Шотландец не отреагировал на шутку, только еще больше нахмурился. Он протянул шаль, и девушка позволила набросить ее на обнаженные плечи.
— С его стороны жестоко так говорить с вами, — прошептал Эрджил ей на ухо. — Да еще на людях.
— Он позорит самого себя, но слишком самодоволен, чтобы сознавать это.
Хрипло рассмеявшись, Эрджил предложил ей руку, и Микаэла прислонилась головой к его широкому плечу, вдыхая исходящий от него знакомый лесной запах.
— Тем не менее он прав. Я неуклюжая, ни на что не годная женщина, — с отвращением произнесла она.
— Ваше платье слишком длинное, мисс.
— Но другая женщина справилась бы.
— У другой женщины не было бы платья не по размеру.
— Может, следует побольше есть, чтобы оно стало впору? — Микаэла подергала свободный лиф.
— Ладно, мне еще нужно распорядиться, чтобы кто-нибудь почистил майора, — усмехнулся Эрджил.
— Попробуй окунуть его в корыто для лошадей.
— Пусть немного походит так, — сказал Эрджил уходя. Микаэла проверила время по отцовским часам, оттягивавшим карман ее юбки, потом спустилась к беседке, обогнула фонтан и направилась к деревьям, высаженным по безупречной прямой, Сорвав с куста ранний цветок, она поднесла его к лицу и тайком огляделась, потом беспечно подошла к гранитной статуе Персефоны и снова взглянула на часы, Из кустов выскочил какой-то человек в лохмотьях.
— Это неразумно, девочка,
Ухватив его за рукав, Микаэла потащила мужчину в тень.
— Другой возможности уйти, не вызывая подозрений, не было, — сказала она, радуясь, что удалось уронить поднос.
— Он следит за тобой?
— Нет, Если бы я не вела домашнее хозяйство, дядя предпочел бы, чтобы я просто исчезла.
— Не стоит его недооценивать, девочка. Чтобы спасти шкуру, он бросит тебя на растерзание собакам.
— Он уже сделал это.
Рейн бесшумно двигался среди деревьев, подыскивая укромное место, чтобы услышать, о чем они говорят, но мужчина исчез, лишив его такой возможности. Странно, зачем Микаэла встречается с мужчинами под покровом темноты? В первом Рейн узнал слугу, второго не успел толком рассмотреть.
Почти две недели он убеждал себя, что его чувство только результат неуемной фантазии, а напряжение в теле, появлявшееся, когда он думал о ней, всего лишь неудовлетворенное вожделение. Но ведь он уже не в том возрасте, чтобы поддаваться напору эмоций или физических ощущений, и тем не менее следовало признать, что именно они управляли им. Это состояние было почти блаженством, и он не мог его игнорировать.
Ничего не подозревающая Микаэла шла в его сторону, иногда задумчиво срывала цветок, понюхав, отбрасывала, потом вдруг нырнула под полог веток и опустилась на скамью в нескольких шагах от Рейна,
Он сжал кулаки, почему-то ощутив себя одиноким и несчастным. По непонятной ему причине он был перед ней беззащитен — стоит лишь коснуться ее, и он уже в ловушке. Рейн сознавал, что сидящая на каменной скамье женщина способна погубить его.
Через некоторое время она выглянула из-за ствола, и он догадался, что Микаэла высматривает генерала.
Наконец она расслабилась, сложив руки на коленях, дыхание ее стало ровным.
А Рейн просто смотрел на ее лицо, отливавшее серебром, ощущал каждый удар ее сердца, и тысячи мыслей теснились у него в голове. Помолвлена ли она? Что она делала тогда на дороге или прошлой ночью в самом опасном районе города? Каковы на вкус ее губы?
Он стоял неподвижно, позволяя чувствам искать к ней дорогу по аромату духов. Между ними словно протянулась струна. И Рейн дернул за нее.
Девушка моргнула, по телу у нее пробежала странная дрожь, и она выпрямилась.
— Кто здесь?
— Добрый вечер, — сказал он, выходя из-за дерева. Микаэла вскочила на ноги.
— Рейн? — Ей было приятно снова почувствовать его рядом. — И давно вы здесь?
Она бросила на него изучающий взгляд, надеясь, что тот, с кем она встречалась, успел уйти до его появления.
— Достаточно, чтобы понять, что ты родственница генерала.
— Племянница. Ага, ее пистолет.
— Значит, ты дочь Ричарда.
— Вы знали его?
— Нет, хотя мой отец иногда упоминал о нем.
Кивнув, Микаэла вновь опустилась на скамью, прислонилась спиной к дереву и посмотрела на его красивое лицо. Если бы не оно и не белоснежная рубашка, его можно было принять за возникшего из темноты призрака, вызывавшего у нее страх и любопытство, как во время танца, когда ей померещилось, что Рейн мысленно говорит с ней.
— Раньше ты меня не боялась, Микаэла.
Ей очень нравилось, как музыкально он произносит ее имя.
— Я и теперь не боюсь.
— Но ты дрожишь.
— По-моему, вы слишком заняты собой, — высокомерно произнесла она. — Я замерзла, тупица.
Сбросив камзол, Рейн прикрыл им плечи девушки и заглянул ей в глаза.
— Я еще вижу страх.
Черт возьми, он совсем не хотел, чтобы она дрожала от страха в его присутствии.
— Ваша репутация опережает вас.
— Такая плохая? — добродушно спросил он.
— Да. К сожалению, — улыбнулась Микаэла.
— Я не столь известен.
— Конечно, если не слушать леди Бакленд. Она размахивает вашим именем, словно флагом.
— Кэтрин лучше держать язык за зубами.
Тихий голос Рейна будто ужалил Микаэлу. Как легко он произнес имя женщины — видимо, они в близких отношениях.
— Я всего лишь плантатор, — уже совсем другим тоном сказал он.
— И вы полагаете, что я проглочу это вранье?
— Думай что хочешь, Микаэла. Тебя не убедить, я знаю.
— Вы ничего обо мне не знаете, Рейн Монтгомери.
— Ты крадешься в темноте, переодевшись мальчиком, протыкаешь бандитов ножом. Полагаю, моим ножом.
Микаэла напряглась, ее рука скользнула к лифу и что-то извлекла оттуда.
— Что ты еще прячешь там?
— Рейн! — прошипела она и, покраснев, прикрыла рукой грудь. — Как вам не стыдно!
— Стыдно бывает, когда сожалеешь о своем поступке. А глядя на тебя, я никогда не испытываю раскаяния.
— Вранья становится все больше, — пробормотала Микаэла.
Он улыбнулся, его страстный взгляд, словно бархатная щетка, скользнул по ней. Повисло неловкое молчание, затем девушка раскрыла ладонь, на которой невинно покоился острый клинок.
Рейн завороженно смотрел на нож, вспоминая окровавленную руку и клинок в ослабевших пальцах. Мука и ощущение утраты заставили его вздрогнуть. Женщина, протягивающая ему в темноте нож, как бы отдавая себя в его власть, ничего не знает об ужасе, все еще липнущем к нему.
— Оставь его себе. — Рейн сжал ее пальцы на рукоятке.
Микаэла считала необходимым даже сейчас носить оружие с собой, но ей требуется нечто посущественнее, чем нож. Ему захотелось взять ее под свою защиту.
