Баловень был тёмно-серого цвета в яблоках. Издалека он казался мраморным. Рысак вытянул голову вперёд, отчего стал ниже остальных. Его ноздри раздувались с тихим похрапыванием, а большие карие глаза сверкали. Баловень грудью упирался в крылья стартовой машины. Наездник с трудом сдерживал разгорячённого рысака. Рядом нетерпеливо перебирала короткими ногами светло-серая Катушка.
Раздался удар колокола. Ипподром взревел. Все ждали Баловня. И он не подвёл, со старта повёл бег. Молотил по беговой дорожке так, что остальным лошадям приходилось глотать пыль. За Баловнем увязалась Катушка. Такой прыти от неё не ожидали. Крошечная Катушка стелилась по земле, работая ногами с бешеной скоростью. Сегодня у неё был шанс победить.
Катушка стала доставать Баловня. Ипподром сначала затих, а потом взорвался возмущённым криком: «Жульё!». Катушка поравнялось с Баловнем. Тот скользнул по ней бешеным взглядом. Она была его соседкой по деннику. Сейчас он об этом не помнил. Забыл, как смотрел на неё сквозь щели между досок, как шумно вбирал воздух, стараясь уловить её дыхание, как бил от страсти копытами в деревянную перегородку и ржал так громко, что сбегались конюхи.
Катушка и Баловень шли голова в голову. Наездник ударил кобылу хлыстом, и она стала обходить. Баловень ринулся ей вслед, но наездник крепко держал вожжи, не давал ему хода. На трибунах опять закричали: «Жульё!», чтобы привлечь внимание судей. Палыч слегка ослабил вожжи. Баловень почувствовал свободу и в один миг нагнал Катушку. Наездник Сивуч нещадно погонял кобылу хлыстом, посылая вперёд. Катушка напрягала все силы, но не могла убежать от хлыста, который всё время свистел у неё за ушами.
Баловень без труда обошёл соперницу, опередил, и вдруг удила предательски сдавили рот. Баловень не понимал, почему Палыч его сдерживает. В бешенстве он хотел подняться, встать на дыбы, чтобы вздохнуть полной грудью и поскакать галопом. Он понимал, что это нельзя. Палыч натянет вожжи так, что занемеют губы.
На трибунах опять возмущённо зашумели. Катушка прошла последний поворот и вышла на финишную прямую. Казалось, она плыла по воздуху, не касаясь земли. Ипподром гудел. Палыч ослабил удила. Рысак замешкался. Его посылали вперёд, но он опасался, что тут же остановят. И за эту заминку получил хлыст. Он стал настигать Катушку. Ещё одно усилие и обойдёт. Потом звякнет колокол, загремит оркестр. Его накроют праздничной попоной, и наездник благодарно пошлёпает его влажной горячей ладонью. Но главная награда его будет ждать впереди — сладкий пучок моркови. Об этом он помнил всегда.
До финиша оставалось двадцать метров. Ещё немного, и трибуны возликуют от счастья, что победил их любимец. И вдруг удила опять врезались в губы. Баловня словно придавили к земле.
Катушка тут же вынырнула сбоку. Баловень постепенно сдавал: наездник всё сильнее натягивал вожжи. Катушка выдвинулась на нос вперёд. Баловень увидел её испуганные глаза, услышал её хриплое дыхание. Наездник придерживал жеребца. Голова его запрокинулась. Он уже не видел ни финиша, ни Катушки. В нём только бурлила ярость и злость. Последние метры, они — главные. Никакая сила не могла его удержать. Наездник почти висел на лошади, натягивая вожжи. Это не помогло. Баловень мощным рывком вырвал победу.
Под громкие крики и аплодисменты победителя провели перед трибунами. Какой-то мужчина разорвал проигрышный билет на клочки и подбросил вверх.
Высветилось табло. За Баловня дали в одинаре рубль двадцать на каждый поставленный рубль. Выиграли почти все.
Рысака покрыли праздничной яркой попоной, гремела музыка. Только наездник не похлопал его влажной горячей ладонью.
Упущена лошадь
В конюшне Палыч распряг Баловня. Жеребец нетерпеливо постукивал копытами, крутил хвостом в предвкушении сладостной награды — моркови. В это время появился наездник Катушки Сивуч. Он мял в руках кепку, не решаясь, что-то сказать.
— Тебе чего? — сердито спросил Палыч.
— Так, того, как же? Деньги на ветер?
— Ты у него спроси.
Палыч посмотрел на рысака с ненавистью. Он стал заводить его в денник и вдруг неожиданно, не совладав с собой, ожёг лошадь хлыстом и выругался. Баловень рванулся в денник, развернулся и приложился передними копытами в ещё не закрытую дверцу. Палыч едва успел отскочить в сторону: лошадиные копыта опустились там, где он только что стоял. Сивуч выронил кепку, но боялся её подобрать. Он в страхе следил за рысаком.
Баловень пробежал из одного конца конюшни в другой. Ворота были закрыты.
— Стой! — кричал Палыч. — Стой!
Баловень мчался ему навстречу галопом. Казалось, он обезумел и готов растоптать любого. Палыч и Сивуч вовремя юркнули в пустой денник и закрылись. Баловень прогрохотал мимо с оскаленной мордой. Он был в мыле от ушей до хвоста. Из его рта бежала густая пена. Глаза налились кровью. Остальные лошади громко заржали и забили копытами по доскам. Катушка тоже взволновалась. Она металась по деннику и громко фыркала. На шум прибежали конюхи и наездники из других конюшен. Они принялись ловить Баловня, старались набросить ему на шею аркан. Он увёртывался, кусался, отбивался копытами. Люди вовремя бросили это опасное занятие и в страхе прижались к денникам. Затем мелкими перебежками убежали из конюшни, забыв прикрыть ворота.
Баловень вылетел из конюшни. По привычке помчался к беговым дорожкам, где продолжались бега. Выбежал на главную беговую дорожку и припустил за лошадьми, бегущими в заезде.
— Упущена лошадь, — объявили по местному радио. На трибунах Баловня узнали.
— Баловень, Баловень! — кричали тысячи голосов.
Они жаждали, чтобы он ещё раз выиграл заезд. Рысак не подкачал. Впервые он не тащил за собой человека. Ему было легко и свободно, словно он гулял сам по себе, не подчиняясь чьей-то воле. Бежал в своё удовольствие. Баловень оставил позади всех лошадей, пересёк финиш и помчался дальше. Он ещё раз пробежался по кругу, покрасовался перед шумными трибунами. Дорожку перекрыли лошадьми. Увидев засаду, Баловень легко перепрыгнул через невысокий заборчик и оказался на дорожке, ведущей к воротам Московского ипподрома. За ними был город.
Стальные ворота были прикрыты, но в это время подъехала машина, и ворота медленно расходились. Охранник узрел бегущую на него лошадь и оторопел. Он хотел встать на её пути, но вовремя одумался: взбешённая лошадь могла его растоптать.
В ворота въехала легковая машина и сразу сдала в сторону, пропуская лошадь. Рысак промчался мимо охранника. С него клочьями падала на асфальт жёлтая пена.
Погоня
Баловень бежал по городу. Он придерживался левой стороны дороги, словно на беговой дорожке. Встречные машины останавливались, когда Баловень рысил мимо. Голову нёс горделиво, высоко, словно на параде перед заездом. Казалось, он бежал по бесконечно длинной дорожке ипподрома, по нескончаемому кругу. Образовалась пробка. Машины беспокойно гудели, не зная, что там случилось впереди. Тогда и другие машины засвистели, замычали сигналами. Началась какофония.
Внезапно завыла патрульная машина. На перекрёстке перекрыли движение. Милиция растерянно переминалась у машины, не зная, как поступить. Задержать лошадь было невозможно, стрелять нельзя. Тогда старшина сделал из буксирного троса петлю.
Баловень спокойно двигался к перекрёстку, не подозревая об опасности. Зелёный «уазик» закрыл ему путь. Рысак засуетился, и в это мгновение ему набросили удавку. Баловень взвился свечой и долбанул передними копытами милицейскую машину. Осколки от разбитой фары брызнули по асфальту, затем он лягнул машину по двери так, что её заклинило. Трос тут же отпустили. Перед людьми был монстр, шестисоткилограммовое чудовище с оскаленными зубами и чугунными копытами. Один из милиционеров сгоряча схватился за автомат, но вовремя опомнился. Собрался народ. Все сочувствовали лошади. Из толпы кто-то крикнул: «Это вам не бабки сшибать!»
В суматохе Баловень выбежал на тротуар. Люди шарахались от него в стороны.
На пути лошади оказались девочка с мамой. Они в панике топтались на месте, взявшись за руки. Казалось, лошадь разбросает их своей грудью в стороны. Баловень встал перед ними на дыбы. Толпа в ужасе завопила. Рысак, словно цирковая лошадь, держался в воздухе несколько секунд. Потом аккуратно опустил копыта рядом с девочкой и её матерью. Толпа облегчённо выдохнула. Всё обошлось.
Люди окружили лошадь. Кто-то снял с неё веревку, кто-то погладил. Одна старушка достала из сумки буханку чёрного хлеба, отломила половину. Баловень понюхал хлеб и, аккуратно прихватив губами, аппетитно принялся жевать, любовно поглядывая на людей. Палыч часто угощал его ломтем хлеба с солью, отчего хлеб становился намного вкуснее. Из магазина вынесли ведро холодной воды. Баловень жадно потянул воду. Бока у него заходили. От удовольствия он вдруг прекращал пить, поднимал голову и весело отфыркивался, посматривая на толпу. Люди наслаждались этим бесплатным спектаклем. Девочка сидела с матерью на скамейке и весело смеялась, словно ничего не случилось.
