать пресс-конференцию или провести то мероприятие, которое задумал по поводу бронзового коня, с шиком объявляет, что сумел отыскать этрусскую древность, выполненную художником Микали или его последователем и, по его мнению, украденную из музея. Он сможет произнести роскошный спич о том, что возвращает произведение искусства в музей, где все сумеют насладиться ее видом и оценить богатое наследие, оставленное нам этрусками.
План трудно было назвать идеальным. Возникнут вопросы о том, каким именно образом он отыскал ее, а я должна постараться выпутаться из этой истории чистой и с комиссионными, хотя ничего не платила за гидрию, и нам обоим остается только надеяться, что никто не узнает в ней принадлежавшую Годару. Я могла сказать, что купила ее по запросу Лейка, а после смерти Годара никто не стал бы спорить со мной. При наличии некоторых усовершенствований план «А» вполне мог воплотиться в жизнь. Обязан был воплотиться. Плана «Б» не существовало.
Уложив коробку с ее драгоценным содержимым в багажник автомобиля — подальше от любопытных глаз и неловких рук гостиничной прислуги, я засела в номере, ожидая звонка от Лейка.
Первый вечер телефон мой молчал. Я попыталась позвонить по номеру, который он давал мне, сотовому телефону Антонио, но не отвечал и он. Я оставила сообщение о своем прибытии на автоответчике. Следующее утро я провела в гостиничной лоджии, неторопливо попивая чай с лимоном и заедая его тостом, надеясь, что желудок мой угомонится, а Антонио появится. По прошествии пары часов я просто не могла уже усидеть на месте и вышла на улицу.
* * *
Вольтерра — городок средневековый и живописный, устроившийся почти в двух тысячах футов на высоких утесах, над двумя огромными долинами, откуда открываются броские виды во всех направлениях. Он расположен в тридцати милях от моря, которое кое-где все-таки видно, и может показаться недружелюбным и продутым всеми ветрами сразу. Узкие, мощеные булыжником улочки способны вызвать у непривычного человека приступ клаустрофобии: похоже, что дома с обеих сторон так и нависают над мостовыми. Город может похвастать великолепными общественными зданиями, кафедральным собором и несколькими церквями, тут и там можно видеть остатки Вольтерры куда более ранней — от Велатри этрусков и до города римских времен.
Лоуренс, побывавший здесь в холодном и дождливом апреле, посчитал Вольтерру городом мрачным, сырым и холодным, а жителей ее угрюмыми. Но в тот день над старинным городом сияло солнце, однако крутые и узкие улочки и прикрывавшие их дома не позволяли его лучам прикоснуться к мостовой, оставляя освещенными красные черепичные крыши и зубцы наверху более высоких зданий, на мой взгляд, зрелище было восхитительным.
Наконец, почувствовав голод, я разыскала тратторию на крутой улочке, находившейся возле центра средневековой части города, у Пиацца дель Приори. Было поздно, за столиками почти никого не было, если не считать пары мужчин в задней части зала и официантки, женщины грубоватой и явно любившей поговорить, а потому повисшей надо мной, поставив тарелку с insalata mista, чудесным зеленым салатом с морковкой и редиской.
— На день к нам? — спросила она.
— На пару, — ответила я. — Вчера, вот, приехала и, возможно, задержусь на день или два.
— Обычно к нам приезжают на пару часов, по дороге в Сан Джиминьяно или на обратном пути. В Тоскане есть более веселые места для отдыха, чем Вольтерра.
— По-моему, здесь прекрасно, — сказала я.
— В дождливый или ветреный день вам так не покажется.
— Возможно, — согласилась я. Зачем спорить? Я хотела есть.
— А вы случайно не журналистка? — спросила она несколько минут спустя, явившись ко мне с дымящейся тарелкой pasta al fungi, макарон с грибами.
— Нет, — ответила я, набрасываясь на еду. — А почему вы так подумали?
— Из-за дела Понте, — проговорила она. — Репортеры, полиция. Весь этот шум!
— Понте… это тот, который…
— Спрыгнул с balze, — она кивнула и предложила. — Это лучше есть с вином. Я принесу вам бокал «Вернаккиа де Сан Джиминьяно».
— Хорошо, — согласилась я. Торопиться было некуда.
— Я видела его в тот самый день, — пояснила она, поставив бокал передо мной.
«Вернаккиа» относится к числу моих любимых белых вин, и, пригубив, я улыбнулась.
— Хорошее вино? — спросила она.
Я кивнула.
— Он прошел прямо здесь. Я подметала улицу перед тратторией. Он спустился с горки и направился прямо в ворота Порта аль Арко. Вы уже видели их? Нет? Посмотрите. Они этрусские, по крайней мере в нижней части, и там есть еще эти головы. Их считают какими-то этрусскими божествами. Там изображен Тиния, а с ним еще двое. Они охраняют город. Кроме того, Понте — мы все его здесь знаем — владеет великолепной виллой, с виноградниками и прочим на дороге отсюда в Сан Джиминьяно. Потом, уже уходя домой, я видела, как он стоял там за воротами, глядя на стену. Он провел там по меньшей мере час. Утром его нашли у подножия balze. А я говорю, он покончил с собой. Зачем еще ему было стоять там и смотреть на ворота? Наверно, он решил, что они недостаточно высоки для того, чтобы убить его, пошел к высоким скалам, дождался темноты, чтобы его никто не увидел, и бросился вниз. С этих утесов прыгают многие. Говорят, что склонных к самоубийству людей так и тянет гуда. Может быть, их приманивают стоны ветра. Но зачем понадобилось Понте при такой красавице жене и детях накладывать на себя руки? Впрочем, брак — дело сложное, сами знаете.
Она повернулась на зов одного из мужчин.
— Приятного аппетита. Иду.
* * *
— Итак, насколько я мог слышать, вас посвятили в состоящие из смеси любви и ненависти отношения вольтерранцев к собственному городу. — Как только женщина отошла, обратился ко мне мужчина, сидевший в паре столиков от меня. Я повернулась к нему. Человек этот был очень хорошо одет — в деловой костюм великолепного итальянского покроя; возможно, привлекательным назвать его было сложно, однако передо мной оказался один из вполне довольных собой итальянцев. Он появился в траттории уже после меня.
— И не забывайте про еду, — посоветовал он. — Место очаровательное, и весь этот вздор относительно утесов другим словом и не назовешь.
— Вы тоже местный житель? — поинтересовалась я.
— Нет, я из Рима. Просто люблю этот город, — ответил он. — А моя жена — римлянка до мозга костей. Она предпочитает городскую пыль и бензиновую гарь деревенскому воздуху. У нас здесь домик с виноградником и несколькими масличными деревьями, поэтому мне приходится время от времени наведываться в эти края.
— Я всегда мечтала обзавестись здесь землей, — призналась я. — Какой-нибудь восхитительной старинной тосканской фермой и несколькими арками виноградника.
— Тогда, — проговорил он, — вот вам моя карточка. Мои знакомые, занимающиеся недвижимостью, будут рады побеседовать с вами.
— Мне бы очень хотелось реализовать свое намерение, однако оно, увы, скорее всего окажется просто мечтой.
Я поглядела на карточку, на которой значилось имя Сезар Розати.
— А вот и моя карточка, — добавила я.
— Так вы антиквар. Как интересно, — проговорил он. — Кстати, вы здесь одна?
— В настоящий момент да, — ответила я. — Однако скоро ко мне приезжают друзья.
Конечно, это было неправдой, однако я успела понять, что в подобного рода ситуациях осторожность не является излишней. Тем не менее поговорить с ним было заманчиво. Я находилась в пути достаточно много времени и уже провела слишком много вечеров в гостиницах, под программу Си-эн-эн ужиная тем, что подают в номера, а даже в Италии подобные блюда не бывают горячими.
