Вечером того дня дядя Агигульф с Валамиром бражничали. Рагнарис же пришел к Валамиру, Агигульфа от кувшина с пивом оторвал и к Хродомеру потащил; о чем они там говорили, нам неведомо.
Наутро дядя Агигульф, другой Агигульф, Гизарна, Аргасп и Валамир на озеро поехали. Вернулись поздно, мокрые, и дядю Агигульфа бранили - пива, мол, надо меньше пить и о прекрасных гепидках грезить. Целую седмицу потом дядя Агигульф ходил по селу и вечерами, после трудов дневных, дрался - с Гизарной, Аргаспом и дружком своим Валамиром.
И Од-пастух говорил, что был со стадом на дальнем выгоне и почудилось ему, что между холмов всадников видел. Далеко было, не разобрал. И собаки беспокоились.
Если от нашего села на север идти, то начинаются рощи. Если через те рощи идти и все на север брать, то выйдешь к тому селу, где Гупта живет. Дедушка Рагнарис из того села родом. Половина того села дедушки Рагнариса родичи; хотя с той поры, как отец Рагнариса выгнал, Рагнарис там ни разу не бывал.
Я там тоже никогда еще не бывал.
В округе, кроме нашего, еще несколько готских сел есть.
Еще дальше на север большая река. За той рекой другие люди живут, и мы о них ничего не знаем.
Дядя Агигульф говорит, что если там, на севере, в реку венок бросить, то венок этот к самому бургу приплывет; река эта сперва с запада на восток петляет, а потом поворачивает на юг. Откуда же эта река начало берет, никто не искал; дедушка Рагнарис говорит, что она из гор вытекает. Но этих гор я не видел.
Когда с нами еще дядя Ульф жил, он рассказывал, что Теодобад раз пошел в поход (дядя Ульф с ним шел) и дошли до реки. В тех краях это и было, на самых границах готских земель. Остановились на берегу, чтобы провести ночь. Утром проснулись, вышли к броду, чтобы переправляться на другую сторону. И как нарочно: увидели, как по реке вдруг поплыли трупы. Несло их с какого-то поля брани. Видать, давно уже несло, потому что раздулись безобразно трупы лошадей и людей, так что и не поймешь, кто с кем бился.
Поглядели на это Теодобад с дружиной, поглядели - и назад повернули. По всему видно, примета дурная, хуже не бывает. И даже те, кто верует в Бога Единого, с этим не спорили.
Дядя Агигульф спросил тогда дядю Ульфа: не мог он по оружию угадать, что за люди убитые плыли? Ульф на это сказал, что мечи с топорами не плавают, стрелы же, которые из трупов торчали, были странные.
На севере эта большая река бежит быстро; у бурга она движется помедленнее. Сперва думали, что это разные реки, но потом нашелся человек, который прошел по всему ее берегу и сказал, что это одна и та же река.
К бургу от нашего села дорога такая. Нужно переправиться через речку, что возле села нашего протекает; за речкой начинаются курганы. За курганами поле, а дальше лес. Через лес тропа есть нахоженная; нужно по приметам знать, как в лес войти, а дальше не собьешься.
Тропа выводит к старой дороге; еще ромеи ее строили. По дороге на юг - как раз к бургу выйдешь.
Если от бурга дальше идти по этой дороге, начинаются равнинные места. По этим равнинам кочуют аланские роды. Четыре рода всего аланских по соседству от нас. Мы этих аланов не опасаемся и они нас не опасаются; между готами и аланами уже не первый год вечная дружба. Аларих-Неистовый, отец теодобадов, своими подвигами аланов почти на нет свел. Но потом, как Аларих умер, вместо него стал Теодобад. Аланские старейшины, выждав время, в бург приехали. Тут и дружба между ними и Теодобадом сладилась. Аланы предлагали даже породниться; Теодобад им нескольких молодых своих дружинников в зятья дал.
Дедушка Рагнарис говорит, что у аланов оттого с готами дружба, потому что у нас с вандалами дружба.
Обликом аланы на нас похожи, а живут как гунны. Нет у них ни бургов, ни сел. Кочуют со своими стадами между нашим бургом и селениями вандальскими.
Вандалов на эти земли еще ромеи посадили. Потом Аттила пришел. С собой тоже несколько вандальских родов привел. Вандалы как сыр в масле катались - и при ромеях, и при Аттиле. Умеют они угодить, ничего не скажешь, все их любили и привечали - и император ромейский, и грозный Аттила-батюшка.
Велемуд так рассказывает: Вотан как-то раз шел по земле и в землю копье вонзил. Из того копья вотанова дуб вырос могучий, и стало это место центром мира. Вокруг же центра мирового построилось село вандальское; и он, Велемуд, в том селении родился. Велемуда послушать - все у вандалов лучше, чем у других. И деревья выше, и дома больше, и девушки иначе устроены. Мол, девицы вандальские таковы, что щит их добродетели только вандальским копьем пробить можно, а другие об тот щит копья тупятся и ломаются. Услышав это, дядя Агигульф в азарт вошел. Велемуд же по плечу его хлопнул и пригласил с собой ехать, жену из вандальского рода ему подыскать. Дядя Агигульф согласился, предложил для начала на сестре Велемуда готское копье попробовать. Знал дядя Агигульф не по наслышке: действительно хороши собой вандальские девицы. Велемуд, услышав это, сперва надулся, а потом улыбкой просиял и вот что Агигульфу предложил: есть у него, Велемуда, родич; у того родича есть родич в другом селе; у того же родича-вандала из другого села есть дочка на выданье - она бы Агигульфу подошла - нравом вылитый дядя Агигульф, только в юбке. И на коне скакать горазда, и копье метать. У вандалов ей трудно мужа себе под стать найти, никто ее брать не решается. У дяди же Агигульфа от рассказа велемудова слюни по бороде потекли.
А Велемуд дальше беседу ведет. "И Гизульфа мы оженим, и положим начало новому роду вандалоготов".
Тут дедушка Рагнарис, который при разговоре том был, взревел раненым быком и дядю Агигульфа послал за скотиной в хлеву убирать - мол, два дня как не чищено.
Велемуд после того несколько дней на Агигульфа хитро поглядывал.
С аланами же вандалы очень хорошо живут, потому что между ними много родичей, и охотно они берут в жены друг у друга дочерей.
К югу за вандальскими землями идут холмы, за холмами большая река Данубис. До Данубиса от вандалов два дня пути скорым шагом. Река, что мимо бурга течет, в Данубис впадает. Так дядя Агигульф говорит.
К юго-востоку же от вандалов, на самом берегу Данубиса сидят на земле несколько герульских родов. Это те самые герулы, которые дяде Ульфу глаз выбили. У нас нет мира с этими герулами.
К северу и северо-востоку от этих герулов, где горы начинаются, лангобарды живут. Они с Аттилой пришли, а прежде жили в другом месте. После той битвы великой с сыновьями Аттилы перебрались в предгорья и там сели. У них ни с кем дружбы нет, со всеми воюют. И к ним никто не ходит. У нас про них говорят, что они страшный народ, никому обид не прощает.
Я только одного лангобарда видел - дядю Лиутпранда, того, что срубил голову нашему дяде Храмнезинду. Этот дядя Лиутпранд потом заменил нам дядю Храмнезинда. Он вовсе не был страшным, и мы его приняли. Только он недолго с нами жил - ушел в поход и не вернулся. А дядя Ульф и дядя Агигульф с ним в тот поход не ходили и потому никто не мог сказать нам, куда делся Лиутпранд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
