Еще одним излюбленным местом общей дислокации было футбольное поле во дворе нашего дома. Оно было довольно большим и тянулось от первого подъезда до последнего. У нас даже были настоящие железные ворота с сеткой. Но футбол у нас всегда был какой-то странный. Играли в основном старшие ребята, а нас в лучшем случае ставили на ворота. Причем сразу по трое – четверо в одни. По мере игры, когда полевые игроки били по воротам, а попадали в юных вратарей, последних становилось все меньше и меньше, пока, наконец, не добив последнего голкипера, старшие с ядовитыми подколками не удалялись по своим важным делам. Зимой футбольное поле заливали, и мы играли в хоккей. Вместо шайбы у нас обычно был теннисный мяч, а клюшки выпиливали из ворованных из соседней школы ученических стульев. О коньках, шлемах и прочей хоккейной амуниции мы даже не мечтали. Правда, был среди нас один везучий, которому родственники с севера прислали настоящие коньки – канадки. Этим счастливчиком был Гусейн, или Гусик – Главшпан. Он старше меня лет на десять, а потому авторитетом всегда был непререкаемым. Собственно, таким же авторитетным человеком он остался для меня и сейчас. Сбегать по его поручению в соседний магазин за сигаретами, постоять рядом и послушать разговор старших товарищей было для нашего поколения большой честью. Не было недели, чтобы Гусик с кем-нибудь не подрался, что придавало его личности еще больший вес. И если во дворе происходило какое-либо ЧП, все знали «откуда растут ноги», но Гусик всегда удивительным образом выходил сухим из воды.
Пацаны махачкалинских окраин никогда не были примером для подражания. Каждый микрорайон еще с сороковых годов прошлого века имел свою воровскую специализацию. Одни промышляли кражами в местах скопления народа, другие лазили по квартирам. «Швейцария» специализировалась «на кармане». Почти каждый «швейцарец» от 12 до 16 лет «щипачил» в общественном транспорте. Гусик тоже не был исключением. И рано или поздно Гусик угодил бы за решетку, если бы не его тяга к свободе. В этом месте обязательно нужно вставить одну поучительную историю, мораль которой каждый ее прочитавший определит для себя сам.
Гусейн-Главшпан.
Правдивая (как и вся книга в целом) история о том, как Гусейн-Главшпан чуть не стал музыкантом
Шел 1984 год. Страна уже похоронила Леонида Ильича Брежнева и Юрия Владимировича Андропова и готовилась к похоронам Константина Устиновича Черненко. Советский народ жил за «железным занавесом» от остального мира. Гусейна такое положение дел не устраивало, его тянуло к свободе. Но до поры, до времени он этого не знал. Пока не случилась в его жизни одна судьбоносная встреча. В соседнем парке Гусик встретил своих друзей – Мурада Хавчаева и Мурада Омарова по кличке Дракон. Эти два Мурада учились в музыкальном училище и уже имели секретный план бегства на Запад.
– Значит, так, пацаны, – говорит Дракон. – Из Союза нужно драпать. План такой. В Москве есть эстрадно-симфонический оркестр имени Вероники Дударовой. В нем играет один наш пацан – Керим Керимов. Так вот, эти дударовцы часто ездят в капстраны на гастроли. Гусейн поступает к нам в училище, мы его втроем заканчиваем, берем направление в этот оркестр, нас в него принимают, а когда выезжаем с ним на гастроли, домой не возвращаемся.
План этой тройкой был принят и утвержден. При этом никто не высказал сомнение, что Гусейну еще нужно поступить в музучилище, потом всем его закончить, потом получить это направление. И, наконец, с чего это вдруг трех молодых музыкантов из Дагестана должны вот так сразу принять в прославленный коллектив, часто выезжающий на гастроли в страны вражеского капиталистического мира? Молодость!
Итак, в назначенный день Гусейн в отглаженной белой рубашке, что было по тем временам для него большой редкостью, пришел на вступительные экзамены. Тройка потенциальных невозвращенцев выбрала для Гусика инструмент – саксофон. Гусику саксофон нравился давно, слух музыкальный у него был отменный, так что поступил он с невероятной для городского хулигана легкостью. И стал Гусейн Гусейнов студентом первого курса Махачкалинского музыкального училища.
Но Гусику почему-то сразу никто не сказал, что для того, чтобы тебя учили играть на саксофоне, придется первые полтора года дуть в родственный инструмент фагот. Тогда Гусик еще не знал, что фагот отличается от саксофона примерно так же, как контрабас отличается от скрипки. В разобранном виде он складывался в приличных размеров чемодан. Утром Гусейн пешком через пустырь шел с чемоданом в училище, а вечером обратным направлением домой. Часто попадались ему навстречу бывшие «коллеги – карманники», и Гусейн становился объектом их иронии.
– Куда это ты, Гусейн, с таким чУмаданом? – спрашивали они.
– В музучилище на занятия.
– Ты что, музыкантом решил стать?
– Да вот хочу играть научиться.
– Ты что с ума сошел, все музыканты – педики!
– Сам ты педик. – Еле сдерживаясь от желания хорошенько врезать этому умнику, отвечал Гусейн.
– А что у тебя в чумадане?
– Инструмент. Фагот называется.
И Гусейн показывал им фагот, а они крепко ржали. Через год Хавчаева и Дракона забрали в армию, и Гусик в училище остался без своих идейных компаньонов. Постепенно у Гусика пропадало желание соскочить на Запад, а вместе с ним и учится в музучилище. Но в советские времена просто так выгнать студента (к тому же очень одаренного) никто не мог. Гусейн стал прогуливать занятия, вызывающе вести себя в училище, но ничего не помогало. Тогда он пошел в горздавотдел к отцу своего друга и выпросил у него справку о том, что «Г.Гусейнов страдает хроническим воспалением легких». Гусик рассчитывал, что с таким диагнозом ему точно не дадут играть на духовом инструменте. Покашливая, протянул Гусейн справку директору училища. Тот медленно надел очки, прочитал справку и тихо сказал:
– Узнаю почерк старика Гюльмагомедова. Ступай, дружище, в аудиторию и больше с такими бумажками в моем кабинете не появляйся.
И все-таки Гусик своего добился. Выперли его из училища. К тому времени он уже прилично играл на саксофоне. Говорят даже, что его приглашали в знаменитый по тем временам махачкалинский ВИА «Фломастер». Но Гусик подался в шоферы.
Мои взаимоотношения с двором начались с куриного яйца. Одним прекрасным сентябрьским утром, умытый и расчесанный, я вышел из подъезда с тяжелым портфелем в руках и направился в родной третий «в» класс. Не успел я сделать и десяти шагов, как в меня откуда-то сверху врезалось яйцо. Ударившись о мою «светлую» голову, оно приятным холодком растеклось по моей спине. Вместе с этим яйцом по мне растекались злость и обида на весь мир. Я развернулся и пошел домой жаловаться маме на свою нелегкую судьбу. Как показало проведенное расследование, это посягательство на мою жизнь организовал и совершил Мага Алиев по прозвищу Мамучка. Вместе с ним в преступлении участвовали Дракон и Гусик-Главшпан. Во всех последующих дворовых событиях я уже участвовал не как потерпевший, а как соучастник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
