...Миновали деревушку,
распечатали село…
Заглянули в храм-церквушку,
чтобы душу не свело.
Я воскрес, скажи на милость!
Хоть и поздно – не до сна.
И подружка распрямилась,
как гитарная струна.
Но и на острое слово по-прежнему не скупился:
Очень странная страна,
Не поймёшь – какая?
Выпил – власть была одна.
Закусил – другая.
Шло время, выходили новые книги, имя Горбовского становилось всё более известным и значимым не только в Петербурге. Читателей подкупали искренность поэта, желание поделиться с читателем своими сомнениями, а порой и бедами. И в то же время широкий взгляд на действительность, верность традициям русской поэзии, щемящая душевная нота поднимали его стихи к той планке, что преображает талант в нечто большее, что ставит поэта в один ряд с истинными и любимыми мастерами русского слова.
Долгий творческий и жизненный путь подвиг Глеба Яковлевича на прозу-исповедь «Падший ангел», в которой он, опять-таки не приукрашивая перипетий судьбы, делится с читателем тем, к чему пришёл и во что свято верит. В данном случае «свято» – слово не проходное.
Во дни печали негасимой,
Во дни разбоя и гульбы –
Спаси, Господь, мою Россию,
Не зачеркни её судьбы.
Она оболгана, распята,
Разъята… Кружит вороньё.
Она, как мать, не виновата,
Что дети бросили её...
Дожил Глеб Яковлевич не только до престижных литературных премий, но и до целой серии легенд, связанных с его именем, что, несомненно, говорит о его популярности, особенно в Петербурге. Пользуясь этим, некоторые литераторы не раз и не два выдавали себя за Горбовского, занимая от его имени деньги в те не слишком щедрые времена.
А подспудно все эти годы шла огромная внутренняя работа – та самая, вверх, к новым ступеням в судьбе и творчестве. «Пушкиных-то всегда было мало, – говорит он. – Единицы. Есть способные люди, одарённые, помазанные поэзией. Но надо, чтобы талант отшлифовался, вся шелуха отпала...» И подтверждал эти слова строками из самой глубины сердца. К примеру, о России:
....Слышу, как рушит её жернова
зёрен заморских прельщающий крик.
Так, разрыхляя чужие слова,
в муках рождается русский язык.
Пенятся воды, трепещет каркас,
ось изнывает, припудрена грусть.
Всё перемелется – Энгельс и Маркс,
Черчилль и Рузвельт – останется Русь...
Во все годы Горбовскому хватало как искренних почитателей, так и тех, кому не нравился его максимализм, а чаще – просто правда, которая от известного человека в России всегда требует мужества.
Достигнув в поэзии ощутимых высот, Глеб Яковлевич предостерегает новое племя: «Теперь, по прошествии не просто лет, но львиной доли судьбы, в назидание молодым поэтам скажу откровенно, бесстрашно – самым вредным, губительным, тлетворным желанием для начинающего поэта является желание как можно скорее опубликовать свои стихи... Для развивающегося дарования нет ничего более гнетущего, разрушительного, иссушающего, чем желание славы. Желать до´лжно себе совершенства. И не просто желать, а постоянно его в себе возводить (как себя – в окружающем мире). По кирпичику, по ступеньке...»
Остаётся закончить размышления о Глебе Горбовском, конечно же, его стихами:
Хожу предсмертною походкою
по кромке ладожской воды,
оброс монашеской бородкою,
свершаю тихие труды…
Омытый банькою бревенчатой,
продутый рыбным ветерком,
живу – крещёный, но – не венчанный,
согретый русским языком.
Валентина КОРОСТЕЛЁВА
Статья опубликована :
№39 (6340) (2011-10-05) 3
4
31
6
7
8
9
10
11
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
![CDATA[ (function(w, d, n, s, t) { w[n] = w[n] []; w[n].push(function() { Ya.Direct.insertInto(74260, "yandex_ad", { stat_id: 3, site_charset: "windows-1251", ad_format: "direct", type: "600x60", border_type: "block", header_position: "bottom", site_bg_color: "FFFFFF", header_bg_color: "CC9966", border_color: "CC9966", title_color: "996600", url_color: "996600", all_color: "000000", text_color: "000000", hover_color: "CC9966", favicon: true }); }); t = d.documentElement.firstChild; s = d.createElement("script"); s.type = "text/javascript"; s.src = "http://an.yandex.ru/system/context.js"; s.setAttribute("async", "true"); t.insertBefore(s, t.firstChild); })(window, document, "yandex_context_callbacks"); ]]
Днём и ночью забота одна
Литература
Днём и ночью забота одна
Глеб ГОРБОВСКИЙ
НИЧЕЙ
По утрянке, лучше по утрянке –
под игру рассветную лучей,
не по долгу, но и не по пьянке
на момент я делаюсь – ничей.
Не для славы, даже не для корма,
не стирая мысли в порошок, –
не творю, не выполняю норму:
извлекаю из башки стишок.
Нет, не как зубастую занозу
и не как из раны – нож тупой:
как благоухающую розу!
...А шипы? Останутся с тобой.
06.07.11.
* * *
Под осень сплошняком желтеют листья,
но есть, которые до срока – мертвецы.
Так и меж нас: так только
ветер свистнет, –
и чаще гении меж прочих – не жильцы.
Речь не о листьях-людях, речь о сроках,
не о тюремных сроках, о судьбе.
О равенстве судеб! Не о пороках,
не о дарах, отпущенных тебе.
А значит, люди, даже перед Богом
и перед алчной пастью сатаны,
не в чём-то малом, а увы – во многом –
неповторимы сплошь и не равны.
20.07.11.
БРАНЬ
На поле брани – брань звучала:
не матюгальные слова,
а звон секущего металла, –
взмахнул! – и где ты, голова?
Когда не помогали латы,
отваги дерзкая броня,
то выручала слов заклятых,
слов бронебойных трескотня!
Мы все бранимся, кто как может,
вплоть до могилы, с детских лет.
...Но стих мой пусть не искорёжит
словцо, в котором Бога нет.
24.07.11.
ФОТОГРАФ
Нет, он не с фотоаппаратом,
не с «лейкой» старенькой в руке,
а со своим всеядным взглядом, –
весь в хлопотах, не налегке.
Нет, он – не лица, не предметы –
он ищет новь, он ищет ложь,
он тянет дым из сигареты
и ощущает в сердце дрожь.
Церквушка, люди-человеки,
над тихой речкой – ивы плеть...
Он хочет сущее навеки –
не зачеркнуть – запечатлеть!
23.06.11.
ТИШИНА
Вокруг ни души.
Тишины захотел, недотёпа?
Вот и ешь её, и дыши
тишиной – была бы утроба.
Иногда прошуршит авто,
иногда ругнётся ворона.
Вот и пей тишину. А что?
Будешь трезвым до слёз, до стона.
Днём и ночью забота одна:
не напиться и не откушать,
а чтоб сгинула тишина
и не стали мёртвыми уши.
27.07.11.
ЖИЗНИ ШУМ
Шумят соседи через стенку,
шумит полночная гроза,
шумит деяний пересменка,
шумит вертушка-стрекоза...
А днём и вовсе шум несносен,
но я к нему давно привык.
Тебе приятнее шум сосен,
мне – выхлопной машинный крик.
Шум – это выхлоп нашей жизни,
и пусть он – в уши! – сквозь невроз.
Желаньям поперёк капризным –
шуми, Земля, наш сердцевоз!
12.07.11.
КРЕСТ
Носить на шее медный крестик,
как бы продляя крестный путь
Христа, пропавшего без вести...
И не прожечь распятьем грудь?
Через Христа мы верим в Бога,
а через крест – зовём Христа.
