Я поступил в институт. Уставал ужасно: работал, учился… А через полгода опять приезжает Соланж. Я и рта не успел открыть, как она сама мне сделала предложение. Я ошалел… Канада… а как же тут?.. Она на меня набросилась: «Что тут?»
«A и в самом деле, что тут? — подумал я. — Раздраженный, ненавидящий меня брат, который на мое известие, что я поступил в институт, еще больше обозлился: "Смотри, как бы не вылетел!" А и черт со всем!» — решил я.
Да, я сознавал, что выбираю легкий путь, но легким он был только относительно. Чужая страна, чужой язык… рядом женщина, которую — я знал это — никогда не полюблю. Очертя голову я бросился в эту авантюру. В день моего совершеннолетия я стал мужем Соланж Бодэн. Как и с какими трудностями, она вывозила меня в Канаду — это отдельный разговор… Но, не смотря, ни на что, я ей очень благодарен. Я получил прекрасное образование и теперь фактически управляю всеми ее предприятиями. А чтобы лучше вписаться в чужую страну, стать из чужого своим, я из Павла Усова превратился в Поля Бодэна.
Виктор, как я и рассчитывал, был в шоке от моего брака. Он не находил себе места оттого, что я, его младший, никчемный брат, буду жить в Монреале. Он все надеялся, что я не уживусь там, что Соланж через год-два меня вышвырнет, но его ожидания не оправдались. И он, не сумев смириться с моей удачей, вычеркнул меня из своей жизни. Виктор заставил себя забыть, что у него есть родной брат, потому что зависть не давала бы ему покоя. Что бы он ни делал, он думал бы обо мне, сравнивал нас и приходил бы в ярость, что у меня все лучше. Поэтому никто с того дня, как я покинул Союз, не слышал от него о младшем брате. Я как бы умер.
Маринка мне однажды написала, что, как-то случайно встретившись с Виктором, она показала ему мои фотографии из только что полученного ею моего письма. Его лицо стало как флаг страны, он чуть не лопнул от зависти — это ее слова. Еще бы, — усмехнулся Павел, — я там, если не ошибаюсь, снялся на фоне дома, нескольких машин, плавая в бассейне. Конечно, для него было бы лучше, если бы я умер. Вот он меня и похоронил. Он ничего не знал обо мне, а той информации, которая могла бы к нему просочиться, старательно избегал, я вас не утомил? — поинтересовался Павел. — А то эти семейные истории…
— Нет, я слушаю со вниманием и интересом.
— О, простите… забываю, что вы — детектив. Мне все кажется, что вы — друг Виктора. Кстати, вы знали его?
— К сожалению, нет.
— Да… — протянул, вздохнув, Павел, — не могу поверить, что он погиб. Ну, так что, мне продолжать?
— Конечно!
— Теперь вас интересует, каким образом я оказался в Барнауле?.. Не поверите, но Виктор сам меня туда пригласил.…А интересно, наверное, быть детективом?.. Всех подозревать? — рассмеялся Павел.
— Интересно не всех подозревать, а отсекать лишнее из того, что нагромоздил преступник, отрезать ему все пути отступления и прижать к стене, — так же с улыбкой ответил Кирилл. — Но вернемся к Барнаулу!
— Да… Когда Союз распался и, стало возможным без страха посещать Россию, я приехал, чтобы увидеть одного человека… — подернутые льдом глаза Павла словно оттаяли от воспоминания. — Одну девушку, — уточнил он. — Соланж, конечно, увязалась со мной: она патологически ревнива, вскользь заметил Павел. — Одним словом, я встретился со Светланой и понял, что всегда любил только ее. Вот с этого все и началось. Мне пришлось завязать деловые отношения с некоторыми московскими фирмами, чтобы иметь возможность чаще приезжать сюда. И однажды, примерно год назад, мне
вдруг позвонил Виктор. Я, зная его отношение ко мне, не искал с ним встречи, поэтому, признаюсь, его звонок поразил меня. Он предложил встретиться, и я, конечно, согласился. Мы с ним не виделись лет тринадцать, но узнали друг друга с первого взгляда. Все прошлое забылось само собой, мы были рады
обнять друг друга. Виктор показал мне фотографии своей жены и дочки, а я познакомил его со Светланой (ну не Соланж же мне было хвастаться)… Вот так мы вновь стали братьями. В течение того года я еще несколько раз приезжал сюда и встречался с Виктором.
— А почему он не познакомил вас со своей семьей? Не ввел в свой круг?
— Сложно сказать. Полагаю, он хотел удостовериться, не взыграет ли вновь чувство лидера над чувствами брата… Кто знает?. Но я думаю, если бы все так неожиданно и трагически не оборвалось, он признался бы всем, что у него есть брат. Павел немного помолчал. — Он знал, что в августе я собираюсь приехать в Россию, и предложил мне вместе с ним поехать отдохнуть в спортивный лагерь, — горько вздохнув, продолжил он. — Я отказался из-за Светки. Мыс ней просто на несколько дней прилетели в Барнаул, чтобы увидеться с Виктором. Я никогда не был на Алтае, к тому же Светка рядом — не все ли равно, куда ехать? Кстати, мне очень неловко, но не могли бы вы мне оказать услугу? — вопросительно взглянул он на Кирилла своими прозрачными глазами.
— Пожалуйста, если это в моих силах.
— Не могли бы мы минут на пятнадцать съездить к Светлане, а затем вернуться сюда. Когда Соланж спустится, мы вроде бы никуда и не уходили…
«Ого! Как канадские денежки даются! — усмехнулся про себя Кирилл. — Такой парень — и под каблуком у жены-старухи!»
— Поехали! — сочувствующе взглянув на Павла, согласился свободный как ветер Кирилл.
* * *
Светлана жила не очень далеко, в одном из серых девятиэтажных домов. Лифт не работал, и они по лестнице поднялись на последний этаж. В ледяных глазах Павла словно расцвели подснежники, когда он увидел свою Светку. Она была и в самом деле хороша: красивая голубоглазая шатенка.
— А я уже тебя видела! — радостно призналась ему Светлана.
— Где?
— В Шереметьево была…
— Света! — укоризненно вздохнул он.
— Очень захотелось тебя увидеть! — ласково оправдывалась она. — Ах, как хорошо, что ты смог приехать ко мне!
— Кирилла благодари, — обняв ее и проходя в комнату, сказал Павел. — Только мы на минуту.
— Почему? — жалобно пропела она.
— Сама знаешь…
— Да… — она печально опустила голову. Может быть, кофе?
— Выпьем с удовольствием.
Пока Светлана готовила кофе, Кирилл продолжил:
— Вы знали, что Виктор составил завещание?
— Да, он мне сказал об этом в Барнауле. — А он случайно не сказал, что включил вас в число своих наследников?
— Нет, он не распространялся на этот счет. Просто сказал, что составил завещание. Признаться, меня это совсем не удивило, — добавил Павел. — На Западе это в порядке вещей.
На пороге появилась Светлана с чашечками кофе на подносе. Кирилл сел в старенькое, выцветшее кресло и с удовольствием отметил, что кофе сварен великолепно.
«Все-таки очень важно, кто приготовил, и кто подал», подумал он, украдкой поглядывая на стройные ноги Светланы.
Через полчаса они с Павлом опять пили кофе, только уже в «Метрополе». Как и предполагал Павел, худая фигура Соланж неожиданно возникла на горизонте…
Глава десятая
«He мешало бы поближе познакомиться с личной жизнью Виктора, — размышлял Кирилл, сидя перед экраном компьютера. — А для этого надо встретиться с горничной семьи Усовых. Как же ее зовут?.. Вадим мне говорил… старинное имя такое… А! Ефросинья…»
Кирилл отвлекся от работы.
«Что же получается?. Павел ездил в Барнаул, Софья ездила в Барнаул… — он усмехнулся. — Поговорив с ней, я, конечно, получу такое же четкое объяснение причины ее появления там, как и от Павла…»
На мозаичном полотне мысленно складываемой Кириллом картины появилось новое действующее лицо — Поль Бодэн. Эта фигура сразу привлекает внимание и вроде бы в полной мере освещена, но этот свет обманчивый, ложный. Яркий луч выхватывает только холодную маску лица, под которой, несомненно, кипят страсти. Столь неожиданная, не вяжущаяся с обликом Поля любовь к Светлане… Завещание, которое, без всяких сомнений, будет связано с ним, поскольку адвокат уже
поставил в известность Вадима о желании Виктора вскрыть завещание только в присутствии брата, а это, понятно, неспроста. О чем же все-таки говорили братья на своей последней встрече в Барнауле?
Кирилл машинально открыл папку и пробежал глазами двадцать фамилий пассажиров контрольных рейсов.
«Личности троих я уже выяснил: господин Еремин, летавший на похороны; известная художница и любовница погибшего Софья Бахматская, уверявшая меня, что рисовала донские просторы, в то время как была в Барнауле, и брат Усова, Поль Бодэн… А не мог ли этот Поль Бодэн, ловко изменив свою внешность, оказаться одним из туристов?.. — спросил себя Мелентьев. — Да, необходимо проверить всех пассажиров контрольных рейсов, чтобы окончательно сосредоточиться на уже знакомых мне действующих лицах».
Кирилл прикрыл ладонью уставшие глаза и попытался расслабиться. Тщетно! Лихорадочное состояние, охватившее его, побуждало действовать и беспрестанно размышлять, потому что он уже почувствовал, что стоит только заглянуть за нужную грань сверкающего обманчивым светом зеркального лабиринта, как все станет ясно. Казалось, еще совсем немного, еще один шаг, одна оригинальная, нестандартная мысль — и он увидит лицо преступника. Его отражение однажды как
