— А это как тебе нравится? — лейтенант показал на крупно изображенный внизу газеты короткоствольный дробовик.
— «С тридцати метров, — прочитал из-за его плеча сержант, — вы уложите любую змею, не боясь причинить вред окружающим». Я что-то вообще не знаю этого оружия, — добавил он.
— А мы сейчас посмотрим, — лейтенант подошел к полке, взял толстый справочник и, снова усевшись в кресло, начал листать.
— Вот, — вскоре объявил он. — Предназначался для коммунальных служб, главным образом для уничтожения крыс в городских трущобах. Уже пятнадцать лет не применяется. Примерная цена того времени — 120 долларов.
— А здесь они, — Фолби заглянул в газету, — предлагают это залежалое старье за 590. Ну что ж, несколько миллиончиков папаша Тьюберг положит себе в карман. И, надо думать, Бартоку отстегнет немало.
Лейтенант мрачно кивнул, и тут они оба взглянули на Дика, который продолжал свои пристальные разглядывания змеиных останков.
— Послушай, малыш, — спросил Фолби, — похоже, тебе приятно любоваться этой пакостью?
— Как, сэр?
— Да я говорю, не извращенец ли ты у нас? Ну, как тебе объяснить — может быть, у тебя такие сны бывают — идешь по городу и вдруг обнаруживаешь, что на тебе нет штанов. Или хочется иной раз сделать самому себе больно, ну половые органы дверью слегка прищемить или что-нибудь в этаком роде?
— Э… неловко даже такое слушать, сэр, ей-богу неловко. Вы бы лучше с господином лейтенантом подошли сюда. Мне кажется, я что-то заметил. Немаловажное…
Оба поднялись, устало и неохотно.
— Фу, гадость, — подходя процедил Фолби.
— Посмотрите, пожалуйста, на змеиные черепа.
Даже сейчас эти мощные треугольные конусы с пустыми выгоревшими глазницами и длинными загнутыми зубами вызывали легкий озноб. Вся цель создавшей их природы, казалось, состояла исключительно в том, чтоб сотворить орудие убийства — стремительное и беспощадное.
— Ну, в чем проблема, Дик? — спросил Гамильтон.
— А вот, присмотритесь, — тот ткнул концом шариковой ручки в основание черепа, — видите, вот последний позвонок, который крепит затылочную часть, а дальше странный треугольный пропил.
На обгоревших костях трудно было что-либо заметить, но присмотревшись Гамильтон увидел действительно странную прорезь почти до трети длины черепа.
— Там у дежурного должны быть резиновые перчатки, — совершенно равнодушным тоном сообщил он.
— А? — неуверенно переспросил Терье.
— Ага, сынок, — Фолби сочувственно похлопал его по плечу, — у тебя отменный талант натуралиста. Действуй дальше.
Терье вернулся через минуту, надевая на ходу красные резиновые перчатки. Он развязал пакет и осторожно взялся за ту часть змеиного черепа, что была подальше от зубов. Череп легко отделился. Теперь профессиональный интерес полицейских отогнал брезгливость и все трое стали внимательно всматриваться.
Без особых знаний анатомии они быстро поняли, что искусственный подпил черепа для того и нужен был кому-то, чтобы снять его с позвоночника… и совершенно то же самое у другой змеи.
— Молодец, Дик, — похвалил Гамильтон, — отличная наблюдательность.
— Так-то оно так, — сержант вернулся на свое место в кресло сбоку от стола начальника, — но для чего это делалось?
— Значит, хотели вынуть мозги, никакого другого объяснения тут не придумаешь, — тут же ответил Терье.
— А какие у этой дряни вообще могут быть мозги, — проворчал сержант. — Может, вызвать этого змеелова, шеф? Узнать, что он об этом скажет?
Лейтенант чуть подумал и отрицательно покрутил головой:
— Завтра мы с ним, конечно, поговорим об этом. — Он устало прошелся по комнате. — Город весь прочесан, пока вроде бояться нечего. Пусть эксперт задержится и осмотрит целлофановые мешки, нет ли там каких-либо отпечатков пальцев или чего-то характерного, хотя я почти уверен, что ничего такого там нет.
Их рабочий день закончился, но в дверь вошел кто-то из полицейских с канцелярской папочкой.
— Вот, господин лейтенант, из архива. Вы заказывали.
— Что это? — удивленно спросил Гамильтон — Ах, ну-да, он совсем забыл: «Дело Маргарит Хьюз». — Спасибо, положите на стол. Ну, ладно, ребята, мне надо кое-что почитать. Отправляйтесь отдыхать до завтра.
— Если ночью ничего не произойдет, — сверкнув белками, выдал Терье. Его по мальчишески увлекала эта странная история.
— Ничего не произойдет этой ночью, — подталкивая его в спину, сообщил Фолби, — а знаешь что произойдет завтра вечером?
— Что?
— «Быки» обыграют «Феникс», и значит закончится борьба за кубок.
— Спорить могу, что не обыграют! — взвился Терье, но Гамильтон не услышал продолжения, даже если бы ему этого хотелось. Спор перешел в соседнюю дежурную комнату.
— А на что ты можешь спорить, сынок? Ты еще и первой зарплаты не получил, да и брать с тебя деньги мне неловко. Знаешь, — Фолби внимательно посмотрел на Дика, — эй, ребята! — дежурный и еще двое полицейских с любопытством подошли поближе. — Вот если «Быки» завтра выиграют у «Феникса», этот малый сострижет свои кудряшки под ноль, чтобы голова сверкала как зеркало. Согласен, Дик?
— Согласен! Ну, а вы… э… — Все засмеялись, а Фолби довольно погладил свою и без того лысую голову, — а вы пройдетесь босиком по всему полицейскому управлению, вот!
Фолби добродушно и несколько пренебрежительно протянул руку:
— Согласен, разбейте кто-нибудь, ребята.
* * *
Письмо значилось под седьмым номером в списке «Дело М. Хьюз». Фрэнк отлистал десяток страниц и увидел вшитую в папку желтоватую бумажку форматом поменьше обычного листа. Чисто профессионально он сразу осмотрел ее другую сторону и увидел, что это бланк в прачечную. Мать Гильберта просто использовала его обратную чистую сторону. Видно — первая попавшаяся под руку бумажка… Когда вдруг пришло решение, что жить дальше нельзя.
Фрэнку совсем не хотелось читать. И в принципе, согласно правилам, он совершенно не должен был этого делать. А следовало просто изъять письмо из «Дела» и официальным уведомлением переслать его Гильберту. И так, конечно, нужно было поступить… но Фрэнк слишком помнил тот день, когда он спешно надевал траурный костюм и неуклюже старался завязать отцовский черный галстук — вся семья была тогда на отдыхе в Майами — потом, как положено обрядившись, он, торопясь, пошел по переулкам, чтобы не опоздать к похоронам. Он думал, что друзья, соседи, школьники их класса уже направились туда. Фрэнк всю дорогу опасался насчет того, что правильно одет, и не был уверен, что нескольких его собственных долларов хватит на приличный букет белых роз. Он мало знал покойную миссис Маргарет, но Гильберт говорил, что ее любимыми цветами были именно эти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
