— Слушай меня, ты, маленький засранец. Ты откроешь свой кошелек и отдашь мне что есть. И если это не триста семьдесят пять баксов, тогда вернешь остаток денежных средств мне или Роуз в конце недели. В противном случае, у нас бкдет еще один разговор. А мне, честно говоря, не очень нравится говорить с тобой.
— Чувство взаимно,— сказал он, подавшись назад, когда я отпустила его. Он уставился на меня.
— Сейчас.
На мгновение я подумала, что он собирается снова заколебаться. И, честно говоря, я думаю, он почувствовал мое настроение. Потому что я действительно была в том настроении, чтобы дать кому-то по заднице. Но потом он помудрел и достал бумажник. Он положил две стодолларовых бумажки на прилавок, затем, пятьдесят, двадцать, и шесть.
— А остальные?
— Я отдам Роуз,— сказал он.— Точняк. Ребенок нуждается в перерыве.
— Ладно,— сказал я.— Продолжай распространять добрые чувства и распределять богатства.
— Да, черт возьми,— сказал он.— Не хочу, чтоб мой зад снова встретился со злобной сукой.
— Роуз,— подчеркнула я, решив игнорировать комментарий о суке, тем более, что оно казалось весьма точным.— Не ее папа.
— Я понял,— сказал он.— А теперь, убирайся отсюда.
— Приятно было пообщаться.— Я отдала ему доллар.— За конфету.
Я пошла вперед, затем остановилась.
— Заберешь ее байк?
Он колебался, и я знала, что он пытался. Я здорово его приковала, перед тем как сесть в автобус, чтобы поехать к дому Лукаса Джонсона.
— Не беспокойся,— сказала я.
— Я собираюсь пригласить кого-нибудь, чтобы сорвать цепь,— сказал он.— Сделать новый ключ. Зря пропадает. Байк стоит в той аллее, и никто не будет на нем ездить.
— Ты прав, Джереми,— сказала я.— Зря пропадает.
Я два раза откусила конфету, когда перешла магазин, зная, что он наблюдает за мной. Красные наклейки, прилепленные к задней двери, предупреждали, что сигнал тревоги сработает, если я открою. Я ее толкнула. Никакой тревоги. Так много правды в рекламе. Мой десятилетний Ягуар Триумф был еще припаркован там с тяжелой цепью вокруг него. Обычно я не привязывала цепью байк, но я также обычно не парковала его рядом с местом Джереми. Я заперла его в субботу вечером. Видимо предчувствие сработало. Сейчас я была довольна своей предусмотрительностью и полезла под козырек магнитного металлического ящика. Открыв двумя ключами замок цепь была у меня в мгновении ока.
Я села на байк, теплый и знакомый мне. Я сунула ключ в зажигание, когда Джереми выглянул в заднюю дверь в переулок.
— Он не твой,— сказал он.
— Ага. У тебя проблемы с этим?
Он подсчитывал, за сколько сможет продать байк и каковы будут убытки от контрафактных DVD операции. Я оставляю байк и дверь в его небольшой пенсионный фонд навсегда закрывается.
Джереми может быть медлительным, но он же не дурак, и через несколько мгновений он кивнул, а потом исчез внутри, дверь захлопнулась за ним.
Я прибавила обороты дроссельной заслонки, наслаждаясь сладостным мурлыканье двигателя.
— Давай, детка,— сказала я, потом нажала на газ, поехала вниз по переулку, дала крен в сторону и остановилась, поскольку кто-то знакомый вышел из тени передо мной.
Кларенс.
Ну, черт.
ГЛАВА 10
— Похоже, у нас возникло недопонимание,— сказал Кларенс, как только я съехала с дороги и заглушила двигатель на байке.
— Я не нарушила никаких правил.
— Ты должна держаться подальше от своей сестры.
Я покачала головой.
— Нет, не пойдет. Я сказала, что не скажу ей правду. И что, черт возьми, ты делаешь, шпионишь за мной?
— Я предпочитаю думать об этом, как о защите инвестиций. Убедившись, что соглашение, которое мы заключили, в силе.
Я подняла руки.
— Я полностью придерживаюсь буквы закона. Не сбилась с пути даже на миллиметр, и ты это знаешь.
Его губы сжались, и я смотрела, как он обдумывал мои слова, раздражение кипело в нем. Я была права — технически, я была абсолютно права. Как на духу...
Ну, может на микромиллиметр сбилась.
— Очень мило, что ты признаешь это,— сказал он.
— Я должна была увидеть ее,— просто сказала я. Это было правдой, и я надеялась, что она сгодится как оправдание.
Кларенс потер подбородок и посмотрел на меня так долго, что я стала себя чувствовать как на иголках. Наконец, он покачал головой.
— Ты должна быть умнее, чем животное. Ты — наш козырь в рукаве, помнишь?
Я кивнула, гадая, что имело к этому отношение.
Он выпустил многострадальный вздох.
— Ты думаешь, что будет дальше с маленькой Роуз там, если злобный демон выяснит, кто вы? Ты думаешь, он собирается попытаться убить тебя?
— Может быть,— сказала я, но мой голос, несколько потерял свою остроту. Я чувствовала, что знаю свою правду.
— Да, наверное, права. Но если он умный демон, и если он знает, что у тебя есть маленькая сестра там, и что ты тоскуешь по тому, кого любишь, ну и что ты думаешь, он собирается делать потом?
Я покачала головой, не желая идти туда, куда он меня ведет.
Он изобразил ножом по горлу.
— И не тебя, животное. Ее. Ты придешь к ней. Вы поговорите. Втянешь девочку во все это и поставишь ее жизнь в опасность.— Он развел руками, потом пожал плечами.— Это просто так, если у тебя самой на это мозгов не хватает, и ты знаешь, что я прав.— Он постучал себя по виску, посмотрел на меня торжественно.
Помедлив, я кивнула, потому что, черт возьми, я не могла спорить. Роуз прошла через ад раз. Я бы не вынесла ответственности за то, что заставила пройти ее через это снова.
Но это ведь не навсегда. Я бы сражалась с демонами. Я бы убедилась, что ворота остаются закрытыми. И тогда, клянусь Богом, я бы получила свою сестру обратно.
Однако, сейчас я стою перед недовольной лягушкой, глядящей на меня сверху вниз.
— У меня неприятности?
Он еле улыбнулся.
— Нет, малыш. Думаю, я должен был догадаться, что ты не останешься в стороне. Ты ведь такая пушистая.
Я подняла брови.
— Да. Я пушистая.
Он фыркнул, потом засунул руку глубоко в пальто.
— Дам тебе кое-что. Думаю, что это может помочь.
— Да?
Он передал мне небольшой завернутый пакет.
— Открой его,— проворчал он.
Я отогнула бумагу, и показалась простая белая коробка, как будто там ожерелье на Рождество. Я с любопытством посмотрел на него, затем подняла крышку и охнула, когда увидела золотую цепочку и медальон в форме сердца.
— Взял его с твоего тела,— сказал он.— Подумал, может, ты захочешь его обратно.
Я кивнула, не в силах сказать и слова, так как пересохло во рту и горле. Я надела медальон в субботу, когда шла убивать Лукаса Джонсона. Это был кусочек моего прошлого, часть моей личной истории, и то, чего я никогда не ожидала снова увидеть.
