Корейские сопки, поросшие лесом, манили в свою неприветливую в данный момент тень, солнце слепило глаза, реки — такие маленькие и узенькие, наблюдаемые с большой высоты, превратились в широкие водные ленты. Блестели рисовые поля, залитые водой. Мы успели за этот короткий срок полюбить Корею. Под крылом мелькали зеленые каскады спускавшихся к морю холмов. Белели причудливо извивающиеся дороги, блестели озёра, а через них шагали мачты электропередач с гидростанции, стоящей на реке Ялуцзян. Эта электростанция имела плотину высотой 115 метров, перекрывающую реку в узком ущелье. Только четыре турбины этой электростанции давали энергию в Корею и Китай, две турбины не работали— были демонтированы. Электростанция называлась «Супундон». Американцы пытались уничтожить её своими налётами, но мы мешали это сделать. Когда мы ушли из этого района, то американцы снова совершили массированный налет на электростанцию в феврале 1952 года. Были применены управляемые бомбы и торпеды. Им удалось разрушить только подстанцию. Тело плотины и турбины были целы. Зенитчики и истребители не дали им совершить задуманное.
Вот эти холмы и сопки, чудные долины с любовно обработанными полями, заботливо выращенными садами были покрыты ранами, выжженными напалмом, воронками бомб, развалинами разрушенных домов. Следы варварских действий интервентов были видны повсюду. Кто только воспитал у них эту жажду разрушений, стремление к убийствам?..
… Вот показалась широкая река, а за ней аэродром. Делаю резкий правый разворот в зоне зенитного огня. Самолет что-то плохо слушается рулей — затягивает в крен. Земля близко — какая-то каменисто-шершавая, неприятная, не хочется с ней «поцеловаться». Еле-еле, короче, с большим трудом, помогая ножным управлением, выравниваю свой МиГ из затянувшегогося крена в нормальный полет. «Сейбры» горкой уходят от аэродрома. На аэродром как раз прибыло пополнение и командир корпуса Лобов проводил с ними занятия. «Сейбры» прибыли кстати: новые лётчики их хорошо посмотрели. Захожу на посадку. Техник самолёта Анатолий Микрюков после осмотра моей машины доложил, что правая плоскость самолета полностью покрылась гофром и зализы задней кромки крыла с фюзеляжем раздвинуты до 200 миллиметров, её необходимо было заменить, а левую плоскость придется кое-где переклепать. Вот, оказывается, почему так странно вёл себя мой МиГ в полёте. Выходит, при выходе из пикирования я чуть не разломал самолёт. Такой же случай был и у Жени Самусина, который тоже деформировал плоскость у своего МиГа.
…В июле месяце, в один из пасмурных дней, когда сплошная облачность высотой от 200 метров до 8000 прикрывала наш аэродром, большую часть Северной Кореи и море, американцы решили воспользоваться погодой для ведения разведки глубинных районов Китая, вплоть до Мукдена. Для этой цели они подняли с одного из аэродромов Японии восьмёрку Ф-94, новейших, всепогодных, двухместных истребителей с пушечным вооружением и довольно большим радиусом действия, которые дозаправились на аэродроме подскока. Их прикрывали около 30 «Сейбров», поднятых с Сувонского аэродрома под Сеулом. «Сейбры» вышли в район нашего аэродрома за облаками, покрутились немного и, решив, что мы не вылетим в такую плохую погоду, вернулись на базу. Восьмёрка Ф-94 проследовала до Мукдена и возвращалась обратно. Командир корпуса Лобов разрешил Кожедубу поднять группу летчиков, имеющих первоклассную подготовку, в воздух для уничтожения противника.
В считанные минуты десятка истребителей стремительно ушла в облака. На аэродроме опять стало тихо. Только шла напряженная работа на КП по наведению нашей группы на противника. Противник спокойно проходил район нашей базы, а мы ещё не успели пробить облака наверх.
В боевом порядке десятки, которую вёл командир полка Пепеляев, я шел замыкающей парой: справа был мой ведомый Николай Вермин. Облачность мы пробивали в плотном строю, все вместе. Непрерывное мелькание облаков различной теневой окраски и наблюдение за строем вызывало зрительную галлюцинацию. Раза два мне казалось, что мы идем с креном 90 градусов в правом развороте, и все самолеты скользят на меня. Что делать?! Я мгновенно бросил взгляд на авиагоризонт. Он показывал нормальный полёт с набором высоты. Вот, думаю, чертовщина какая-то, правильно говорят, что больше верь приборам, а не своим ощущениям. Я встряхнул головой и всё восстановилось в норму, но всё-таки взглядом я иногда контролировал свое положение по приборам. Через некоторое опять такое же ощущение появилось, но я его быстро восстановил в нормальное. Наконец, мы выскочили за облака. Кругом синее небо, солнце, а противника не видно. С КП нам дали курс преследования, предупредили, что противник подходит к береговой, черте, надо его быстро настигнуть. Мы на максимальной скорости идем в указанном направлении. Мозг сверлит мысль: «Неужели не догоним, уйдут?!» Вдруг Саня Литвинюк передает радостную весть: «Вижу противника. Впереди, справа 30 градусов». Мы разворачиваемся и вступаем в бой. Противнику, видимо, тоже сообщили, что их сейчас будут атаковать, так как ведущая четвёрка разворачивается на 180 градусов и идёт к нам навстречу надеясь на свои четыре пушки на каждом Ф-94. Мы делаем манёвр для выхода в атаку, рассыпаемся по парам и с различных направлений атакуем противника. Вот уже один клюнул носом вниз — это Пепеляев отрубил ему киль своей очередью. Смотрю, второй, третий неестественно нырнули в облака. Я поймал в прицел ведущего одной из пар противника и дал по нему две очереди. На мгновение мелькает мысль: «Какие хорошие новенькие машины, все блестят. Какая прекрасная конструкция, а я порчу её своими снарядами, нарушая гармонию линий и зализов». Снаряды сделали свое дело. Ф-94 плавно заваливается влево и идет к земле носом вниз. Я сразу выхожу из атаки, а надо бы посмотреть, что делает мой ведомый, Николай Вермин. Мой ведомый атаковал другой самолет противника, то есть ведомого, а я сорвал эту атаку своей поспешностью выхода. Он, как ведомый, прекратил атаку, последовал за мной, так как в этот момент кто-то крикнул «Сейбры!». В этом бою из восьми самолетов противника удалось уйти только одному. Тогда в наших газетах появилось сообщение, что «китайские летчики провели бой, в котором сбили семь самолетов противника из восьми.» Нам пришлось только улыбаться, так как мы-то хорошо знали боевые возможности китайцев. Потери у них, по сравнению с американцами, были один к одному. А один раз восьмёрке китайцев зашла в хвост восьмёрка «Сейбров». Пристроились и по команде открыли огонь — семь китайских самолетов были сбиты. Китайцы вели плохую осмотрительность и из-за этого они несли большие потери. В азарте боя, когда сбивали самолет противника, они продолжали его атаковать по всей траектории падения к земле и не оглядывались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
