себя отвечать не может.
Граф. Ну, Соня, ну...
Соня (читает). «Первопрестольной столице нашей Москве. Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любимое наше отечество. Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!..»
Граф. Вот это так! Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем!
Наташа. Что за прелесть этот папа! (Целует отца.)
Шиншин. Вот так патриотка!
Наташа. Совсем не патриотка, а просто... вам все смешно, а это совсем не шутка!..
Граф. Какие шутки! Только скажи он слово, мы все пойдем... Мы не немцы какие-нибудь.
Пьер. А заметили вы, что сказано «для совещания»?
Граф. Ну уж там для чего бы ни было.
Дверь открывается, и торжественно появляется Петя.
Петя. Ну теперь, папенька, я решительно скажу, и маменька тоже, как хотите. Я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу... вот и все...
Графиня (всплеснув руками). Вот и договорился.
Граф. Ну, ну. Вот воин еще! Глупости ты оставь: учиться надо!
Петя. Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я ничему не могу учиться теперь, когда... когда отечество в опасности!
Граф. Полно, полно, глупости...
Петя. Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
Граф. Петя! Я тебе говорю, замолчи!..
Графиня выходит взволнованная, за ней Соня.
Петя. А я вам говорю... Вот и Петр Кириллович скажет.
Граф. Я тебе говорю — вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю. (Пьеру и Шиншину.) Пойдемте покурить...
Пьер. Нет, я, кажется, домой пойду... Дела...
Граф. Ну так до свидания... (Уходит, спасаясь от Пети, в сопровождении Шиншина.)
Петя. Федя Оболенский... отечество в опасности. Оболенский Федя... (Уходит и начинает плакать.)
Наташа. Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?
Чтец. «Оттого, что я тебя люблю!» — хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
Пьер. Оттого, что мне лучше реже бывать у вас... Оттого... нет, просто у меня дела...
Наташа. Отчего? Нет, скажите.
Пьер молча целует руку и уходит.
Сцена VI[20]
Слободской дворец. Толпа дворян в мундирах.
Моряк-либерал. Что ж, смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю императору другими средствами. Разве мы забыли ополчение в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры-грабители. И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! Только разорили наши хозяйства! Лучше еще набор, а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни госуай — мы все умрем за него!
Сенатор (шамкая). Я полагаю, милостивый государь, что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту — набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее — набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти!
Пьер. Извините меня, ваше превосходительство, хотя я не согласен с господином... que je n’ai pas l’honneur de connaître[21], но я полагаю, что, прежде чем обсуждать эти вопросы, мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда...
Степан Степанович Адраксин[22] (в мундире). Во-первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во-вторых, ежели бы было такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить! Войска движутся сообразно с движениями неприятеля...
Нехороший игрок. Да и не время рассуждать, а нужно действовать: война в России! Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтобы увезти жен, детей! Мы — русские и не пожалеем своей крови для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить. Мы покажем, как Россия восстает за Россию!
Крики: «Вот это так! Это так!»
Пьер. Mon très honorable préopinant...[23]
Глинка[24]. Ад должно отражать адом. Я видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но мы не будем этим ребенком.
Адраксин. Да, да, при раскатах грома.
Граф. Вот это так!
Игрок. При раскатах грома!
Пьер. Я сказал только, что нам удобнее было бы...
Адраксин. Москва будет искупительницей!..
Глинка. Он враг человечества.
Пьер. Позвольте мне говорить!..
Адраксин. Враг человечества.
Пьер. Господа! Вы меня давите!!
Вдруг тишина.
Ростопчин. Государь император будет сейчас. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество. Оттуда польются миллионы, а наше дело выставить ополченцев и не щадить себя. Это меньшее, что мы можем сделать... (Проходит.)
Сенатор. Подобно смолянам по десять человек с тысячи и полное обмундирование...
Апраксин. И я того же мнения.
Игрок. Согласен!
Голоса. Согласны!
Голос. Государь, государь!
Тишина.
Александр (войдя). Господа... Государство в опасности, и надежды я возлагаю на московское дворянство...
Апраксин. Государь! Государь! Только что состоялось постановление дворянства. Жертвуем по десять человек с тысячи и обмундирование!..
Александр. Господа, никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества! Господа — будем действовать, время всего дороже!..
Крики: «Государь! Государь!» Александр проходит в соседний зал.
Граф. Да всего дороже... царское слово!..
Гул.
Апраксин. Граф Мамонов жертвует полк!
Крики из зала купечества. Выходит Александр, плача, а с ним рядом идут Ростопчин, Откупщик и Голова.
Откупщик (плача). И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Все устремляются вслед за уходящим Александром.
Пьер (Ростопчину). Я отдаю тысячу человек и их содержание!
Граф (один, плачет). Всего дороже... Всего дороже.
Дверь открывается, и появляется Петя.
