Недавно совсем это было, а кажется, что с той поры половина жизни прошла.
— Он перед Солнцеворотом приезжал дочь проведать.
— Спасибо тебе, Глушила, за весть добрую, — поклонился я молотобойцу и к кургану пошел.
— О чем это вы? — Кветан у посадского допытывать стал.
— То у Добрына спрашивай, — услышал я за своей спиной.
Шел я через побоище, а у самого в душе птицы весенние пели, оттого что скоро с Путятой повидаюсь. Но нечего сейчас об этом думать. До завтрашнего дня еще дожить надо. А пока нужно к Святославу спешить.
Поднялся я на курган, Ольге с каганом поклонился.
— Звал, Святослав? — у малого спросил.
— Ух, как ты, Добрын, здоровяка того завалил! — восхищенно посмотрел на меня мальчишка. — Глушила всех подряд клал, а тебя побороть не смог, выходит, ты самый сильный в земле Русской?
— Это навряд ли, — пожал я плечами. — Просто повезло мне.
— Что-то дюже часто тебе везет. — Ольга взглянула на меня со своего сиденья.
— Так, видно, Даждьбогу угодно, — склонил я перед ней голову.
— Любит тебя твой бог, — поправила она меховой полог на санках.
— С чего это вдруг? Я же ему не девка красная, — усмехнулся я.
— Зато парень завидный, — улыбнулась она.
— Добрый, — Святослав меня за рукав дернул, — а Свенельда положить сумеешь?
— Свенельда не смогу, — честно признался я. — Наставник твой и телом и духом крепок. Он на двух ногах на земле стоит, а я пока только на одной. Другую ногу не знаю куда поставить, — и на Ольгу взглянул. — А чего это ты о воеводе вспомнил? — повернулся я к мальчишке.
— Свенельд на ристании в конной потехе и в бое на мечах себя показать решил, — гордо каган сказал. — Вот я и думаю: сдюжишь ты супротив него или нет?
— Тут и думать нечего, — Ольга кагана одернула.
— Права твоя матушка, — вздохнул я. — В ристании только вольному человеку позволительно свою удаль перед народом и богами выставлять. А мне, конюху, ни мечом, ни конем владеть не дозволительно…
— Так Правь говорит, — Звенемир-ведун к нам подошел. — Вижу, что тебе, каган, не терпится Добрына со Свенельдом в поединке свести, только в Ведах сказано, что не может воевода с конюхом простым силой тягаться.
— А я чего? — смутился мальчишка. — Я ничего.
— Вот то-то же. — Ведун ему строго пальчиком погрозил. — Ступай, посмотри, как собак стравливать станут. Вон, дружки твои тебя кличут.
И верно. На поле нашего недавнего боя уже затевалась новая потеха — охотный люд кобелей своих на травлю выставлял. Лай, крики, люди об заклад бьются, псы из рук хозяев своих вырываются, готовы друг друга в клочья рвать. Охоч Перун до кровавых игрищ, на пиру своем в Сварге радуется.
— Эй, меня подождите! — крикнул Святослав и с кургана побежал.
— Могу ли я тоже уйти? — спросил я у Ольги.
— Погоди, — остановил меня ведун, — у княгини для тебя пара слов имеется.
— Слушаю, — склонил я голову.
Тем временем на льду началась грызня. Два волкодава сцепились в жестокой схватке. Даже здесь, на высоком снежном кургане, было слышно их злобное рычание.
— Послезавтра в Киеве соберутся хоробры [34] со всех русских земель, — сказала Ольга тихо. — И ты знаешь, чем это обернуться может.
— Откуда же мне знать? — Я с трудом сдержал улыбку.
— Ты не прикидывайся, — Звенемир от негодования посохом своим в курган ударил, — несмышленыша из себя не строй. На прошлый Солнцеворот, пока ты взаперти сидел, они брагой после ристания опились, да драку с дружинниками затеяли, побили многих, покалечили, и все хотели тебя из поруба высвободить. Кричали, что старый род князей Древлянских не только на Руси, но и в землях чужих почитают…
— Я-то тут при чем? Мы с отцом договор подписали и рушить его не собираемся.
— Это хорошо, что слово свое крепко держите, только многие ли об этом знают? — Ведун поежился, точно морозец пробрал его через мохнатое волчье корзно. — Оттого и опасение есть, что вои пришлые захотят снова дебош поднять. Праздник пресветлый бойней кровавой обернуться может, а разве тебе это надобно? — И уставился на меня вопросительно.
Я немного подумал, а потом головой покачал:
— Нет, не надо мне крови. И так ее достаточно пролилось.
И Звенемир вздохнул облегченно, а я через мгновение спросил:
— И чего же вы от меня хотите?
— Верно говорят, что Боги разумом тебя не обделили, — подала голос Ольга. — И хотим мы немногого: чтобы ты витязей от поступков необдуманных отговорил.
— Разве же я, холоп бесправный, могу вольным воинам указывать?
— Ты не хуже нашего знаешь, что это во власти твоей, — разозлилась она, только ведун ей руку на плечо положил — мол, не горячись.
— И какой мне прок от разговоров этих? — меж тем продолжил я свою игру.
— Хочешь, серебра тебе дадим, а может, тебе больше золото по нраву? — повела княгиня плечом, руку ведуна отстранила.
— Эка у вас просто все, — пожал я плечами. — Считаете, что подачкой все беды отогнать можно?
— А чего же ты хочешь? — насторожилась она, а Звенемир заговорил торопливо:
— От холопства тебя избавить не в наших силах…
— Про то я и сам знаю, — остановил я ведуна, — но и за золото слово свое продавать не стану.
— Так не томи. Какую плату за спокойствие наше возьмешь?
— Хочу я в ристании участие принять.
— Не по Прави это… — возмутился ведун.
— Я Веды не хуже твоего знаю, — перебил я Звенемира. — Не велел Белес холопам в руку меча и коня давать, но про лук со стрелами он ничего не говорил. Ведь так?
— Так, — согласился ведун, да и что он возразить мог?
— А коли так, то вот мои условия: в стрельбище вы мне потягаться позволите, и если я из потехи стрельной победителем выйду, то сестра моя, Малуша, будет при мне, и разлучать вы нас боле не посмеете. Ну а если проиграю, тогда хоть душу порадую. Как на такое смотришь?
— И за какого же Бога ты стрелять собираешься?
— За Семаргла [35].
— Так это и не бог даже, — пожал плечами Звенемир. — Пес у Сварога на посылках.
— Так, может, вы хотите, чтоб я за Даждьбога вышел? — настала очередь теперь мне усмехнуться.
— Ох и хитер ты, Добрын, — поразмыслив, сказала Ольга, — не всякому такое в голову прийти могло. И холопом вроде останешься, а в то же время с вольными на одном поприще окажешься. И за бога выйдешь, так Семаргл не совсем бог. Хитер. Что посоветуешь, Звенемир?
— Тебе решать, княгиня, — ведун к небушку глаза поднял, — и я против твоего решения возражать не буду.
— Ладно, — сказала она, — потешь нас на ристании.
— Быть по сему, — поспешно подтвердил Звенемир и посохом своим пристукнул, обрадовался, что золото с серебром в целости останутся.
