Не воспринимай все так буквально!
Шон резко поднялся с кресла, опрокинув стоящую рядом стопку книг, специально или случайно — неизвестно. В нем, кажется, кипело все. На секунду Розе даже показалось, что его белая кожа стала розовой из-за гнева.
— Как ты не понимаешь? — кричал он. — Я хотел просто встретиться со своим коллегой, понять природу вируса, помочь победить эту заразу. А что я получил? Сначала на меня напали бешеные собаки, потом мутант, чуть не сожрал медведь, мне пришлось избавлять от мучений молодого парня, несколько дней прожить в каком-то доисторическом обществе, смотреть на гибель обещавшего помощь человека и следовать непонятным подсказкам! — когда он замолчал, в ушах зазвенело от резкой гробовой тишины. Родригес осознал, что переборщил. Уже несколько дней он находился на грани нервного срыва, и, похоже, это произошло. — Прости, — теперь он говорил совсем тихо, а голос слегка дрожал.
Роза только на мгновение закрыла глаза и молча направилась на улицу.
А Шон все стоял в грязной, пустой комнате. В одиночестве. Совсем недавно это чувство было ему родным, даже в спокойное время, что осталось далеко позади. Всю свою жизнь Родригес только работал. Его единственный друг — коллега. Его настоящий дом — работа. Именно в лаборатории или в больнице Шон проводил большую часть жизни. И он не скучал, ему казалось, что это даже хорошо, ему не приходится тратить время на общение, это позволяло полностью погрузиться в очередные исследования. Путь, который он шел несколько дней один, не был для него таким большим испытанием. Родригес научился общаться с самим собой, со своими мыслями, и эта способность помогла ему не сойти с ума. Он считал, что лучшего собеседника, чем самого себя, не существует.
Но сейчас, когда он оказался один всего на минуту, его сердце билось чаще, голова отяжелела, как бывает после долгих нагрузок, будь то физических или психических; Шон ощущал, как его пальцы дрожат, точно тонкие листья деревьев колышутся на ветру. Родригесу стало не по себе. Он боялся, что обидел Розу. Нет, он прекрасно понимал, что она никуда не уйдет, ей не пройти весь путь одной, по крайней мере так думал Шон, но им овладел страх того, что отныне она будет считать его извергом и остерегаться, как мутантов. Хотя раньше его совсем не заботило, что о нем думают окружающие. Родригес хотел вздохнуть, но не мог, как будто легких и вовсе нет. Он только приоткрыл рот, открепив друг от друга слипшиеся и дрожащие губы. “Что это со мной?” — спросил он сам себя. Шон медленно побрел к выходу из дома, хотя ему мерещилось, что он бежит оттуда со всех ног.
Роза расхаживала взад-вперед возле сломанной деревянной скамьи, изредка останавливалась и смотрела на серое небо. Вышедшего из здания Шона она даже не заметила или, по крайней мере, делала вид, что не видела. С неба сыпались редкие тяжелые капли дождя, издававшие характерный звук, когда ударялись о тонкие листы ржавого металла, лежавшего возле дома. Родригес совсем сбавил шаг, подходя к смотревшей на падающие капли девушке. Только сейчас она немного повернула голову, чтобы боковым зрением увидеть Шона.
— Решил идти? — спросила она холодным голосом, точно издаваемым бездушным роботом, совершенно безразличным к ответу, как спрашивают незнакомых людей на улице. Шону стало противно от этого тона, но противно из-за себя. Его словно ударило током. Он не может контролировать свои эмоции, свою речь, но, гораздо хуже — он сдается.
На заданный вопрос Родригес никак не ответил. Он лишь достал из рюкзака компас и всматривался в равнины на севере. “Вроде бы что-то виднеется, — думал про себя Шон. — А может просто кажется”.
— Пошли, — на выдохе проговорил Родригес, повернув головой, чтобы увидеть ходившую кругами Розу. Девушка, не меняя хмурого, разочарованного лица, побрела за Шоном, оставаясь весь путь позади него на пару шагов.
Как оказалось, Шону не померещилось. За небольшим холмом располагался еще один небольшой городок. К счастью, он не пострадал от бомбардировок и радиации опасаться не стоило. Несколько многоэтажных зданий возвышались возле узких дорог. На перекрестках все еще стояло множество брошенных автомобилей, у большинства из которых выбиты окна, вскрыты двери, украдены аккумуляторы из-под капота. Разрисованные стены придавали городу жизни, но в то же время, наоборот, словно подчеркивали завершенную эру человечества. Возле некоторых зданий с заколоченными дверьми и окнами в землю были воткнуты железные прутья с красной веревкой — таким символом себя обозначали небольшие гражданские группы выживших во время ядерной зимы. Зловещие морозы прошли почти полгода назад, а знак все еще воткнут в траву — ничего хорошего это не означает.
Выйдя на одну из центральных улиц, Шон заметил массивный, по меркам города, торговый центр. На его стене со стороны парковки развешаны всякие рекламные плакаты с магазинами. Один из них разбудил в Родригесе приступы радости — это был какой-то продуктовый магазин, на логотипе которого красовались снежные вершины гор.
— Смотри, — Шон указал пальцем на вывеску, — скорее всего, это оно.
Роза взглянула на стену торгового центра и слегка улыбнулась, при этом старалась максимально сдерживать эту самую улыбку.
Драугров, на удивление, было немного. Большинство мутантов, которые встречались на пути, были вроде тех, с какими Шон имел дело во время похода с Язычником. Они, абсолютно идентично тем, неуклюже передвигались, наступая друг на друга, и падали при приближении к любой кочке. Но один из Драугров, стоит отметить, был именно таким, каким Шон привык их видеть, — быстрые, ловкие, сильные. Встречи с такими особями лучше избегать любой ценой. В ту ночь, в деревне, Родригеса спасло чудо, а сегодня этого чуда может не быть.
Внутри торговый центр олицетворял все происходящее в первые дни конца человечества: тележки разбросаны по всем помещениям, полки магазинов опустошены; разбирали все, что видели, даже не задумываясь, необходимо это или нет; особенно сильно пострадали аптека и маленькое кафе: голодная и испуганная толпа буквально снесла все на своем пути, люди разбивали стеклянные витрины, переворачивали столы и брали в руки все, что помогло бы им пробиться сквозь толпу, дабы первыми достать кусок хлеба. Гораздо меньше пострадал магазин электроники на втором этаже. С первого взгляда можно было бы предположить, что в этом помещение всего-навсего идет капитальный ремонт. Казалось бы, самые востребованные товары в обычном мире стали никому не нужными и совсем бесполезными в новом. Те, кто сумел дожить до этого момента, уже и позабыли былую жизнь, кажется, что тот мир был лишь сном, словно его никогда и не было.
Наконец подойдя
