— А черт его знает, что делать! — раздраженно бросил Корней Савельич, уже понявший шаткость своих позиций: нельзя отвергать пускай даже неудачный план капитана, ничего не предлагая взамен. — Сыщиком я не был. Таланта такого не имею.
— Мы тоже не сыщики, — обиделся Кочемасов. — Приходится вот…
— Искать надо, — упрямо повторил Корней Савельич. — В каютах, на полубаке, в машинном…
— Нечего искать в машинном! — запальчиво возразил Кочемасов. — За своих людей я ручаюсь.
— Я тоже готов поручиться за наших людей, — не уступал Корней Савельич. — Но продовольствие… украдено. Давайте обшарим все судно, вместо того чтобы брать кого-то под подозрение.
— Отберем честных и крепких на язык матросов, — подхватил сочувственно слушавший его Анциферов. — Чтобы все осталось в тайне. Прочешем судно. От кормы до форштевня. Спустимся в трюмы…
— Называйте людей. — Иван Кузьмич придвинул к себе блокнот. — Кого вы предлагаете?
— Пишите, — диктовал Корней Савельич, — Быков, Матвеичев, Паша, засольщик…
В дверь постучали.
— Нельзя! — крикнул Иван Кузьмич. — Занят!
Фатьяныч вошел без разрешения.
Иван Кузьмич знал, что делал, когда приказал Анциферову никому не говорить о краже. Не знал он другого. Пока старший штурман докладывал ему о хищении аварийного запаса, потрясенный гнусным преступлением боцман не выдержал, поделился с кем-то из матросов. Весть о краже быстро разнеслась по траулеру. Страсти накалялись. Фатьяныч не стал спорить с возбужденными матросами и ворвался к капитану.
Слушая взволнованного тралмейстера, Иван Кузьмич машинально перечеркнул карандашом ненужный больше список надежных и крепких на язык матросов и, уже не советуясь ни с кем, принял новое решение.
Спустя полчаса Кочемасов с десятком матросов спустился в машинное отделение. Остальные с Анциферовым и Корнеем Савельичем поднялись на полубак. Серыми тенями двигались они в густом тумане, внимательно осматривая бухты троса, бочки, ящик, где хранились якорные цепи.
Поиски на полубаке ничего не дали. Корней Савельич и Анциферов разбили своих людей на две группы. Одна отправилась с Анциферовым обыскивать каюты. Вторая с Корнеем Савельичем — осматривать палубу.
Матросы внимательно проверяли привязанные к бортам по-походному замерзшие тралы, обшарили узкое пространство между планширем и паропроводными трубами, идущими по борту в жилые помещения под полубаком. Фатьяныч с помощниками занялся осмотром лебедки и барабана с ваерами…
Пропажу обнаружили неожиданно просто. В подпоротом с угла тюфяке Малыша лежали завернутые в старую газету сухари, две банки сгущенного молока и большой кусок корейки.
Немедленно вызвали в каюту капитана и помполита. Привели Малыша. Он стоял у дверей, уставясь в пол остекленевшими глазами, и упорно бормотал:
— Не знаю ничего… Ничего не знаю.
— Вспомнишь, — угрюмо пообещал Анциферов. — Вспомнишь, когда станешь перед командой. Заговоришь.
— Пройдемте в салон, — сказал капитан.
Еле сдерживая желание ударить по искаженному лицу с трясущейся нижней губой, он первым вышел из каюты.
Иван Кузьмич толчком раскрыл дверь. Стоявший в салоне гул сразу прекратился. Матросы потеснились, пропуская капитана и старшего помощника. Между ними старчески шаркал не по росту большими сапогами Малыш.
Командиры заняли привычные места. Малыш остался стоять перед столом.
— Внимание, товарищи! — Корней Савельич выждал, пока в салоне стихли голоса. — У нас на судне совершено преступление. Чудовищное преступление! Если оставить его нераскрытым, на каждого из нас ляжет позорное пятно. Куда бы мы ни пришли, нам скажут: “Это с “Ялты”. Там украли аварийный запас. Оставили товарищей… раненых оставили голодными!”
— Пришибить такого… — злобно произнес кто-то. Малыш вздрогнул и еще ниже опустил голову.
— Расскажите: как вы произвели хищение? — обратился к нему капитан.
Малыш, не поднимая головы, что-то невнятно начал бормотать.
— Громче! — закричали с мест. — Не слышно! Чего лопочешь?
И снова Малыш, не поднимая головы, с трудом выдавил из себя:
— Не знаю ничего.
— Что ж! — Иван Кузьмич не отводил тяжелого взгляда от поникшего Малыша. — Так и будем в молчанку играть?
— Упирается, гаденыш! — зашумели матросы. — Колосник ему на шею, да в воду!
И вдруг Малыш выпрямился и, задыхаясь, крикнул:
— Топите!
— Позвольте мне? — обернулся к капитану Корней Савельич и обратился к команде: — Послушаем матросов первой вахты. Жили они с Малышевым в одной каюте. У них и найдена часть похищенного…
— Дайте мне сказать, — протолкался вперед Оська. — Утопить человека очень просто. Так? Поставил его на планшир. Дал пинка. И нет человека. А если тут недоразумение? Ошибка!..
Оську слушали внимательно. Подавленный вид Малыша, его отчаянный выкрик несколько смягчили озлобление матросов. Но стоило им услышать слово “ошибка”, и еле тлеющая искорка сочувствия погасла. Негодующие возгласы заглушили Оську.
И тогда Малыш впервые поднял глаза. Глядя исподлобья на окружающих, он хрипло произнес:
— Не ломал!.. Не брал ничего.
— Прикройся там! — гневно крикнул Марушко. — Не брал!
— Выйдите к столу, товарищ Марушко, — предложил Корней Савельич. — Скажите, что вы знаете или думаете о вашем товарище по вахте?
— Чего говорить? — Марушко не шелохнулся. — Вон он… весь на виду. Пацан!
— Вы жили рядом, — настаивал Корней Савельич. — Должны знать его.
— Капать на человека не мое дело, — с достоинством произнес Марушко.
— О чем толковать? — закричали с мест. — В канатный ящик его. Трибунал разберет!
Корней Савельич поднял руку, требуя тишины.
— Имеется предложение: арестовать Малышева и передать дело о хищении аварийного запаса в трибунал. Другие предложения есть? Нет. Голосую. Кто за предложение арестовать Малышева и сдать под трибунал?
Дружно взметнулись вверх руки.
— Против есть? — спросил Корней Савельич.
Он внимательно всматривался в полутемное помещение. Одна рука поднялась. Вторая. Зоя и Глаша. К ним несмело присоединилась еще рука. На ней и задержался взгляд Корнея Савельича.
— Почему вы, товарищ Баштан, идете против воли коллектива? — спросил он.
— Добрячок! — негромко прозвучало из темноты.
Оська узнал голос. Он повернулся лицом к матросам, разыскивая взглядом Марушко.
— Добрячок, говоришь? Выйди сюда. Поговорим. — Он тяжело передохнул. — Выйди послушай, что я тебе скажу. Персонально!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
