Так что вместо того, чтобы подумать о чем-то важном, я думала о спокойствии бостонской ночи, о холодном воздухе, о ветре на моем лице. Передо мной простирался мир возможностей и целей, и я чувствовала себя свободной и счастливой.
По крайней мере, некоторое время я действительно чувствовала себя таковой. До тех пор, пока не вернулось чувство вины. Да, я открыла для себя новый мир, но Роуз застряла в том же самом дерьме, только теперь ее сестра умерла. Я пыталась защитить ее, как и обещала, но справилась с этой работой из рук вон плохо. Единственное, в чем я помогла, это в том, что Джонсон больше не сможет причинить ей боль. Но его смерть не спасла ее. Это лишь помешало ему навредить ей ещё больше. Я видела всё это, просто заглянув в ее глаза.
Моя вина была ощутимее ещё и потому, что, хоть я и кричала на Роуз, тем ни менее – никак не могла избавиться от головокружения, вызванного осознанием того, что я нашла, наконец, свое призвание, и все прошлые прегрешения уже очень скоро станут лишь частью истории.
Конечно, концерт был опасен, но это было важно. И, несмотря на то, что было страшно, как в аду, я чувствовала себя хорошо, даже в чужом теле. Достаточно хорошо, чтобы справиться с горьким чувством вины.
— Поверни здесь, — сказал Кларенс, когда я притормозила на красный свет.
Я следовала его указаниям, петляя и поворачивая, пока мы, наконец, не остановили мотоцикл в темном переулке. Я осмотрелась, но увидела лишь мусорные контейнеры, переполненные кусками гнилой пищи и другими, не менее душистыми вещами, и удивилась, с какой целью мы оказались в столь мрачном месте.
— Самое время приготовиться, — сказал Кларенс, повернулся и пошел вглубь переулка. Маслянистая жидкость, скопившаяся в выбоинах, нестерпимо воняла. Между кирпичных стен повис запах плесени и фекалий, надеясь избежать фактического источника зловония, я шла как можно осторожнее.
Пока я предельно осторожно петляла вокруг мусора, моё сердце билось с удвоенной силой, но не из-за страха, а в ожидании. Я пребывала в том же состоянии всего несколько часов назад и, учитывая странные обстоятельства моей новой жизни, ожидала, что из тени на нас нападет очередной зверь.
Кларенс поспешил вниз по темной улице, затем свернул в другой переулок, который оказался ещё грязнее, чем предыдущий. Я прокладывала путь в груде хлама, мусора и биологических отходов, стараясь не дышать.
Он двигался быстро, обходя кучи чего-то зеленоватого и прогорклого. Подойдя к железной двери, Кларенс сдвинул металлическую пластину, чтобы добраться до клавиатуры, предусмотрительно оборудованной подсветкой.
— Вот мы и на месте.
— Высокие технологии, — заметила я.
— Ты ожидала, что дверь откроется с помощью чуда? Наш бой может быть небесным, но наши ресурсы вполне современны.
Он набрал код, и толстая дверь бесшумно распахнулась внутрь, открывая мрачный коридор.
— Мы?
Я неохотно переступила через порог вслед за ним. Тот слабый свет, что сопровождал нас в переулке, исчез вслед за стуком захлопнутой нами двери. Воздух вокруг был неподвижным и несвежим, отсутствие даже малейшего ветерка подчеркивало риск возникновения клаустрофобии. Я сглотнула, моя кожа стала липкой, меня пронзило воспоминание о том, как я в последний раз проснулась в кромешной тьме.
Возможно, я всё ещё не готова.
Я слышала шаги Кларенса впереди, потом раздался металлический лязг выключателя. Над нами зажглась лампа, свет отразился от вентилятора в дальнем конце прихожей, он ожил, разгоняя воздух и рассеивая мою тревогу. Стены узкой прихожей украшали надписи, но грязь и зловоние переулка остались снаружи.
Мы двигались вниз по длинному коридору, наши шаги эхом отдавались от бетонных стен и полов. Скоро свечение люминесцентных ламп сменилось тусклым светом желтых светильников, установленных вдоль стен. Мы продолжили путь через лужи желтого цвета, поворот за поворотом, упорно продвигаясь всё глубже и глубже в лабиринт.
Наконец, мы добрались до древней двери лифта. Я наклонилась, сжимая руками металлическую сетку, и заглянула в шахту, её дно терялось в темноте. Перед нами висел кабель, и его, казалось, было совершенно недостаточно для исправной работы лифта.
— Кто-то упоминал высокие технологии.
Кларенс пожал плечами, широким галльским жестом.
— Эх. Ремонт. У кого есть время?
Мне захотелось напомнить, что сделал Бог, но я решила, что сейчас не лучшее время для шуток.
— Хорошее решение.
— Ты, действительно, должен прекратить делать это.
— Тогда тебе нужно перестать думать так громко.
Я нахмурилась, но Кларенс только усмехнулся, затем указал на очередное устройство доступа под металлической пластиной.
— Твоя очередь, — сказал он.
Я попыталась справиться с нервами, затем прижала руку к прохладному стеклу: биометрический сканер сделал свое дело, и после короткого жужжания и щелчка небольшой металлический ящик начал подниматься из ямы и, в конечном итоге, с грохотом остановился перед нами. Кларенс взял на себя инициативу и распахнул ворота. Он шагнул в сторону и отвел руку, приглашая войти:
— Дамы вперед.
Я перевела дыхание, посмотрела вверх на хлипкий кабель и шагнула внутрь.
Бог был на моей стороне, верно? По крайней мере, в данный момент.
Управление лифтом осуществлялось с помощью древнего наборного механизма, Кларенс тут же взялся за дело, смещая диск вниз от 1 до В3. Лифт дернулся, и мы немедленно начали спуск, мир – или, по крайней мере, здание — двигался вертикально перед нашими глазами, как скучный диафильм из второго класса.
Несмотря на высокотехнологичную процедуру входа, в здании не было ничего сверхъестественного. Этажи, которые мы проезжали, были заброшены, но чисты, мусор на входе был всего лишь прикрытием. Однако не было ни витражей, ни статуй. Ничего, что намекало бы на святость этого места. Оно куда больше походило на бункер, я обняла себя за плечи, и, чем глубже мы спускались в недра здания, тем более неуместной я себя чувствовала.
Хотя, казалось, прошла целая вечность, лифт, наконец, со скрипом остановился. Мне не пришлось спрашивать у Кларенса, добрались ли мы до места назначения, я и сама прекрасно видела, где мы. В центре огромного зала имелось возвышение, похожее на боксерский ринг, вокруг него располагалось всевозможное учебное снаряжение: боксерская груша, велотренажер и штанга. Если бы не булава, меч и другие виды средневекового оружия, развешанные на стене позади ринга, это место походило бы на дешевый тренажерный зал Джо, ушедшего прежде, чем умерла моя мать.
Запах напомнил мне о детстве, так пахнет застарелый пот и кожа. Меня накрыла волна сожаления, я зажмурилась, борьба с тоской оказалась такой напряженной, что на мгновение мне показалось, будто колени вот-вот подогнуться.
