— Вы сказали, что послали телеграмму моей жене…
Ганнер кивнул.
— Я телеграфировал ей от имени Коннора и отложил ее визит. Думаю, он был назначен на вечернее время. В дневное Коннор едва ли рискнул бы: ведь миссис Мэдиссон могли увидеть у его логова и сделать соответствующие выводы. Если она не придет, он отправится к ней завтра, а за это время многое может произойти…
— А если бы мне пойти к Байрду?
— Я не особенно люблю полицию, — произнес Ганнер, — хотя к «Воробью» испытываю глубокое уважение. Могу вам сказать одно: будь вы хоть герцогом, вас обязательно упрячут за грабеж у Тоффани. Самая большая ошибка ваша состоит в том, что вы нанесли приказчику этот удар в подбородок… Если бы вы задержали даму и объяснили свое положение — ничего бы не случилось. Разве что в газетах промелькнуло бы несколько сенсационных статей. Ладно, что говорить, дело уже прошлое… Кроме того, вы любой ценой хотите избежать огласки, по крайней мере, для вашей жены. В какой-то мере вас можно понять… В какой-то мере… Нет-нет. Я должен найти другой выход, позволяющий вам снова вернуться в ваше… общество.
Его губы сжались, как бы пряча улыбку.
— Но если Коннор поговорит завтра с моей женой, что тогда?
Ганнер долго обдумывал ответ.
— Он не должен ее видеть. Кажется, это можно устроить. Жаль, что «Воробей» появился вчера так некстати — я смог бы уладить дело. Но, надеюсь, мы и так это сделаем.
Он вынул из-под кровати маленькую пишущую машинку, поставил ее на стол и принялся что-то печатать…
…Коннор беспокойно ходил взад и вперед по комнате, поглядывая на часы. В дверь постучали. Коннор поспешил открыть. Это был мальчишка, принесший письмо.
Оно было написано на машинке и без всяких предисловий начиналось так:
«К сожалению я не могу к вам прийти. Местность пользуется настолько дурной славой, что у полиции, если она меня заметит, неизбежно возникнут подозрения. Не могли бы мы встретиться сегодня вечером в парке, у пруда? В десять часов там очень мало гуляющих. Но вы должны мне доказать, что человек, о котором вы говорите, действительно мой муж».
Подписи не было, но стоял постскриптум:
«Надеюсь, что вы не посвящали в это человека, которого зовут Ганнер Хэйнс. Он был сегодня у меня, но я не приняла его».
Коннор улыбнулся. Ганнер работал быстро, ничего не скажешь.
Глава 26
Маргарита уже начала одеваться, когда принесли телеграмму:
«СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ НЕ МОГУ ПРИЙТИ. ЗАВТРА В ТО ЖЕ ВРЕМЯ. КОННОР».
Она почувствовала облегчение, хотя стремилась поскорее покончить с неизвестностью. Она решила, что поступит правильно, если возьмет с собой деньги, и для этой цели приготовила тысячу фунтов.
Но, поразмыслив, она решила оставить деньги дома. Если речь идет о вымогательстве, они могут и подождать несколько часов, но отправляться туда одной, да еще с большой суммой денег было небезопасно.
Пряча деньги в ящик, она невольно взглянула на конверт, и сердце ее сжалось. Там было последнее письмо Рекса. Много раз она намеревалась сжечь его, но что-то останавливало ее. Раньше это письмо подогревало ее ненависть к Люку, но это время прошло. Воспоминания о брате все еще тяготили ее. Он испортит жизнь Люку, отнял счастье у нее самой… Теперь нужно было ждать еще одни сутки, чтобы разрешить все сомнения…
Раздался звонок. Вошел слуга.
— Пришел господин, который желает поговорить с вами. Он приходил уже однажды — мистер Хэйнс.
Она не сразу вспомнила прежнего посетителя. По крайней мере, этот человек благожелательно относился к Люку.
— Проведите его наверх, — приказала она.
Она вспомнила их разговор во время прошлого визита.
Он сказал ей, что Данти Морелль принадлежит к числу людей, с которыми не должны общаться порядочные женщины, и она указала ему на дверь. Он тогда говорил, что знает Люка и помнит о какой-то услуге, которую тот оказал ему… Может быть, она найдет в нем помощника…
Хэйнс не ожидал такого радушного приема. Он немного смутился.
— Мне очень жаль, что в прошлый раз я была так невежлива с вами, — сказала Маргарита, приглашая гостя сесть в кресло. — Вы тогда задели одного из моих друзей, который теперь больше не состоит в их числе…
Ганнер кивнул.
— Это самое приятное из того, что я слышал в последнее время, — сказал он. — Я был немного навязчив, спрашивая о причине…
— Вы знаете, где мой муж?
Он покачал головой, и она почувствовала, что ее надежды пошли прахом.
— Я могу вам сказать, где теперь мистер Морелль, — произнес он с улыбкой, — но что вам это даст? Я пришел, чтобы снова быть навязчивым, миссис Мэдиссон. Выражаю надежду помочь и вам и вашему супругу, который, по моему мнению, находится в Испании…
Он пристально посмотрел ей в глаза.
— Но… — начала она.
— Думаю, что он в Испании. Если человек находится в Испании, он ведь не может одновременно быть в Лондоне, не так ли? И путешествуя по Испании, невозможно ограбить Тоффани, быть с Коннором…
— Откуда вы знаете это? — поспешно перебила она его. — Я должна была встретиться сегодня с этим человеком, но он прислал мне телеграмму…
— Телеграмму прислал я, — холодно перебил ее Хэйнс. — Ваша встреча с ним исключается полностью и навсегда.
— Но я…
— Что я хотел вам сказать? Ваш муж в Испании! Вы получали от него письма, но, к сожалению, их не сохранили…
Теперь она все поняла. Он пришел от Люка!
— Я много лет не был в Ронде, — продолжал Ганнер. — Но, если бы я был там и встречался с вашим мужем, он мог и не знать о моем визите к вам… А теперь, миссис Мэдиссон, я повторю свой навязчивый вопрос. Почему вас оставил муж? Нет, я неверно высказался! Я знаю, почему он сделал это. Но почему вы толкнули его на это? Для меня это тайна, да и для вашего мужа тоже. Это знают два человека — вы и Данти!
Маргарита молчала. В эту минуту она поняла, почему не было уничтожено предсмертное письмо Рекса. Она сохранила его, чтобы в один прекрасный день предъявить его Люку и потребовать объяснений…
— Это странный вопрос в устах постороннего человека, мистер Хэйнс, и я не знаю, должна ли отвечать на него.
Она немного постояла в раздумьи, потом резко повернулась и вышла из комнаты. Ганнер уже взялся за шляпу, думая, что разговор на этом окончен, но в эту минуту она вернулась с письмом в руке.
— Я скажу вам то, что кроме меня и мистера Море тля не знает никто, — сказала она. — Когда Рекс застрелился, в его комнате нашли вот эти две записки.
Она вынула из конверта два листка и протянула их Ганнеру.
Тот прочел:
Маргарита, милая, я потерян. Я спекулировал в течение нескольких месяцев и сегодня решился на последний шаг по совету
Люка Мэдиссона. Он разорил меня — деньги его Бог. Ради всего на свете, не доверяй ему. Он толкал меня от одной ошибки к другой. Спаси тебя Бог.
Рекс.
— Это почерк вашего брата?
Она кивнула.
— Вы могли бы поклясться в этом?
— Да, я вполне уверена. Я получала от него сотни таких записок, и не могу ошибиться.
— Кто нашел записку?
— Данти Морелль нашел ее в комнате Рекса. У бедного брата был слуга, вполне надежный человек, — он видел эти листки, прежде чем мистер Морелль сунул их в карман…
— Он, конечно, не читал их? Я подразумеваю слугу…
— Нет. Он только видел их перед тем…
У Ганнера была поразительная память. С этого момента он мог повторить все письмо наизусть, не нуждаясь в копии. Он отдал листки молодой женщине.
— Конечно, вы поверили, что ваш муж был причиной смерти брата, и это послужило поводом к вашему поступку.
— Он сказал вам это? — поспешно перебила она ею.
Ганнер ничего не ответил. Он, нахмурившись, рассматривал узор на ковре.
— Странный тип этот Данти, — произнес он после паузы, и она заметила, что обращается он больше к самому себе. — Он всегда собирал всякие мелочи, подобно тряпичнику или скряге, хотя деньги не удерживались в его руках. Все мошенники умирают в бедности.
— А вы… — начала она и осеклась.
По лицу Ганнера скользнула тонкая улыбка.
— Нет, миссис Мэдиссон я не умру в бедности — если не сойду с ума. Мне больше не нужно работать… Многое изменилось. Нет, я не раскаиваюсь в прошлом, просто я так решил… Пять лет назад один человек продал мне массу акций каких-то рудников. Казалось, что они стоили не больше бумаги, на которой были напечатаны, но, к счастью, я не сжег их. Пока я сидел в тюрьме, там нашли медь, и я продал их с огромной прибылью… Мне осталось совершить только одно, последнее преступление.
Она хотела улыбнуться, но улыбка застыла на ее губах, когда их глаза встретились.
— Данти Морелль должен быть наказан. После того, как я получу все доказательства, — медленно произнес он.
Маргарита промолчала.
Ганнер вынул из кармана часы.
— У меня важное совещание, миссис Мэдиссон. Позвольте мне уйти. Не требуйте, чтобы я передал что-нибудь вашему мужу, потому что я не знаю, где он. А если бы и знал…
