подъехал прямо ко входу в ресторан, и на улице мы были не дольше десяти секунд. Внутри нас уже встречают несколько серьезных мужчин в строгих костюмах. Для переговоров они выбрали отдельную кабинку с удобными диванчиками. Официант принес заказанные блюда, но в процессе переговоров к ним почти что никто не притронулся. Только изредка мужчины касались вилкой тарелки, будто для проформы.
Я не ела совсем, потому что нервничала. Это была моя первая встреча такого рода. Я примерно представляла, как все должно происходить, но тревожное состояние все-равно присутствовало.
— То, что вы нам предлагаете, звучит достаточно интересно, — начинает говорить директор компании, с которой мы хотим сотрудничать.
Мне начинает казаться, что за такой формулировкой скрывается какое-то «но». Напрягаюсь уже всем телом и чувствую, что скоро совсем взорвусь, как спины касается горячее прикосновение. Вздрагиваю. На лице Воронцова появляется спокойная подбадривающая улыбка. Его рука еще раз касается поясницы теплым порхающим движением, а после перестает меня касаться.
Несмотря на мои опасения, переговоры заканчиваются хорошо, мы подписываем контракт, и все остаются в плюсе. Наши новые партнеры — кучка мужчин в галстуках, встают, жмут руку Воронцова, галантно прощаются со мной и уходят. Я облегченно вздыхаю, откидываясь на спинку дивана, а начальник усмехается:
— С почином! Не переживай, у меня в первый раз тоже так было. Знаешь, что помогло отвлечься?
— Что?
— Мы заказали огромную порцию шашлыка и ели ее полвечера.
Я откровенно начинаю хохотать, представляя юного, еще щуплого Воронцова, жадно поглощающего большую порцию мяса, пытаясь излечить этим свою нервную систему.
Наши с боссом взгляды падают на тарелки с салатом, которые мы заказали.
— Тоже не хочется? — понимающе спрашивает он.
Согласно киваю, ведь огромные листья салата с кусками овощей и еще чего-то непонятного не вызывают у меня аппетита.
— Закажем пиццу в офис? Или лучше вина?
Такое предложение Воронцова шокирует меня. Уж не думала, что взрослый директор крутого издательства Никита Дмитриевич превратится в озорника с хитрой ухмылкой.
— Будем считать, что ты согласилась, — хлопает руками, вставая с дивана. — В путь, Арина!
17
Мы садимся в машину и, кажется, на самом деле собираемся заехать в магазин и пиццерию. Воронцов включает легкую музыку. Все это кажется нереальным.
— Ты какую любишь? — спрашивает мужчина, не отрывая взгляда от дороги.
— Рок, — отвечаю я, прежде чем подумала.
— Непредсказуемо, — комментирует начальник. — Особенно, если учитывать, что я спрашивал про пиццу.
— А четче нужно формулировать вопросы, Никита Дмитриевич, — не смущаясь отвечаю я, что для меня не свойственно. Кажется, чем больше времени я провожу с этим мужчиной, тем более раскованной становлюсь.
— Прошу великодушно простить! Исправлюсь!
Прямо перед нами на светофоре загорается красный, и Воронцов останавливает машину. На пешеходный переход, словно бусины с порванного ожерелья, вываливаются люди. Они спешно двигают ногами, стремясь как можно скорее добраться до пункта назначения. Только некоторые из них медлят, то ли наслаждаясь морозной зимней погодой, то ли боясь поскользнутся.
— Что из рока? — начальника пешеходы вовсе не интересуют, он смотрит на меня, упуская из вида двух мужчин, которые тащат огромную елку.
— Сплин, КиШ, — задумчиво говорю я, наблюдая за траекторией обладателей большого хвойного символа праздника. — Порнофильмы, Ария, Кино… Сектор газа.
— Вот последнее было совсем неожиданно.
— А это не последнее. Вы не только вопросы ставить не умеете, но еще и опция "дослушивать до конца" у вас не подключена, видимо.
— Я все больше и больше становлюсь виноватым перед тобой. Даже не знаю, как буду искупать, — голос Никиты становится ниже, а тон походит на тон змея-искусителя. — Продолжай, Арина, — начальник переходит на шепот, от которого мурашки бегут по коже.
— Дайте танк (!), Кис-Кис, Anacondaz, — начинаю перечислять все известные мне, но уже современные рок-группы, чтобы отвлечься от манящего взгляда Воронцова, сидящего рядом.
Мужчины с елкой покидают поле моего зрения, а вместо красного загорается зеленый.
— Обожженную кусачим пламенем ладонь,
Пытаюсь удержать как можно дольше над огнем, — цитирует Никита припев одной из песен, что заставляет меня удивленно вздернуть бровь.
— Если в итоге не смогу не отдернуть её -
Значит, это — не мое (1), — продолжаю строчки.
— Мы разрисуем все заборы своими стихами.
Достань, пожалуйста, краску из рюкзака, — продолжает испытывать меня Воронцов.
— Нам ни к чему учителя, мы придумаем сами
Правила русского языка (2), — довольно улыбаюсь, ведь подловить меня у него не получается.
Решаю взять инициативу в свои руки и в этот раз начать сама:
— Где-то мы расстались, не помню в каких городах,
Словно это было в похмелье.
— Через мои песни идут и идут поезда
Исчезая в тёмном тоннеле
Лишь бы мы проснулись в одной постели (3), — продолжает Воронцов, как-то слишком многообещающе, а у меня пересыхает горло.
Молчание прерывает короткая вибрация телефона Никиты, а после на весь салон автомобиля раздается женский голос:
— Здравствуйте, Никита Дмитриевич.
Судя по всему, смартфон начальник подключил, чтобы зарядить, а он автоматически перевел звонок на динамик. Воронцов что-то тыкает на приборной панели, и звук переходит в его наушник, но слышным остается.
— Дело в том, что произошел один неприятный инцидент, — продолжает говорить женщина, но уже прямо в ухо боссу. — Олечка из рогатки разбила окно садика, когда они с воспитательницей гуляли.
— Я скоро буду.
Высадит меня сейчас Воронцов и поедет по своим делам, оставив без пиццы, вина и даже верхней одежды. А куда он поедет? Судя по контексту, какой-то ребенок наразбойничал, играя с рогаткой. Но какой ребенок? А главное, чей?
Я же ничего не знаю о начальнике. Не знаю, есть ли у него семья, жена, дети. Может быть, он примерный семьянин, и дома у него семеро по лавкам, а тут я лезу.
Мне становится стыдно перед Олечкой, которая поиздевалась над казенным имуществом. Как представлю себя на ее месте — что какая-то бессовестная озабоченная малолетка хочет разрушить мою семью, уведя одного из родителей, становится очень мерзко. Игривое настроение пропадает, я сразу поникаю.
— Арина, — видимо, уже не первый раз зовет меня Воронцов.
— Что? — растерянно перевожу взгляд на такого манящего, но такого запретного мужчину.
— Где ты живешь?
Безэмоционально называю свой адрес. Понимание того, что мы не пара, навеяло на меня апатичное состояние. Все стало бесцветным и неинтересным. А ведь только недавно в моей жизни появились новые краски: избавление от тирании бывшего начальника, волшебный незнакомец на пороге моей квартиры… И это обрывается резким возвращением в суровую реальность, где не все красавчики-принцы свободны и падают к моим ногам.
Как и с рестораном, Воронцов подвозит меня прямо к дверям подъезда. Из салона машины мои
