Изыскания в архивах Натан прекратил. Ему уже было ясно, что это делу не поможет: никто не подавал заявления о пропаже беременной белокурой женщины. Маккарти тоже в полицию не обращался.
«Разве что пятая жертва куда выведет…»
Бреннон положил деньги на стол, собрал документы и накинул пальто. Он собирался к Лонгсдейлу, прояснить вопрос–другой. А заодно мимоходом поинтересоваться (не то что бы комиссар верил в эту хрень), нельзя ли разыскать эту женщину каким–нибудь способом вроде тех, которыми пользуются фэйри из холмов.
«Посмотреть в волшебное зеркало, — издеваясь над собой, думал Бреннон. — Допросить зверей земных, птиц небесных и ползучих гадов. Тьфу!»
Мелодичный оклик застал его уже у двери:
— Мистер Бреннон!
Вдова ван Аллен держала портрет незнакомки, но Натан зря обрадовался.
— Мне жаль, но я не помню эту девушку. Если вы не против, я оставлю рисунок у себя и покажу детям.
— Конечно. Благодарю, мэм.
— Еще один? — тихо спросила вдова, когда подошла поближе. Комиссар кивнул:
— Вы все еще не хотите уехать?
— Нет. Нам некуда, а кроме того, пока что все жертвы были мужчинами средних лет и старше. Разве это не значит, что женщины и дети преступнику неинтересны?
Бреннон удивленно поднял брови:
— Ого, да вы эксперт! Откуда вы знаете?
Миссис ван Аллен невесело улыбнулась:
— Мой муж был адвокатом по уголовным делам в Меерзанде.
— Но ведь это нежить. Разве вы не боитесь?
Улыбка вдовы погасла.
— Я видела вещи страшнее.
Бреннон не нашелся с ответом. Тысячи католических семей из Меерзанда бежали от религиозных гонений, которые комиссар искренне считал пережитком дикого средневековья или уделом варваров вроде мазандранцев. Пятнадцать лет назад в гавани стали десятками приходить корабли из Меерзандских Штатов. Натан даже не представлял, что же там должно было твориться, если люди предпочли остаться в стране, еще лежащей в руинах после революции и войны за независимость. Многие потом перебрались за океан, но немало осталось. Некоторые даже стали отказываться от частицы «ван».
— Что вы будете делать? — спросила миссис ван Аллен. — Вы знаете, почему он убивает именно этих людей?
Бреннон сунул отчеты за пазуху.
— Я проконсультируюсь со специалистом. А вы, мэм, не выходите из дома ночью.
* * *
Лонгсдейл выглядел гораздо лучше. По крайней мере, он уже не напоминал неупокоенного мертвеца и довольно приветливо предложил комиссару кофе с булочкой.
— Что думаете об этом? — Натан сунул ему отчет Галлахера. — Это она?
— Вполне возможно, — кивнул консультант. Пес устроил морду у него на колене и вопросительно заглянул в лицо. Лонгсдейл положил ладонь ему на голову, и у комиссара возникло стойкое чувство, что эти двое обмениваются какими–то сведениями. Хотя вообще Натан думал, что друг человека канючит булочку.
— Эй, Здоровяк, на, — он протянул псу сдобу, но тот смерил Бреннона таким холодным взглядом, словно был пастором, осуждающим грехи человечества, включая чревоугодие.
— Вы будете допрашивать Хейза?
— Да, как только Галлахер его отловит в соборе. Но к вам у меня пара других вопросов.
Бреннон вытянул ноги к камину и умиротворенно подумал, что консультант неплохо устроился. Дом, конечно, старый и мрачный, но зато камин в нем большой, а стены и окна надежно утеплены.
— Во–первых, крест и Библия. Почему Библия напугала утбурда, а крест — нет?
— Гммм… Насколько вы сведущи в теологии?
— Чего?
Пес фыркнул. На лице дворецкого, который накрывал столик с чаем, мелькнуло крайне ехидное выражение.
— Я атеист, — буркнул Бреннон.
— Суть в том, что крест — не более, чем ювелирное украшение. Он не обладает должной силой сам по себе.
— Но ведь он не замерз.
— Да. Потому что его держал в руке достойный человек, полный искренней веры. Но этого мало, чтобы отбиться от такой нежити, как утбурд. Библия же хранила в себе не только реликвию, но и частицу веры, которую в нее вкладывали многие поколения.
— И вы хотите сказать, что это работает?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лонгсдейл побарабанил пальцами по подлокотнику.
— Скажу так — в деревнях, где есть действующий храм и активный священник, нежити всегда в разы меньше.
— Активный?
— Я имею в виду тех, что действительно занимается делом, а не просто пьет в ризнице.
Бреннон на миг задумался, каким же, по мнению Лонгсдейла, делом должны заниматься священники. К толстому патеру, который научил его читать по складам и кое–как писать, Натан особого почтения не питал, хотя отец Грег мог на спор перепить самых крепких мужиков в деревне и потому пользовался глубоким уважением.
— То есть нежить тоже в это верит?
— Нежить и нечисть подчиняются определенным законам, и для этих существ нематериальное чаще важнее материального. Потому что их собственная плоть — вещь довольно условная. А вот дух…
— Хорошо, хорошо! — торопливо вклинился Бреннон, утративший нить беседы. — Вернемся к Мерфи. Все соседи слышали звон и зов, но почему–то вылез только он. Думаете, это случайность?
— Алкоголики чувствительнее к эманациям…
— К чему?
Лонгсдейл задумчиво потер подбородок.
— Хотя может и не случайность… Мы уже не узнаем, да и зачем?
Бреннон изо всех сил фыркнул:
— Зачем? А как нам, по–вашему, найти эту девку? Мы о ней знаем только то, что она блондинка. Вам этого достаточно?
— Если бы мне удалось добыть кусок плоти утбурда…
— Но вам не удалось, — Бреннон с неохотой вылез из кресла. — Так что будем искать путем простого перебора вариантов. Вы в форме?
— Простите?
— Нам нужно разморозить еще один труп.
— Ах да, — встрепенулся консультант. — Конечно! Пойдемте.
Похоже, кисло подумал Натан, общение с трупами составляет главную радость в жизни этого типа. Даже Кеннеди не испытывал такой сильной привязанности к столу для аутопсии.
* * *
— К вам племянница, сэр, — шепотом сообщил комиссару дежурный. Бреннон вздрогнул, торопливо извинился перед Лонгсдейлом и поспешил к кабинету. Пес, поколебавшись, последовал за комиссаром.
— Маргарет! Что случилось? Дома все в порядке?
Вопросы вырвались из комиссара сами, едва он захлопнул дверь, машинально пропустив собаку внутрь.
— О, мистер пес! — обрадовалась племянница и запустила обе руки в густую рыжую гриву. Натан перевел дух — случись что, она не была бы так беззаботна.
— Ты что тут делаешь?
— Мама просила передать, цитирую — «О чем ты себе думаешь?! День Независимости на носу, а ты так и не явился к чаю, чтобы обсудить все!»
— Все? — дрогнувшим голосом спросил Бреннон. — Надеюсь, не праздничные мероприятия?
— Именно их.
— Господи, Пегги, у меня нет времени. Расследование идет полным ходом и…
— Ну пригласи на чай своего консультанта, — Маргарет наморщила носик. — Обсудите потихоньку ваших убийц и воров, пока мама будет рубиться в жаркой схватке с тетями и другими дядями.
Замужняя половина семьи относилась к Бреннону снисходительно («Не стоит говорить Натану, он холостяк и все равно ничего не поймет»), но совместную встречу Дня и Рождества соблюдала неукоснительно.
— Я не думаю, что мы можем приглашать к твоей маме мистера Лонгсдейла…
— Почему? У нас отличные чесночные гренки. И чесночный соус. Да и десяток головок чеснока в кладовой найдется.
— При чем тут чеснок?
— При том! Я уверена, что твой консультант — вампир, — заявила мисс Шеридан. На морде пса отразилось бесконечное изумление.
— Кто? — тупо спросил Бреннон; как это часто бывало в разговорах с Маргарет, он ощущал себя древним старцем, который отстал от паровоза жизни лет тридцать назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дядя, ты что, совсем книг не читаешь? Роман «Граф Вампир», его же все прочли! Я уверена, что твой консультант спит в гробу, не отражается в зеркалах и по ночам пьет кровь!
— В гробу?
— Да ты посмотри на него! Вылитый вампир!
