той первачке! Понял меня?
Воротынский, ежась под бешенным взглядом товарища, кивнул. И почти сразу же кивнул еще раз, словно первого раза было недостаточно.
— Мы так загоним эту овечку, что все в этих стенах ссаться от страха будут! Всем ясно? — медленно обвел взглядом каждого из них, словно вожак свою стаю. — Каждый должен знать, что она изгой! Каждый!
Из-под ладони, сжавшей кожу дивана, вновь потянулся дымок. Похоже, все начиналось снова.
— А на счет этого урода… — имя Рафаэля Милославского так и не прозвучало, хотя всем и так было ясно, о ком шла речь. — Хочу его собственными руками разделать. Так, чтобы кости под руками хрустели, чтобы он в моих ногах в своей блевотине и соплях валялся. Аслан, ты у нас мастак на всякий хитровыделаные штуки. Что скажешь?
Смуглый, словно выходец с южного побережья, князь Аслан Загитов, и правда, славился своей извращенной фантазией, отчего развлечения их компании нередко принимали очень нелицеприятные формы. Придуманные им шутки, особенно с восточным колоритом, всегда балансировали на грани издевательства и жестокости, с легкостью склоняясь то к одному, то к другому. Иногда казалось, что он никакой разницы не видел.
— Трогать его здесь и сейчас не вариант, Сабур. Говна не оберешься. Накатить могут, что не по чести князю с быдлотой хлестаться. А вот когда наступит ежегодный магический смотр и этот черт вступит в полные дворянские права, то можно и вызвать его на поединок чести, — Загитов, выпятив подбородок, характерно подмигнул. Явно намекал на то, что в таком случае поединок мог происходит до смерти причем без соблюдения каких-либо правил. — В таком случае в твою сторону никто и посмотреть косо не сможет. Все будет тип-топ, Сабур. Сможешь его спокойно, с чувством, с толком и с расстановкой размазать… А пока надо его хорошенько потролить, чтобы «подогреть». Глядишь, у него нервишки и не выдержат. Тогда еще лучше будет.
Внимательно слушавший его, Сабуров в момент просветлел лицом. Уголки рта быстро поползли вверх. Предложение ему явно понравилось. Получались одни плюсы и не единого минуса. И урону его чести не будет, и нагнет сомневающихся в его силе, и вое самолюбие потешит.
— А смотр у нас через неделю?
* * *
Этим вечером Рафи даже и не догадывался, какие тучи над ним сгущаются. Про князя Сабурова с его компанией он давно уже и думать забыл: никаких планов в их отношении не вынашивал, ничего не готовил, даже и не злился. Честно говоря, все его внимание занимали гораздо более важные мысли… о Лане.
— А неплохо этот старый пень устроился…
Рафи, одетый в драный сюртук, мятые штаны неопределённого цвета на два — три размера больше, размахивал пачкой столичного «Вестника», ежедневного новостного листка, копируя ухватки уличного продавца газет. Прямо напротив него на другой стороне улицы возвышался монументальный трехэтажный особняк из белого камня, напоминающий средневековый замок. Родовое гнездо князей Голицыных и его сегодняшняя цель.
— Настоящий орешек, хрен раскусишь… Окна вроде и большие, а через фигурные решетки на них ни в жизнь не пролезть. Для дверей, вообще, таран нужно готовить, чтобы войти внутрь.
Вот уже с полчаса он крутился на этой улице, цепляясь к прохожим с предложением купить газетку. И по мере того, как уменьшалась пачка газетных листков в руках, росло понимание абсолютной бесполезности его усилий. Попасть внутрь было почти невозможно.
— Крепость, черт ее дери. Ни войти, ни выйти.
И это он еще не понимал, что внутри: какого расположение комнат и переходов, местоположение охраны и слуг, и, собственно, нахождение Ланы. Без этих сведений предпринимать что-то силовое было бы верхом безумия.
— Да уж… в самую точку.
Самым лучшим действием сейчас было бы развернуться и возвратиться домой, где все еще раз хорошенько обдумать. Только Рафи уже «завелся». «Зуд действия» уже тормошил его, подталкивал. Знакомое чувство, похоже перешедшее ему по наследству от бывшего владельца этого тела, бесшабашного паренька, который за близких готов был на все.
— А если мировую предложить? — вдруг осенило его, заставив резко остановиться прямо посреди людского потока на улице. Отчего какой-то господин в строгом плаще и высоком котелке едва не снес его с дороги. — А что⁈ Условия же изменились. Теперь мы в соседних весовых категориях: я и он дворяне, пусть и разнокалиберные.
Мысль, вроде бы дикая на первый взгляд, после некоторого раздумья нравилась ему все больше и больше. По крайней мере, плюсом от нее было гораздо больше, чем минусов. Все-таки воевать с князем Голицыным, фигурой с большой буквы в местной аристократической верхушке, ему было совсем не с руки. Не заметят и раздавят, как паровым катком. И тут никакие бомбы, и воровские хитрости не помогут.
— Договориться… Может и Лане так будет лучше. Кто знает, как она там на самом деле? Вдруг все хор…
От этой мысли очень логичной и объективно обоснованной, правда, почему-то стало мерзко, погано. Словно, он собирался предать самого близкого человека.
В горле сам собой ком встал, перехватывая дыхание. И память, паскудина, словно нарочно, начала «подкидывать дровишки». Из самого детства «всплыла картинка», как он, мальчишка восьми — девяти лет, нес их домашнего кота в приют для животных. Больше пяти лет с ними прожил пушистый черный красавец, после прибавления в семье вдруг оказавшись лишним. Те, давно забытые, и казалось уже полностью погребенные, чувства, вновь накатили на него, выбивая из глаз слезы. Словно живые перед ним встали кошачью глазки, наполненные влагой, тыкающаяся в его ладонь мордочка, издающая жалобное мяуканье. Вот так получается: «сдал» одного близкого, а теперь — другого.
— … Если ей, и правда, там лучше? В богатстве, в такой семье… А со мной что? Кто знает, что будет со мной⁈ — бормотал он так, словно перед кем-то оправдываясь. — Черт, черт, паскудство какое-то… И что тогда?
Это самобичевание прекратилось лишь тогда, когда он уперся носом в дверь какого-то магазина. Ткнулся, едва лицо не разбив. Поднял глаза и увидел в витрине несколько мужских манекенов, обряженных в прогулочные костюмы для господ: один для верховой игры, другой для игры в лапту.
— А вот и ответ на вопрос. Все-таки пойду, поговорю с ним, — наконец, решился Рафи. Он пойдет на встречу с князем «с открытым забралом» и предложит договориться миром. — Главное, с Ланой увидеться, а потом… будет потом.
Боднув головой воздух, он решительно толкнул дверь. Ему срочно нужен был добротный костюм, благо с деньгами после той аферы с купцом проблем не было.
Но, едва он переступил порог, как сразу же наткнулся на недовольный, откровенно презрительный взгляд со стороны
