— Он столь непредсказуем, что даже его королева не может ему доверять, — вмешался Шин. — Он может и убить тебя, и отпустить. Он убил Хряща.
— Я знаю, — кивнула Кайя. — Он сказал мне.
Шип изумленно уставился на Чертополоху.
— Это именно то, что я имел в виду! И что же это за извращенное представление о дружбе?
— Как… как он это сделал? — спросила Кайя, боясь ответа, но тем не менее желая знать все. — Как умер Хрящ?
Люти взлетела и зависла перед ней, на крошечном личике читалась скорбь.
— Он был со мной. Мы пошли к холму фейри. Там было вино из первоцвета, и Хрящ хотел, чтобы я помогла ему наполнить бутылку. Он собирался купить за нее у одного из своих друзей-малоросликов пару красивых башмаков. Найти дорогу внутрь было просто. Бурая полоса травы — это и есть дверь. Мы взяли бутылку, просто-просто, и уже шли обратно, когда увидели пряники.
— Пряники? — недоуменно переспросила Кайя.
— Чудесные белые медовые пряники, целая куча на блюде, и можно брать. Съешь их и станешь умнее, понимаешь?
— Не думаю, что так можно поумнеть, — скептически отозвалась Кайя.
— Конечно можно, — нахмурилась Люти. — Как же еще это получается?
Продолжая рассказ, маленькая фейри опустилась на тоненькую веточку низкорослого кустарника.
— Он проглотил пять, прежде чем его поймали.
Кайя не стала указывать на то, что если эти пряники прибавляют мудрости, то Хрящ должен был остановиться после первого. От этого его смерть не стала менее ужасной.
— Его, наверное, отпустили бы, но ей нужна была лиса для травли. И она сказала, что, поскольку Хрящ украл пряники, он будет превосходной лисой. Ох, Кайя, это было жутко. У них и собаки, и кони, и они просто его загнали. И именно Ройбен его убил.
— Вы что, все помешались, что все время называете его по имени? — проворчал Шип.
Кайя помотала головой. Ройбен убил Хряща ради забавы? Потому что тот украл немного еды? А она еще помогла этому ублюдку! По коже у нее побежали мурашки, когда она вспомнила, как небрежно беседовала с Ройбеном и как думала о нем. Ей пришло в голову: «А что именно она могла сделать, зная его имя, какого рода месть могла совершить?»
Чертополоха протянула ей маленькое яйцо.
— Давай, Кайя, выдуй содержимое яйца, а потом расколи его. Это тайна, которая должна открыться тебе.
Кайя взяла голубенькое яичко. Оно было таким легким, что девушка боялась раздавить его в пальцах.
Встав на колени перед миской ведьмы, Кайя легонько подула в булавочное отверстие в остром конце яйца. С противоположной стороны вытекла вязкая струйка белка и желтка и плюхнулась в миску.
— Теперь сломай скорлупу.
Кайя прижала яйцо большим пальцем, и вся его боковая сторона раздавилась, удерживаясь только на тоненькой оболочке.
Шип и Люти удивленно наблюдали, но ведьма только кивнула.
— Я сделала это неправильно, — признала Кайя и смахнула скорлупки в ручей.
В отличие от других эта скорлупа стала не маленькой лодочкой, а россыпью конфетти на воде.
— Тогда, дитя, позволь мне сказать о другой тайне, раз эта от тебя ускользнула. Если ты подумаешь, то, уверена, поймешь, что с тобой происходит что-то странное. Странность эта заключается не только в твоем поведении, но и в чем-то еще. Запах ее, след ее отпугивает Железнобоких, настораживает их и в то же время притягивает.
Кайя покачала головой, не совсем понимая, к чему клонит Чертополоха.
— Скажи ей другой секрет, — посоветовал Шип. — Этот только запутает все.
— Ты одна из нас, — сказала ведьма Кайе, сверкая черными глазами.
— Что?
Кайя хорошо расслышала слова и все поняла, но ей нужно было время, чтобы вновь заставить мозги работать. Ей казалось, что она не в силах сделать вдох. Существовали степени невозможного и какие-то уровни нереального. И всякий раз, когда Кайя думала, что уже дошла до последнего уровня, под ней словно проваливалась земля.
— Смертные девушки тупы и медлительны, — произнесла Люти. — Тебе больше не нужно притворяться такой.
Кайя потрясла головой, но даже в этот момент она уже знала, что все это правда. Это ощущалось как правда и разрушало и изменяло равновесие ее мира так… аккуратно, что она размышляла, почему ей это прежде не пришло в голову. В конце концов, почему только к ней приходили фейри? Почему только она была наделена магией, которой не могла управлять?
— Почему вы мне не сказали? — требовательно спросила Кайя.
— Слишком рискованно, — буркнул Шип.
— Тогда почему говорите мне это сейчас?
— Потому что это ты выбрана для Десятины. — Чертополоха спокойно скрестила костлявые руки на груди. — И потому, что ты имеешь право знать.
Шип фыркнул.
— Что? Но ты же говоришь, что я не…
Кайя оборвала себя. За всю ночь с ее языка не слетело ни одного разумного замечания, и она сомневалась, что сейчас будет иначе.
— Они считают тебя человеком, — пояснил Шип. — И это хорошо.
— Какие-то чокнутые фейри хотят меня убить, и ты думаешь, что это хорошо? Я-то думала, что мы друзья!
Шип не снизошел даже до того, чтобы ответить улыбкой на эту дурацкую шутку. Он уже целиком погрузился в разъяснение плана.
— При Летнем Дворе есть один рыцарь. Он может сорвать с тебя ореол. Это будет выглядеть так, словно Зимняя королева захотела принести в жертву одну из фейри — многие поверят, что она способна на такой шаг. — Шип вдохнул поглубже. — Нам нужна твоя помощь.
Кайя прикусила верхнюю губу, елозя по ней зубами в глубокой задумчивости.
— Я сейчас совсем сбита с толку — вы же понимаете, да?
— Если ты нам поможешь, мы будем сво-бо-о-о-одны! — пропела Люти. — Семь лет свободы!
— Так в чем разница между Летним Двором и Зимним Двором?
— Есть много, много Дворов, как Летних, так и Зимних, но почти всегда верно, что Зимние Дворы хуже и что Высшие любого Двора наслаждаются своей властью над простонародьем, а еще больше — над вольными фейри. Мы, не привязанные ни к какому Двору, находимся во власти тех, кто правит землями, с которыми мы связаны.
— Так почему бы вам просто не покинуть эти земли?
— Некоторые из нас не могут этого сделать, например древесный народ. А что касается остальных — куда нам идти? Другой Двор может быть еще хуже, чем этот.
— Почему вольные фейри продают свою свободу за человеческую жертву?
— Некоторые делают это ради крови, другие ради покровительства. Человеческая жертва — это демонстрация могущества. Могущество может принудить нас повиноваться.
— Но почему тогда они просто не могут поработить вас силой?
— Не могут. Они точно так же должны подчиняться соглашению, как и мы. Для них есть свои ограничения. Если жертва не принесена, то мы свободны на семь лет. Никто не может приказывать нам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
