Из описанного выше видно, что и судебная система Речи Посполитой была весьма многоступенчатой и запутанной. Кроме того, она, как и положено в феодальном государстве, носила ярко выраженный сословный характер.
Еще одной особенностью Речи Посполитой как государства были так называемые конфедерации, которые являлись своеобразным оружием защиты государства от последствий практики применения «liberum veto». «Поляки, когда государственные интересы требовали принятия во что бы то ни стало известных решений, не обращали внимания на несогласие меньшинства. В таких случаях Речь Посполитая как бы распадалась и формировалась заново из согласных элементов, которые и составляли конфедерацию. Конфедерация составлялась обыкновенно в безкоролевье на конвокационном сейме. Для принятия мер по безопасности государства сейм объявлял себя генеральной или каптуровой конфедерацией и ставил свои определения уже не единогласно, а по большинству голосов. Кофедерации формировались иногда и при королях для достижения известной цели. <…> Если ко времени конфедерации происходил очередной или экстренный сейм <…>, такой сейм, называвшейся конфедерацким, ставил решения по большинству голосов. Конфедерации существовали до тех пор, пока не достигали своей цели, после чего расходились»[118].
Следует заметить, что порядок представительства на конфедерацких сеймах был иным, чем на сеймах вальных, то есть обычных. Особенно же опасными для государства были частные конфедерации, собиравшиеся против короля с целью привлечения его к ответственности (низложения) за покушение на права и вольности шляхты или отдельных ее представителей. Такие конфедерации назывались рокотами и имели характер мятежа против короля.
Теперь посмотрим, как этот вышеописанный государственный аппарат, сложившийся исторически и не претерпевавший существенных изменений на протяжении существенного периода времени, работал на практике, а заодно выясним некоторые подробности законодательства Речи Посполитой. Главное – узнаем, какова была внутриполитическая ситуация в этом государстве, каково было положение различных сословий в первой половине XVII в.
«Общество в Речи Посполитой строилось по сословному принципу, шляхта и духовенство находились в привилегированном положении. Большая часть населения (мещане и крестьяне) имела ограниченные личные свободы и совершенно не обладала гражданскими правами. Имущественное неравенство существовало и внутри привилегированного сословия, но формально все его представители были равны. Отождествление шляхетского сословия с Речью Посполитой привело к тому, что государство гарантировало как собственность на землю, так и способ распоряжения землей. Шляхтич был наследным владельцем своих имений и господином живущих там крестьян. Эта двоякая роль получила наиболее полное выражение в распространении фольварка – формы хозяйства, которое создавалось и велось на средства землевладельца в рамках его имения. Земельные владения были разными. Огромные вотчины магнатов (это касалось также церковных и королевских владений) могли состоять из сотен деревень, но не в каждой из них существовал фольварк. В богатой и густонаселенной Великой Польше вотчина состояла из десятка или более деревень, в то время как на Украине такое имение считалось довольно скромным»[119]. Фольварк был, главным образом, шляхетским хозяйством. Во владениях магнатов и епископов, а также в королевских землях фольварками управляли арендаторы из числа заслуживающих доверия людей, а иногда – наемные администраторы. Они были преимущественно шляхтичами, а с землевладельцем их связывала «служба». Магнаты создавали себе клиентуру, в числе которой с середины XVII в. все больше было представителей обедневшей шляхты. Практика установления личных связей с магнатами встречала всеобщее одобрение и даже приветствовалась в дворянском обществе, в то время как шляхтич, который получал в держание королевские имущества, не ощущал личной связи с монархом. Шляхте удалось монополизировать права на земельную собственность: мещанам в Короне запрещалось приобретать земельные владения (1496, 1538, 1611 гг.), иногда шляхта даже настаивала на их принудительной продаже. Основой фольварочного хозяйства, как и положено при феодализме, был принудительный труд: земля обрабатывалась крестьянами данной деревни. На смену, казалась бы, более прогрессивной натуральной и денежной ренте, в XVI в. пришли отработки. Новая форма ведения хозяйства, эффективно увеличивая доходы феодалов, повлекла за собой со временем увеличение налагавшихся на подданных повинностей. Доходы владельцев фольварков росли, главным образом, за счет расширения площади обрабатываемой земли, что опять-таки способствовало увеличению барщинной отработки. В XVII в. для польского крестьянина (кмета), хозяйство которого зачастую было уже меньше лана, барщина составляла четыре-пять дней в неделю. Столь существенный рост податей был невозможен без существенного ограничения личной свободы крестьян. Со временем сложилось убеждение, что барщина есть результат личной зависимости. «Шляхта предпринимала шаги, чтобы укрепить свои экономические позиции по отношению к другим сословиям. Экономически привилегированное положение шляхты, фактически монополизировавшей наиболее прибыльные сферы торговли, не облегчало жизни городов. Шляхта, заботясь о собственных интересах, запретила торговцам выезжать за границу с товаром (1565 г.)»[120]. Причина возврата к барщинному хозяйству в XVI в. в Речи Посполитой кроется в том же, в чем и в Германии за 100–150 лет до того – это конъюнктура зернового рынка в Европе. Помещики сами стали производить зерно при помощи труда крепостных, со временем вообще создали в имениях самодостаточное хозяйство (второе пришествие классического феодализма). Таким образом, у них в руках оставалась вся прибыль при минимальных издержках. А, оттерев местное купечество от торговых операций с зерном, шляхетство стало единственным доминирующим сословием в стране. «Что происходило с деньгами, которые стекались в Речь Посполитую в обмен на польское зерно? Значительная их часть шла на избыточное потребление»[121].
Еще по поводу экономического могущества шляхты и, соответственно, магнатов в конце XVI – начале XVII вв. читаем: «Основной единицей барщинного хозяйства был фольварк. В нем производились сельскохозяйственные продукты. Ведущей отраслью в фольварке было земледелие – прежде всего полеводство, затем огородничество и садоводство»[122]. И далее: «Мы не располагаем фактами о значительной и систематической продаже фольварками сельскохозяйственных продуктов горожанам. Продукты земледелия феодальных имений сбывались на внешнем рынке. При вывозе товаров за рубеж феодалы имели несколько преимуществ перед сельскими хозяевами – горожанами и крестьянами. Во-первых, на территории Речи Посполитой товары феодалов не облагались налогами. Во-вторых, феодалы, пользуясь барщинной подводной повинностью своих крепостных, могли перевезти эти продукты бесплатно к речным пристаням, а оттуда отправить их к морским портам. Скупщики же нешляхетского зерна должны были давать взятки, чтобы не платить пошлины за провоз товаров в пределах Речи Посполитой, либо оплачивать эти сборы, а главное – платить за доставку зерна к пристаням»[123]. А. И. Баранович отмечает еще одну особенность в ведении хозяйства крупными феодалами: «Феодалы стремились использовать развитие товарно-денежных отношений в собственных интересах и были заинтересованы в “основании” городов в своих владениях, поскольку города значительно увеличивали доходы, поступавшие от обложения торговцев и ремесленников. Город давал больше дохода, чем несколько деревень вместе взятых. Но это не все. Существование значительных городов в округе создавало благоприятные условия для сбыта сельскохозяйственных продуктов близлежащими деревнями, а значит, и для развития товарно-денежных отношений в них. Если имение не всегда сбывало продукты в города, то отдельные крестьяне делали это в значительных размерах и всегда. Доходы от сел, расположенных вблизи городов, всегда были больше, чем от сел, расположенных вдали от них. Главное в основании городов заключалось в том, что стало возможным получать значительную часть доходов от имений столь дорогими в XVI веке деньгами»[124]. О том, куда уходили деньги, полученные от имений шляхты, советский автор сообщает: «Погоня за роскошью поглощала все доходы феодалов от их имений. Многие имения были заложены; актовые книги XVI века переполнены залоговыми записями феодалов. Немало феодалов разорилось, имения их перешли к ростовщикам; очень многие находились на грани разорения»[125]. Отметим про себя, что, видимо, из-за переходов шляхетских имений к ростовщикам дворянство и продавливало через сейм постановления о том, что только шляхта имеет право частной собственности на землю. Об этих постановлениях упоминали цитируемые выше современные польские историки.
