– Молодчина, Фил!
– Жаль, что таких, как он нельзя казнить дважды.
– Он и первого раза избежит. Признают психически больным и отправят на лечение.
– Неужели Бог допустить это?
– Не знаю, как Бог, а законы страны...
– Начать с того, что Он допустил его существование.
– Вот поэтому я – атеист. Я верю в Фила!
– Ага, Фил, дай пять!
Полицейские толпились около меня. Трепали по голове, протягивали руки. Большинство из них я хорошо знал, особенно патрульных. Сейчас все они улыбались, много говорили, махали руками. Было в этом воодушевлении, что-то истерическое. В улыбках – напряжение, глубоко в глазах – страх. Отражение того страха, который окутывает город.
После захода солнца, люди не выходят из домов. Запирают окна и двери. С головой прячутся под одеяло. Но Грендель всегда находит свою жертву. Сколько их уже? Десятка два, наверное. Потом то, что от них остается обнаруживают в мусорных баках. Обычно это немного. На том, что раньше было шестнадцатилетней ученицей гимназии, обнаружили укусы. Даже скорее "откусы". Еще более черный страх охватил город: это чудовище! оно пожирает людей! полиция бессильна!
И никаких следов, никаких свидетелей. До этого утра.
Я чувствовал, почему нервничают полицейские. Они бояться упустить шанс, бояться ошибиться и дать Гренделю уйти. Но не меньше они бояться обнаружить монстра, посмотреть ему в глаза, сразиться с ним.
Слишком много страха.
Меня опять кто-то похлопывал по голове, когда в участок вошел Честный.
Виктор Честный, детектив, он же – Рыжий, он же заноза в заднице у всех: у преступников, у чиновников, у ГСБшников, у самих полицейских. Слишком хорош в работе, чтобы его убрали и слишком неудобен, чтобы не пытались. Он словно куст репейника – просто делает свое дело, но при этом всех цепляет!
Предвидя то, что сейчас произойдет, я поерзал на стуле и положил голову на стол. Честный смотрел на столпотворение.
– Что здесь происходит?
– Сэр, Фил видел Гренделя!
Это Дювалье.
– У нас есть свидетель.
А это Фрейзер. Естественно. У остальных хватило ума промолчать.
Честный повернулся ко мне:
– Ты видел его, Фил?
– Ну, если быть точным...
– Он может его опознать!
Опять Дювалье, кто же еще? Честный даже не посмотрел на него.
– Это правда? Ты сможешь узнать Гренделя?
– Да, – в этом я был абсолютно уверен.
Честный обернулся к полицейским:
– Я правильно понимаю, что вы схватили Гренделя, и он сейчас в камере?
Замешательство. Удивленное переглядывание.
– Гм... Нет, сэр.
– Тогда какого черта здесь делают патрульные? Фрейзер, Дювалье, Чанг, Аткинсон! Чтобы через пять минут я услышал ваши доклады с участков! Мы не поймаем Гренделя собираясь толпами в участках и похлопывая друг друга по плечам!
Так что я говорил о занозах? Ладно, без комментариев.
Честный повернулся к Анне:
– Собески, наведите порядок в участке. Какие детективы на связи? Хейз здесь?
– Был утром. Сказал, что вернется к одиннадцати. Позвонить ему?
– Пусть срочно едет в участок.
Честный посмотрел на меня. Я смотрел на него.
– Фил.
– Сэр.
Он немного пожевал губу, раздумывая. Потом сообщил Анне:
– Мы будем в комнате для допроса.
Я воспринял это как приглашение. Спрыгнул со стула и поплелся за ним. Он подождал пока я зайду в комнату и закрыл дверь. В комнате стояли стол и два стула. Честный посмотрел на стул, потом на меня.
– Слушай, я действительно не знаю стоит ли предлагать, но, если хочешь, можешь сесть на стул.
– Да, только вы сядьте напротив.
Я устроился на стуле. Честный пожал плечами и тоже сел. Наши глаза оказались на одном уровне. Честный понимающе кивнул. Достал пачку сигарет, вытащил одну. Чиркнул зажигалкой, но посмотрел на меня и не стал закуривать. Немного подержал огонек горящим, потом убрал сигареты и зажигалку в карман.
– Спасибо, сэр, это действительно неприятно.
– Итак, ты его не видел?
– Нет, сэр.
– Как ты можешь его опознать?
– Я почуял его, сэр.
Честный вздохнул и устало потер лицо.
– Ты понимаешь свое положение, Фил?
– Да, сэр, на сегодняшний день я – единственный свидетель...
– Твою мать! – (я вздрогнул и взъерошился, когда Честный ударил кулаком по столу): – Никакой ты, к чертям, не свидетель! Фил, ты – собака!
Я вздохнул.
– Мне уйти?
– Нет! Черт... Рассказывай.
Я не стал рассказывать все. Пришлось бы начинать с лисы, но, кажется сегодня, Честный не обрадуется историям про оборотней.
Фил и лисаПолная луна. Она тревожит. Промучившись пол-ночи, я выбрался из своего сарая на заднем дворе церкви и отправился бродить по улицам.
Меня зовут Фил. Я – пес. Вероятно, моими предками были кавказские овчарки, но с тех пор генеалогия заметно подпортилась разношерстными (каламбурчик, а?) представителями улиц. Видимо кто-то из них имел незаурядные способности к языкам. Иначе, чем объяснить то, что я – говорящий пес?
Бесцельно пройдя несколько улиц, пометив бесчисленное количество
углов-столбов-гидрантов, я решил пойти к Скрипачу. Он живет в канализации. Его скрипка умеет выть на луну, как настоящий волк.
Ее я почуял на перекрестке улицы Орхидей и 7-ой Парковой. Острый запах самки сбил с ног. Минуту я стоял ошалелый, мотая головой. Я оглох и ослеп, я не чувствовал земли под ногами. От меня остался только нюх. Хотя нет, – помимо носа от всего моего тела остался еще член.
Запах принадлежал не суке, но самке. САМКЕ. Такого желания я не чувствовал никогда! Я рванулся по следу. Спустя многие удары сердца впереди мелькнул пушистый хвост. Лиса! Я зарычал и прибавил скорость.
Лиса оглянулась, ее глаза сверкнули отражением фонарей, а потом она юркнула в проход между домами. Я оскалился – на самом деле там был тупик, и она уже никуда от меня не денется! Меня заносит на повороте, я влетаю в тупик и столбенею.
Лисы нет. Возле мусорного контейнера у кирпичной стены стоит худенькая японка. Черные блестящие волосы падают на лицо. Она закуривает, в глазах пляшет смех и огонь зажигалки.
Я обалдело сажусь на задние лапы. Она проходит мимо меня к выходу. На секунду останавливается:
– Тоже мне – охотник на лис! – и щелкает меня по носу.
У меня отваливается челюсть, а она уходит по улице, красиво играя бедрами. И мне не надо видеть ее хвоста. Я чую ее запах. Тот самый.
Фил и ГрендельНе знаю почему я пошел к мусорному контейнеру. Возможно, мне хотелось почуять волшебство, которое здесь происходило. Но учуял я...
Его можно определить, как Смерть. Не трупный запах, не запах разложения. Смерть.
Меня пробрало до позвоночника. Хвост нырнул между ног, прикрывая мигом скукожившиеся гениталии, шерсть встала дыбом. В долю секунды я понял, – до оборотня здесь был Грендель. Гораздо больше времени мне понадобилось, чтобы осознать, что я могу его найти. Не хочу. Но могу.
Я пошел по следу. Не летел, как в прошлый раз, а плелся, прижимая уши к голове и щеря зубы. Но я дошел до конца.
Я замолчал. Молчал и Честный. Потом он встал, подошел к двери.
– Анна!
– Сэр?
– В контейнере что-нибудь нашли?
– Только куклу, но...
Честный не стал дослушивать, захлопнув дверь, повернулся ко мне:
– Где он?
– 3-тья Парковая, дом 5.
Долг
– Привет, браток. Ты немного задолжал... – сказал Рейнеке.
– Э... это ты, Лис... – хозяин заведения, маленький толстый и бледный человечек начал суетливо вытирать руки передником.
– Сиди. – Рейнеке отправил его на стул легким толчком руки. Все шло бы как обычно, если бы не одно "но". Сегодня Большой Босс отправил с ним стажера. Учиться. Набираться опыта. "Ты же у нас лучший, Лис, так сказать гордость и слава. Выбери кого-нибудь из наших, готовь подрастающую смену." Рейнеке поморщился.
– Я... я просто ... у меня сейчас нет средств и ... – начал было хозяин и осекся, глядя куда-то за спину Рейнеке.
– Ты, что, не понял, обезьяна... – сказали откуда-то из-за спины: – гони монету, если не хочешь, чтобы твои мозги разбрызгало по всей стене и...
– Спрячь пистолет, малыш. – сказал Рейнеке.
– Но Лис...
– Я сказал – убери пушку, придурок. – с нажимом повторил Рейнеке. Стажер опустил руку с девятимиллиметровой "Береттой".
– Прошу нас извинить. – сказал Рейнеке хозяину: – мы сейчас. – он взял стажера под локоть, мягко, почти ласково отвел в сторону.
– Первое. Я говорю – ты слушаешь. Не перебиваешь. Не корчишь страшные рожи. Не размахиваешь своей карманной гаубицей. Ясно? Я спрашиваю, тебе понятно? Хорошо. Второе. Двигаешься и разговариваешь только когда я тебе разрешу. В другое время ты должен напоминать мне восковую фигуру из музея мадам Тюссо. Ясно? Хорошо. И еще – я для тебя "мистер Рейнеке", сопляк. Повтори. Хорошо. – Рейнеке снова повернулся к хозяину:
