— К чему все это? — сказал Коннор. — Ведь этот человек тебя совершенно не касается…
— Развязать, — улыбнулся Ганнер. — Как я уже сказал, мне жаль портить вам удовольствие, но… Кстати, кто это такой?
— Его зовут Смит. Он хотел меня просвистеть, а потом отделаться идиотской историей… будто он банкир… Люк… не помню…
Хэйнс нагнулся и заглянул в лицо спящего. Он узнал Люка.
— Снимите цепи и не заставляйте меня повторить это дважды.
Коннор кивнул головой. Люка освободили от цепей.
— Прямо горе с вами, Ганнер. Вы постоянно вмешиваетесь не в свое дело. Если желаете знать, то не далее, как вчера днем он крутил дело у Тоффани.
Коннор пересказал историю «Смита». Ганнер слушал, не перебивая. За свою богатую приключениями жизнь он видел и слышал так много невероятного, что давно перестал удивляться. Не часто можно встретить банкира, развлекающегося грабежами и взломами, но и ничего из ряда вон выходящего здесь тоже нет. Но, все-таки… Может быть, здесь замешана женщина? О, в таком случае самое невероятное становится обыденным.
— Что вы с ним будете делать? — спросил Коннор, когда Хэйнс нагнулся и, подняв лежащего, без всяких усилий посадил его на стул.
Ганнер ответил вопросом на вопрос.
— У тебя есть добыча?
На лице Коннора отразилось беспокойство.
— Откуда?
— Никаких фальшивых билетов?
— Что вы имеете в виду?
На мрачном лице Ганнера промелькнула улыбка.
— Ты интересовался, зачем я пришел сюда… Полиция делает облаву. Я решил предупредить вас. Почему? Могу я себе иногда позволить такую блажь — помогать бедным мошенникам?
Он заметил, как все трое озабоченно переглянулись.
— Мы сегодня получили пакет из Парижа, — поспешно сказал Коннор. — Принеси-ка его, Гарри.
Он посмотрел на неподвижное тело Люка.
— С этим вы допускаете большую ошибку. Он побежит в полицию и поднимет там такой крик, что мы все оглохнем.
Ганнер молча поднял спящего и вынес во двор.
Едва он собрался положить его в кузов грузовика, как услышал легкий шум… Кто-то осторожно перелезал через забор…
Он опустил Люка на землю и бесшумно пробрался к воротам. На фоне утреннего неба виднелись силуэты двух мужчин. Этого было достаточно.
Так же тихо он вернулся к Люку, взял его на руки и спустился к воде. Там должна была находиться лодка.
Прежде он собирался оставить Люка в доме, где его бы обнаружила полиция, но теперь это было невозможно. Он не мог предать позору человека, оказавшего ему добро. Если Коннор, говорил правду, то Мэдиссона, как грабителя, полиция искала с не меньшим усердием, чем самого Коннора.
Он притянул лодку ногой к развалившимся мосткам и опустил в нее Люка. В том момент, когда он сам прыгнул в лее, он услышал во дворе шум голосов и увидел огни электрических фонариков. Он быстро снял цепь, вынул из-под Люка весло и выбрался на середину реки. Где была речная полиция? В ту же минуту он заметил приближавшуюся моторную лодку, и как раз успел спрятаться между двумя баржами, когда та, описав полукруг, пристала к берегу.
— Немного поздно, — пробормотал Ганнер.
В лодке нашлось второе весло. Сильными гребками он повел лодку вниз по течению. Восток уже розовел. Около Роттерхайта Ганнер знал одно место, где можно было причалить, пользуясь начинающимся отливом.
Но он ошибся в своих расчетах. Еще перед Лондонским мостом он понял, что не успеет достичь намеченного места до рассвета. Он перегнулся через борт лодки, зачерпнул шляпой воду и облил Люка. Он повторил это дважды. Люк вздрогнул и застонал.
— Голова… — слабо донеслось со дна лодки.
— Тише! — прошептал Хэйнс. — Мы подходим к лестнице под Лондонским мостом.
Ответа не последовало, и Ганнер тронул ногой свой стонущий «груз».
— Поняли?
— А что произошло?
Ганнер, не отвечая, налег на весла, и через несколько минут Люк почувствовал, что лодка коснулась стены.
— Вы можете встать? — Ганнер подхватил Люка и помог ему сесть.
Он притянул лодку к лестнице набережной, но прошло не менее пяти минут, прежде чем Люк мог последовать за ним. Колени его подгибались, и он не смог бы выбраться из лодки без помощи своего спутника.
— Сядьте на ступени и отдохните, — приказал Ганнер и добавил через некоторое время: — А теперь попробуйте встать!
Люка вывел из забытья твердый голос Ганнера.
— На мой взгляд, по мосту проходит слишком много людей. Нужно уходить, пока совсем не рассвело.
Он помог полубесчувственному Люку подняться по лестнице. Никто из ранних прохожих не обращал на них внимания. Ганнер подозвал такси, втиснул туда Люка и сказал шоферу:
— Мой друг немного хватил через край. На Леннокс-стрит.
На Леннокс-стрит находился дом, где Ганнер уже несколько лет снимал квартиру. Он очень редко бывал там, и полиция не догадывалась об этом пристанище. Здесь он отсиживался в серьезных случаях.
Он уложил Люка на диван.
— Они дали вам приличную дозу, — сказал он. — Я сейчас приготовлю кофе.
— Кофе… бррр… — содрогнулся Люк.
— Вот как! Что ж, именно благодаря кофе вы остались в живых.
Он опустил жалюзи, зажег свет и отправился на кухню. Кофе он готовил со сноровкой человека, который привык находиться сегодня в Мюнхене, а завтра в Мадриде. Войдя в комнату, он застал Люка в том же положении.
Несколько таблеток аспирина приведут вас в порядок.
Люк покорно проглотил аспирин и только теперь всмотрелся в лицо своего благодетеля.
— Вы не Ганнер Хэйнс?
— Пожалуй, да, — улыбнулся Ганнер.
— А где Коннор?
Опять загадочная улыбка.
— В тюрьме, надеюсь. Ну, мистер Мэдиссон, вы немного пришли в себя и мы сможем поговорить…
Люк быстро взглянул на него.
— Вы меня… помните?
Тот кивнул…
— Прежде всего я должен знать, правда ли то, что рассказывал Коннор. Вы были при ограблении Тоффани?
— Я управлял автомобилем. Сначала я не имел никакого понятия о том, чего от меня хотят, но потом уже было поздно.
— Значит, вы были тем бородатым мужчиной… — задумчиво произнес Ганнер. — Это поразительно, чтобы не сказать больше. Я не требую от вас объяснений, но…
— Я вам все объясню, как только пройдет эта проклятая головная боль, — простонал Люк.
Было уже два часа пополудни, когда Люк очнулся от своего беспокойного сна. Голова все еще болела, во рту чувствовалась горечь, будто от хинина, но вымывшись холодной водой, он пришел в себя. За чашкой чая он рассказал всю свою историю, ничего не скрывая.
Ганнер слушал, не перебивая.
— И это же вы рассказали Коннору?
— Да. Только я не упоминал ничего о жене. Почему вы спросили об этом?
— Сам не знаю… Коннор порядочный мерзавец. Единственное спасение для вас, если его упрячут в тюрьму. Если же полиция во время облавы у него ничего не нашла — а я, дурак, заблаговременно предупредил его — Коннор может причинить вам большие неприятности.
Он закурил сигаретку и задумался.
— Почему вас возненавидела жена? Вы постарались обойти молчанием этот вопрос.
— Мне кажется, это не так трудно понять, — ответил Люк. — Она считала меня виновным в смерти ее брата. Он застрелился.
— Да, но почему она могла так подумать? Предположим, что Данти Морелль может производить невероятно подкупающее впечатление, но в таком случае слов мало. — Он выпустил дым через ноздри. — Разве молодой человек не оставил предсмертной записки?
— Об этом я ничего не знаю, — ответил Люк.
— Кто нашел труп?
Люк подумал.
— Морелль пришел к нему на квартиру и нашел его на полу мертвым.
— Так я и думал, — вставил Ганнер. — Не нужно быть провидцем, чтобы предугадать дальнейшее… Сразу же после этого события миссис Мэдиссон резко изменила отношение к вам, не так ли? Тогда вы еще не были женаты? Хорошо… Данти представил молодой женщине, что совершенно очевидно, какое-то доказательство, достаточно веское, если оно способно было толкнуть ее на такое… на такой… гм… поступок…
— Я ни в чем не упрекаю ее, — сказал Люк, и, увидев лукавый огонек в глазах собеседника, спросил:
— А вы?
— Как вам сказать? Я давно уже перестал упрекать людей в чем бы то ни было. Что толку? — Ганнер сбил пепел с сигаретки. — Все это не так просто. Вы столкнулись с двумя очень опасными преступниками — с Коннором и Мореллем.
Он прошелся по комнате с полузакрытыми глазами.
— Более всего меня беспокоит Коннор. Если его посадят, тогда все в порядке. Пока он выйдет, вы все устроите и сможете только смеяться над его угрозами. Но если он останется на свободе, то будет следовать за вами по пятам, когда вы вернетесь из Ронды. У вас есть паспорт?
Люк сунул руку в карман, и на его лице отразилось недоумение.
— Я потерял его!
Хэйнс раздосадованно щелкнул языком.
— Если вы потеряли его в том притоне, то вы сидите в луже, — не особенно элегантно, но достаточно емко выразился он.
