сглотнув, я повиновалась, и наша похоронная, во всяком случае, для меня, процессия вышла из камеры. Первые шаги давались с невероятным трудом, но потом онемение прошло, так что шла я уже вполне твердым шагом. Вели меня по каким-то темным коридорам, которые петляли, словно дорожки лабиринта.
Потом меня грубо втолкнули в какую-то комнатушку без окон, в голове мелькнула мысль, что попытаться сбежать не получится. Здесь находились лохань с водой, что-то вроде ширмы и небольшой письменный стол, на котором лежал какой-то кулек. Сзади что-то щелкнуло, и через секунду я почувствовала, что руки свободны. Дверь за спиной тут же захлопнулась, и до меня донесся грубый голос:
— Приводи себя в порядок. У тебя десять минут, не уложишься — пойдешь, в чем есть. — Какой из бритых произнес эту фразу, я не смогла определить.
Я не решилась спросить имя (Небо, Прайд, зачем тебе имя этого человека?) и покорно начала умываться. Левая сторона лица буквально взорвалась от боли, стоило только коснуться ее пальцами, так что я и без зеркала поняла, что там налился огромный синяк. В свёртке лежало простенькое платье белого цвета, больше напоминающее ночную сорочку, только с длинными рукавами, которые плотно фиксировались на запястье. Платье слегка мне велико, из-за этого приходилось периодически подтягивать его на плечах. Обуви не предоставили, поэтому я надела свои изрядно потрепанные туфли на плоской подошве.
Закончив умываться, я начала обыскивать комнату в поисках того, что могло сойти за оружие. К моему немалому огорчению, ящики стола оказались пусты, словно кошелек рабочего за день до оплаты труда. Думай, Вэл, думай.
За дверью послышались шаги, как вдруг я увидела свой порванный плащ. Стремительно бросившись к нему, я с треском вырвала застежку, выполненную на манер булавки, и судорожно засунула ее в правый рукав. Как раз вовремя — практически сразу же дверь распахнулась, и появился мой тюремщик.
Руки опять сковали, на этот раз спереди. К счастью, Джек-Джон не заметил, что я что-то спрятала. Затем меня очень грубо толкнули в спину, да так, что я чуть не прочертила носом по каменной стене.
— А нельзя ли поаккуратнее? — огрызаться в такой ситуации очень глупо, но я, переполненная страхом и отчаянием, ничего не смогла с собой поделать.
Меня схватили за волосы, и голова оказалась запрокинута, я ощутила, как холодная сталь прижалась к горлу.
— Вот что, дорогуша, если не хочешь, чтобы твоя хорошенькая мордашка пострадала, иди и не выкобенивайся.
Затем меня опять-таки втолкнули в какой-то зал, я, не удержавшись на ногах, упала и отбила колени о каменный пол.
— Джек, я же просил быть повежливее с нашей дорогой гостьей, не забывай, она благородных кровей и не привыкла к такому обращению! А теперь, оставь нас.
Я подняла голову и увидела перед собой пожилого мужчину с полностью седыми волосами, который смотрел на меня блеклыми глазами. Он протянул шишковатые руки и помог подняться.
— Надеюсь, что вас, леди, не сильно испугали мои подчиненные, они не привыкли к общению с представительницами прекрасного пола.
— Кто вы? И что вам от меня нужно?
— О, ничего существенного, я всего лишь хочу пригласить вас поучаствовать в одном мероприятии.
— А, похищение людей теперь так называется? Надо же, ни за что бы не догадалась. А если я откажусь?
— А вас, милочка, никто и не спрашивает. Участие, так сказать, добровольно-принудительное. К сожалению, ваш чудесный скакун скрылся от нас, придется вам воспользоваться моей кобылкой.
— Да неужели? А не боитесь, что ваши шалости всплывут наружу? Вы уже не в том возрасте, знаете ли, чтобы отправляться на рудники — можете и не вернуться.
— Ну, с вашей помощью, моя дорогая, я надеюсь избавиться от такой проблемы, как возраст.
— Хотите, я и так помогу вам от нее избавиться? Посмертно, правда. И вообще, почему именно я?
— А ну, цыц! Грубиянка! Знаете ли, девственницы — нынче товар дефицитный, и ваши очаровательные спутницы, хоть и из благородных и незамужних, мягко говоря, не подошли. Давайте будем считать, что вы стали жертвой своего хорошего воспитания.
Дверь опять отворилась:
— Хозяин, единорог готов к транспортировке, можем ехать.
Девственница. Единорог. Мама дорогая, дела действительно очень плохи!
Глава одиннадцатая, в которой появляются проблемы с воспитанием
Кобылку, на которой мне предстояло ехать, рассмотреть не дали — сразу же натянули на голову мешок. Руки зафиксировали веревкой на передней луке, но каким-то образом я умудрялась держаться в седле. Кстати, о седле — своей нижней половиной я смогла ощутить, что оно на редкость неудобное и твердое. Хоть бы подушечку положили что ли!
Я усмехнулась своим мыслям — подушечку. Если учесть, что до рассвета я не доживу, то это самая нужная мне вещь. Угораздило же угодить в капкан к этому некроманту. Он принесет нас с единорожкой в жертву, и поминай, как звали. И помощи ждать неоткуда.
Погруженная в невеселые мысли о скорой кончине, я не сразу почувствовала, что мы остановились. Меня весьма грубо сдернули с лошади и куда-то потащили, несли, впрочем, недолго, так что я даже не успела испинать носильщика. Затем меня, опять-таки, весьма грубо швырнули на землю, и я почувствовала, что ноги снова опутывают веревкой.
Наконец, мешок с головы сняли. Странно, мне на какой-то момент почудилось, что откуда-то донесся то ли кашель, то ли хрип. А передо мной стоял пресловутый старикашка.
— Ну-с, милая леди, отдохните пока что, скоро ваши услуги мне потребуются. А чтобы вы не скучали, вот вам единорог в компанию, — произнес он, привязывая единорога к дереву.
— Прекрасно, всегда мечтала провести свои последние минуты жизни в компании с рогатой лошадью, — пробормотала я и тут же заметила, что единорог возмущенно на меня косится лиловым глазом. — Извини, малыш, нервы.
Единорог, кстати, выглядел точь-в-точь, как я себе представляла — снежно-белый, высокий и грациозный, на лбу сверкал золотистый рог. Если бы не столь печальные обстоятельства нашей встречи, то я бы непременно им бы восхитилась.
А некромант и его подельники тем временем суетились неподалеку от меня — на полянке. Я пригляделась и увидела, что они сосредоточенно счищают землю, пытаясь что-то откопать. Спустя некоторое время на свет, а точнее, на тьму, поскольку даже луна не освещала местность, предстала каменная плита. Старик начал делать свои темные приготовления, а вот его головорезы стояли неподалеку и о чем-то разговаривали, иногда посматривая в нашу с единорогом сторону.
Я между тем сидела и пыталась развязать веревки на ногах, может, получится сбежать. Наконец это удалось сделать, но поздно —
