Оригинальность аппарата была еще и в том, что вся его силовая часть с мотором и редукторами была смонтирована в металлическом ящике, который зарывался посреди манежа и был, таким образом, скрыт от зрителя. Ножки пьедестала пристегивались к этому ящику специальными замками, и благодаря этому отпадала надобность в каких бы то ни было растяжках, которые обычно постоянно опутывают цирковую аппаратуру.
Номеру придавали большое значение и в Управлении цирками и в Комитете по делам искусств. М. Б. Храпченко, в те годы его возглавлявший, вошел в Экономсовет СССР с ходатайством о предоставлении дефицитных материалов и спуске планового заказа на изготовление аппарата в Центральный научно-исследовательский институт технологии машиностроения, имеющий опытный завод. А Рикки и Жорж, не теряя времени даром, работали над трюковой частью номера.
Пришлось им даже вспомнить балетный станок. Одну из комбинаций, изобилующую поддержками, помогал готовить А. И. Радунский. Танцовщик и балетмейстер Большого театра, сын И. С. Радунского, создателя и участника прославленного клоунского дуэта Бим-Бом, для артистов цирка был он своим.
Вместо трапеции в новом номере Жорж решил применить небольшой металлический круг. Рикки училась сидеть, сжавшись в комочек, в этом круге, конечно, держась руками, а потом начала репетировать момент выбрасывания из него на всю длину тела. Жоржу это понадобилось для вновь придуманного обрыва. Подготовка номера занимала все их мысли, время для репетиций приходилось выкраивать между заправками аппарата, выступлениями, текущими тренировками на «Луне» и, конечно, между вечными упаковками и подвесками.
Разнарядки были одна лучше другой — Ленинград, Киев, потом и Москва. В ней остались и на лето. Снова, как и в прошлом году, из зимнего цирка переехали в новое, с удивительным деревянным куполом здание на ВСХВ. Аппарат «Летающих людей» был готов полностью. Делали его в Киеве, Жорж ездил туда на выходные, вернулся, рассказывал чудеса. Задержка была только за документацией, но и ее обещали закончить к июню-июлю. «Луну» всюду хвалили. Писали о ней восторженные статьи даже в иностранных газетах. Жоржа назначили членом художественного совета при начальнике Главного управления цирками. Мало того, Главк поручил ему написать раздел «Воздушная гимнастика в цирке» для сборника «Искусство цирка», даже договор заключили. Все номера циркового конвейера Комитет постановил разбить на коллективы, и один из них предложили возглавить Жоржу. Впрочем, с этим на семейном совете решили потянуть до выпуска «Летающих людей».
Цирк стоял на территории Выставки, но у Жоржа постоянно были дела в главке. Вот вернулся он однажды в Останкино «из города», как тогда говорили, распираемый новостями. Пришел вызов с завода, документация по «Летающим людям» готова. Завтра, в воскресенье, после дневного представления он едет в Киев, за аппаратом. У него уже и билет в кармане. Рикки обрадовалась еще больше, чем Жорж, за ужином они даже распили по этому случаю бутылку вина.
На следующее утро их разбудил администратор цирка. «Немчинские, — постучал он в окно, — идите в цирк, война.» Было страшно и неожиданно. Началась всеобщая мобилизация. Страна перестраивала свою деятельность. Но зрелищным предприятиям дано было указание продолжать работу, не нарушать установленный ритм жизни. И действительно, зритель по инерции шел в цирк. Празднично звучала музыка. Клоуны не скупились на остроты. Но уже на четвертый-пятый день на представлении сидело человек десять-двенадцать, не больше.
Цирк на выставке перестал работать. В парке имени М. Горького и в Измайлово — тоже. Некоторых артистов быстро отправили по разнарядке в другие города. Оставшиеся (большинство цирковых артистов не имели тогда ни постоянной прописки, ни квартир) переехали в цирк на Цветном. Рикки с мужем, сыном и няней поселились в большом, но темном, без окна, помещении артистической вешалки.
Все мужчины, работавшие в цирке, пошли в военкомат. Многие, имеющие бронь, решили записаться в московское ополчение. А Рикки в тот же день стала собирать мужа на фронт, знала — он не передумает. Все ее детство совпало с первой мировой, гражданской, интервенцией, борьбой с бандитами… Враги были разные, но отца вечно не было возле семьи, мать одна мучилась с детьми. А вот теперь предстояла разлука с мужем и ей.
Все четыре брата Немчинские собрались вместе и решили, несмотря на льготы и броню, записаться добровольцами. Правда, младшего Александра, студента инженерно-строительного института, записать отказались, он перевелся в военную академию. Георгий и Наум ушли в ополчение. Жоржа, как старого чоновца, направили в истребительный батальон. Об аппарате «Летающих людей» нечего было и думать. «Луну», уложенную в ящики, приняли на склад Московского цирка. Начальник главка Н. А. Стрельцов издал специальный приказ о том, что «Луна» должна находиться там до возвращения Немчинского.
С каждым днем война все ближе подходила к столице. Из разбомбленного Минска пришли пешком в Москву артисты гастролировавшей там цирковой программы. Бросить пришлось все — реквизит, личные вещи, животных. «Москвичи» собрали для беженцев кое-что из одежды, из реквизита, приютили их.
Прямо из Московского цирка со всем своим конным ансамблем «Донские казаки» отправился на фронт верхом на лошадях М. Н. Туганов. Ведь тогда в рядах Красной Армии были кавалерийские части. Подал заявление о зачислении его в летную школу прекрасный прыгун Владимир Довейко, потомок известной цирковой семьи Кронец. Провожали мужчин на фронт дружно, всем цирком. Вот только Довейко долго не могли устроить проводы из-за воздушных тревог. Три раза все, что жарила и пекла бабушка Кронец, сгорало, пока сидели в бомбоубежище. На четвертый день собрались, не обращая внимания на сирену, не в убежище, а в красном уголке, отметили отъезд Володи. А вскоре было решено отправить из Москвы всех артистов, оставшихся к тому времени в цирке.
Ехали в товарных вагонах с нарами в два этажа по обе стороны от двери. Багажа везли мало, взять разрешили только самое необходимое. Рикки отобрала маленький кофр с производственными костюмами, сундук с личными вещами и ящик с цирковым имуществом. Даже подъем не взяла. Феерический вылет в зубнике казался ей ненужным и вызывающе-кричащим в суровые дни войны.
Когда погрузились, был уже вечер, но отправление отложили. Начался налет. Состав отошел от Москвы только к утру.
Ехали долго, больше недели. Навстречу шли поезда с войсками, а все объездные пути были забиты теплушками с эвакуированными. Артисты цирка, вечные кочевники, не имеющие дома, но умеющие приспособиться, ухитрились создать уют и видимость нормальной жизни даже в своих битком набитых людьми, животными и багажом теплушках. На больших стоянках мужчины по очереди выпрашивали горячую воду у машинистов. Носили ее в тазах и кастрюлях. Женщины, разыскав пустой вагон, купали там детей, сами мылись, даже стирали. Кто еще сумел бы додуматься до такого, кроме артистов цирка?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
