Эб заметался от последовательных уколов. Кажется, что-то лопнуло в голове. Сарин ар Джаббал привалился к спасительной стене, мстительно подумав, что умрет быстрее, чем поддастся прислужнику Эджи. Ты меня плохо знаешь, — острие пики прошило его череп насквозь.
Истошный вопль эба джиннлейялов пронесся над всем ночным Шамситом, заставив беснующихся псов жалобно заскулить.
* * *
Магистр Томаццо Элуканте сладко простонал в своей постели, почесался сквозь сон и глубоко вздохнул. Ему снилось, что он окружен прелестными гуриями в шелковых шароварах, танцующих заводящие танцы. Плавно двигались широкие бедра, сверкали сапфиры в пупках, звенели каскады золотых браслетов на изящных руках и соблазнительно качались обнаженные груди. Одна из гурий — белокурая, с удивительными желтыми глазами — льстиво потерлась о магистра, легла животом ему на колени и послушно приспустила шаровары, грязно выругавшись. Магистр провел ладонью по упругой ягодице и звонко наказал ее за сквернословие. Гурия похотливо пискнула, сладко застонала сквозь стиснутые зубки и заругалась еще грязнее.
Счастливый магистр, посапывая во сне от блаженства, наказывал бесстыжую задницу.
Здесь, в особняке Томаццо Элуканте, была территория Ландрии. Здесь было совершенно безразлично, что происходит в ночной темноте шамситских улиц, и никакие злые духи Эджи и призраки пустыни не имели власти в скромном уголке, свободном от предрассудков и суеверий.
* * *
— Надо уходить, — слабо проговорил Гаспар.
— Это Шамсит, — буркнул Эндерн. — Тут до утра всем насрать, что ночью происходит. Таак, — жадно потер руки он.
Подвинув сапогом раскинутые ноги ар Джаббала, полиморф присел возле бесчувственного тела. На широкую грудь капала слюна. Оборотень поднял безвольную руку эба, цинично стащил с мизинца перстень. Повертев перед глазами, он надел его на средний палец, покрутил руку перед лицом, растянул губы в одобрительной ухмылке. После чего принялся методично и неторопливо стягивать остальные перстни, засовывая их в карман куртки. Самый массивный, с огромным овальным ограненным рубином, слезать не захотел.
— Э, Графиня, — Эндерн повернулся на носках сапог, потряс безвольной рукой эба, — тут твоя помощь нужна.
Жозефина сидела на корточках, обняв себя за плечи и сжавшись в комок. Ее лихорадило. Ныло и ломало опустошенное тело. Во рту как будто копошились жирные черви, стоял мерзостный привкус гноя. Чародейке казалось, что от нее жутко воняет, и от этой вони никогда в жизни не избавиться. Она с трудом подняла лохматую голову. Во взгляде потускневших глаз читалась озлобленность и ненависть ко всему и ко всем. В первую очередь, к себе.
— От-вал-ли, ур-род-д! — прошипела она трясущимся и срывающимся голосом, стуча зубами, как кастаньетами.
Эндерн хмыкнул, пожав плечами, бросил руку эба, потянулся за валяющейся неподалеку джамбией. Поставив ее острием кривого лезвия на средний палец левой и поддерживая за яблоко пальцами правой руки, он пробежался по всей длине кинжала глазами вниз-вверх, потрясенно присвистывая. Подкинув кинжал, поймал его, ловко раскрутил на пальцах и… почтительно вложил в ножны на поясе эба, заботливо похлопав того по мягкому животу. А потом, наклонив голову бесчувственного кабирца, снял цепь с его шеи.
— Извиняй, дядя, — полиморф погладил ар Джаббала по плеши и поднялся, на весу разглядывая добычу. Больше всего его привлекла неуместная медная бляшка с вписанным в семиконечную звезду Оком Натаса, крайне редким в Кабире магическим символом.
— Ты — вор, Эндерн, — с осуждением пробормотал Гаспар. — Жалкий, мелкий вор.
Менталист сидел, привалившись к стене и обхватывая раскалывающуюся голову руками. От боли на глаза наворачивались слезы.
— Угу, — невнятно отозвался оборотень, надевая цепь, и повернулся к Гаспару, карикатурно раскинув руки. Цепь тяжело свисла ниже груди. — А вы идиоты, и че?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эндерн! — прошипел сквозь зубы менталист.
— Самые, сука, ушибленные на всю башку идиоты, — цинично продолжал полиморф и нагнулся за валяющейся феской эба, — каких в жизни встречал. Самые безмозглые, фу-фу, — сдул он пыль с головного убора, — придурки, с которыми я не пойми как связался. И ведь скажут, скажут! — он потряс пальцем, — потом, что идиот-то я, а они, бля, интеллектуа-а-алы. Вот, сука, до слез иногда обидно!
Оборотень водрузил феску на косматую голову, поборолся с кисточкой, упрямо маячившей перед желтыми глазами.
— Я, конечно, не эксперт, — он задумчиво почесал небритую щеку, сдвинув феску на затылок, — но мне вот интересно: че у тебя в башке? Мозги или сыр вонючий?
Гаспар приложился к холодной стене затылком, прикрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Я хотел встретиться с этим эбом, — тихо пробормотал он. — Но не так же. Я не просил орать, что по Шамситу шастают его убийцы, да еще и с точным указанием места, где и когда они шастают! — слабый голос менталиста зазвенел от злости.
— Ты хотел эба, — пожал плечами Эндерн, — и хотел быстро. Ты получил эба. Чем не доволен?
— «Быстро» не значит «прямо сейчас», — зло прошипел Гаспар, жмурясь от боли в висках.
— Ну извиняй, — скрестил руки на груди оборотень, — надо конкретнее обговаривать сроки. И вообще, как будто, сука, первый день знаемся. Я ж мастак с три короба плести! Надо будет — Боженьку с небес на землю опущу, как по заказу!
Гаспар открыл один глаз, буравя невозмутимого Эндерна, ухмылка на физиономии которого была еще более мерзкой, чем обычно.
— В следующий раз делай что говорят, — фыркнул Гаспар.
— В следующий раз не будь идиотом, — парировал оборотень. Де Напье зашипел от боли, но злобно впился в него глазами. — Ты на меня, сука, не пялься, ага, — усмехнулся оборотень. — Ты че за цирк устроил?
— Хотел склонить к сотрудничеству… со следствием, — пренебрежительно буркнул Гаспар. — Подумал…
— А-а-а-а, — злорадно протянул Эндерн, — ты подумал… Херово как-то каждый раз выходит, — энергично почесал он затылок, — как ты, сука, подумаешь. Может, начнешь уже думать меньше, да соображать больше, а?
— Ты вообще бросил нас! — внезапно подала дрожащий голос Жозефина.
— Тха! — оборотень всплеснул руками и уперся в бока, прохаживаясь туда-сюда. — Проснулась! Крайнего нашла! Да если б я вас, полудурков, бросил, покрошили б вас на лам-макяли, а с утреца на ближайшем базаре горяченькими подали! Не смей предъявлять мне, поняла⁈
Жозефина вздрогнула и уткнулась в руки лицом.
— Я за вами сразу полетел, видел, как вы там в потемках строили с себя, сука, ищеек! Я как резаный орал, когда эти черти по вашу душу явились! — разошелся Эндерн. — А ты Графиню лапал и долбил ей мозги самозабвенно!
— Эндерн, хватит! — примиряюще поднял руку Гаспар.
— Не дождешься! — оборотень сорвал феску и швырнул ее на землю, обвинительно ткнул в чародейку пальцем: — А эта? Тоже хороша, мать ее! Ты че вытворяла опять, истеричка гребаная?
— Мне было нужно накормить ее, — всхлипнула Жозефина.
— Тха-ха! — хохотнул Эндерн, приблизился к ней и склонился. — Ну и че, накормила?
— Не думай, что мне это нравится! — чародейка вскинула голову, явно борясь с желанием плюнуть ему в лицо.
— А я не думаю, я знаю, — цинично ухмыльнулся оборотень. — Между прочем, если б ты не маялась дурью там, — он неопределенно кивнул, — в потемках, все по маслу прошло!
— Я виновата⁈ — вскрикнула Жозефина.
— Нет, блядь, я! — огрызнулся Эндерн. — Это я, сука, тебя в обморок уронил и все соки с тебя высосал, да?
— Заткнись… — всхлипнула чародейка, поджимая дрожащие губы, и вновь уткнулась в руки. — Пожалуйста…
Полиморф хотел что-то добавить, но сдержался. Увидел, как затряслись плечи Жозефины, и безнадежно махнул рукой. Быстро скинул с себя куртку и накрыл спину чародейки.
Затем прошелся взад-вперед, отчаянно почесывая лохматую голову и протяжно, гневно выдыхая. На руках поверх старой, ношеной, но крепкой рубашки были закреплены наручи-ножны с хитрым механизмом.
