комнаты дочери, что было очень и очень странным.
— … Как ты, вообще, могла так себя вести⁈ Этот человек совсем не нашего круга, — слово «человек» женщина произнесла таким тоном, словно это было какое-то ругательство. — Ты, вообще, никаких дел не должна с ним иметь! Никаких! Держись от него на расстоянии выстрела! Я понятно говорю?
Мужчина недоуменно покачал головой. Что это еще такое? С кем это его дочь не должна встречаться?
Он подошел к комнате и, толкнув дверь, оказался внутри, где застал весьма живописную картину: его дочь с заплаканными глазами стояла у окна, а супруга с недовольно сдвинутыми бровями нависала над ней.
— Что тут происходит, мои хорошие? Дочь? Анастасия? — Мирский переводил взгляд с одной фигуры на другую. А обе почему-то молчали, насуплено поглядывая в ответ. — Я жду.
После недолгого молчания женщина переменила позу. Повернулась к мужу и недовольно произнесла:
— Наша дочь ведет себя просто возмутительно. Молодая особа ее круга не должна якшаться со всяким… э-э сбро… — не договорив, она запнулась, но сразу же продолжила. — Представляешь, Миша, — ее глаза горели настоящим возмущением. — Она сказала, что ей нравится тот мальчишка! Ну, тот самый… приютский.
До Мирского наконец-то дошло, что хотела сказать супруга. Она возмущалась тем, их дочь проявила интерес к этому странному парнишке, Рафаэлю Мирскому. Вот же Анастасия дур…
— Так, дамы! — теперь уже пришла его очередь строго сдвинуть брови. Причем это у него очень хорошо получалось. По крайней мере, некоторые жутко бледнели при виде него, а кое-кто, вообще, без чувств падал. — Катерина, приведи себя в порядок. Не приличествует юной леди выходить к столу в таком виде. Как будешь готова, спускайся в столовую ужинать. А с вами сударыня нам нужно серьезно поговорить.
Взяв супругу за локоть, он вывел ее в коридор. Плотно прикрыл дверь в комнату дочери, и начал непростой разговор:
— Анастасия, что это сейчас такое было? Признаться, я тебя совсем не узнаю. Что плохого в том, что она общается с тем молодым человеком? Все дело в том, что он незнатного происхождения? Я правильно тебе понимаю?
Женщина, являя собой холодность и неприступность, плотно сжала губы.
— Значит, я прав, и все дело в его незнатном происхождении, — с тяжелым вздохом, мужчина покачал головой. — Вижу ты уже забыла, кем был твой отец, твой дед, а до этого его дед. Ведь только именно твой батюшка получил потомственное дворянство благодаря своим капиталам. Что молчишь?
Анастасия продолжала молчать. Хотя остро чувствовалось, что она едва сдерживалась, чтобы не нагрубить ему.
— А ты, вообще, хорошо подумала, когда запрещала дочери общаться с ним? И не надо смотреть на меня так. Я не страдаю излишним либерализмом. Напротив, я практик до мозга костей, — Мирский выразительно постучал себя по лбу. — Ты знаешь, что сегодня высочайшим указом Его императорского Величества этому самому юноше будет даровано личное дворянство⁈ А может быть слышала, что на самом верху очень озаботились его судьбой? Поговаривают, сама Ее императорское Величество выразила желание встретиться с ним и расспросить его о героическом поступке. Ты, вообще, понимаешь, как высоко этот юнец может взлететь⁈
Глава 8
* * *
По улице несся, как угорелый, высокий плотный парень. Мелькали высокие башмаки, за спиной развевались полы модной куртки апаш. Прохожие с удивлением расступались в стороны и еще долго провожали его взглядом, с осуждением что-то бормоча ему вслед.
Витян, а это был именно он, уже оказался у кирпичной стены, отделявший от проспекта городской парк. Одним махом «взлетел» на стену и тут же слетел вниз. Оказавшись на той стороне, рванул дальше. Гигантскими скачками перескакивал через красочные цветники и газоны, проламывался через декоративные изгороди.
Дыша, как загнанная лошадь, вырвался из-за парка. Сил уже почти не было. Обеими руками вцепился в фигурные чугунные ворота, едва не повиснув на них.
— Б…ь, сдохну щас… — харкнул он себе под ноги с таким видом, словно собрался все нутро выплюнуть. — Черт, черт… Точно сдохну.
Снова харкнув тягучую слюну, парень оторвался от ворот и поковылял дальше. До дома его тетушки оставалось чуть более версты, но медлить было никак нельзя. Нужно было попасть к ней, как можно скорее.
— Тетушка⁈ Тетушка⁈ — Витян с силой заколотил в дверь, едва только оказался на пороге дома мадам Камовой. Дверь с аккуратной бронзовой ручкой в виде головы льва аж ходуном ходить начала от таких ударов. — Тетушка, это я! Тетушка!
В нетерпении он уже и ногу занес, чтобы ударить посильнее. Казалось, мгновение, и дверь, вообще, с петель снесет.
— Тетушка⁈ Это я! Открывай, не бойся! Все кончилось! — кричал он во весь голос. — Слышишь⁈ Все закончилось!
Наконец, послышался скрежет замка. Следом тетушка, похоже, сдвинула массивный засов, больше подходящий для ворот средневекового замка. Дверь чуть отворилась, и в проеме показалась женщина с ружьем. Дуло весьма внушительного калибра при этом смотрела прямо в лицо племянника.
— Чего орешь, как оглашенный? Живо внутрь! — рявкнула она на него, толкая дверь от себя. — Только что тут какие-то типы крутились. Чую, по наши души…
Она цепко ухватила его за ворот куртки и буквально втащила внутрь.
— Чего орал? Узнал чего? — заперев дверь на все засовы, она резко развернулась к нему. Ружья при этом так и не выпустила из рук. И, судя по жесткому выражению лица, сдаваться она не собиралась. Не той закалки. — Или кто за нас вписался? Чего лыбишься? Совсем без мозгов? Старшие того гляди своих быков пошлют, а он лыбу давит…
А парень, словно не слышал ее. Спокойно прошел в гостиную, прихватив по пути бутылку вина с фужером. Подошел к окну и без всякого страха устроился возле него в кресле.
— Ты, совсем придурок⁈ — зашипела женщина на него, показывая на окно. Пусть и плотно зашторенное, оно совсем не закрывало от выстрела. — Свали от окна! Здесь же все, как на ладони!
К ее удивлению, племянник в ответ широко улыбнулся. Демонстративно плеснул в фужер красного вина и с чувством сделал глоток.
— Успокойтесь, тетушка. Не надо так нервничать, — Витян, похоже, наслаждался, видя, как злится ничего не понимающая тетушка.
— Прячься, придурок! — снова махнула она. — Шмальнут в окно, и поминай, как звали…
Сейчас, когда на кону стояла её жизнь, с Камовой окончательно слетел весь её налет благообразности, что сложился вокруг неё за все эти годы новой жизни. Вновь вместо респектабельный, почтенной мадам, стояла отчаянная Катька Шило, мамка всех шлюх столицы, не боявшаяся ни черта, ни бога. Правда, вместо излюбленного оружия, длинного тонкого клинка, в её руках надёжно устроился африканский слоновой.
