— Ты все хорошо обдумал? Это твой последний шанс что-либо изменить.
— Я ничего не хочу менять.
Я с удивлением посмотрел на Ключника. В нашем с ним разговоре я вдруг почувствовал какой-то скрытый смысл. Что-то было не так. Он словно упрашивал меня отказаться. Это не были обычные предостережения обо всех опасностях, что ждут меня впереди. Нет. Сейчас он настойчиво убеждал меня отказаться.
Неожиданно Ключник встал и подошел к краю террасы.
— Подумай, какой властью ты можешь обладать, — сказал он, не поворачиваясь ко мне, и в этот момент яркое солнце вновь ослепило меня. — Откажись. Займи мое место, а я пойду вместо тебя. Ты станешь старшим Ключником. Тебе будет подчиняться Закрытый мир. Ты сможешь пользоваться своими новыми возможностями. Сила будет подчиняться тебе. Слабость будет у тебя в услужении. Цари будут приходить к тебе на поклон.
Ключник сжал белую ладонь в огромный костлявый кулак.
— Вот где ты будешь держать весь этот мир. Храм, покой, время — все будет в твоем распоряжении. Неужели ты этого не хочешь? Я дал тебе Закрытый мир только на мгновение. Ты даже не успел понять его. А он огромен. Его можно открывать бесконечно долго, и каждый раз он будет сверкать новыми гранями.
Ключник стоял на краю террасы. Его качало из стороны в сторону. Необходимость жизни и непреодолимое желание смерти боролись в нем. Казалось, еще мгновение, и он не устоит и сделает шаг вперед. Видя его внутреннюю борьбу, я не пытался остановить его. Глядя со стороны, можно было подумать, что на самом деле он не замечает, что стоит на краю террасы. В мыслях он был далеко отсюда и не замечал ничего вокруг.
Ключник резко развернулся и сел напротив меня. На этот раз он смотрел мне прямо в глаза. И взгляд его был тяжелее солнца.
— А простые радости обычного мира. Просто дышать! Подумай! Ночной воздух — его больше не будет. Чему ты противишься! Займи мое место. Я прошу тебя. То, что я тебе предлагаю, это не испытание. Я просто прошу. Никто не будет порицать тебя. Ты станешь новым Ключником. В этом ведь нет ничего постыдного. Особенно если ты сомневаешься. От такого твоего поступка будет намного больше пользы. Вдруг с тобой все произойдет так, как с твоим братом. Вдруг тебя ждет та же участь.
Я молчал. Солнце нещадно жгло меня. Но мне нечего было сказать.
— Я уверен, что я готов, — продолжал Ключник. — У меня было много времени, чтобы понять это. Я убил свой страх. Я победил жалость. У меня нет больше сомнений. На это у меня ушли десятилетия. Подумай о себе. Разве ты сможешь справиться с собой. Тебе будет больно. Очень больно. Вдруг ты испугаешься. Боль все меняет. Уступи мне свое место.
Я молчал. Мне очень хотелось отвести глаза в сторону, но я решил для себя, что не сделаю этого.
И тогда Ключник положил ладонь мне на грудь.
— Это десятая часть боли, — крикнул он мне в лицо.
Я заранее был готов к боли, но такого я и представить себе не мог. В сердце мне вонзился обломок раскаленного железа. Его края были тупы и причиняли мне немыслимые страдания, потому что не резали острым, они грубо разрывали все на своем пути.
Я не сопротивлялся. Я не отвел руку Ключника в сторону. Я остался сидеть на своем месте, и мое путешествие в боль началось. Я знал, что дорога боли — самая длинная дорога. И сколь длинна бы она ни была, я понимал — чтобы приобрести полную уверенность в своих силах, я должен пройти ее до конца. И я сделал первый шаг навстречу спрятанному в боли смыслу.
Я был готов завыть на разные голоса: «Больно! Больно! Мне больно! Как мне больно!» Но крик застрял у меня в горле. Легкие непроизвольно выталкивали переполнявший их воздух, отчего вместо крика у меня получался бесконечно долгий сиплый выдох, больше похожий на мучительный стон. Мое сердце трепетало на железном стержне, каждым своим движением причиняя мне еще большую боль. Оно судорожно сжималось, натыкаясь на жгучие, тупые зазубрины, и тут же, захлебываясь, увеличивалось в размерах, наполняясь густой кровью и страданием.
Белыми глазами я смотрел на Ключника. В его лице я видел черноту переполнявшей его злобы. Он не убирал руку. Я понимал, что он хочет сломать меня. Его приводило в бешенство мое упрямство. Лицо Ключника раскололось на две половины. Левая часть его оттянулась вниз, искривив губы, отчего рот с этой стороны приоткрылся, оголив желтый клык. Удивительно, но правая часть лица Ключника оставалась совершенно спокойной. И лишь под глазом с этой спокойной стороны нервно и мелко-мелко дрожала припухшая, покрытая мелкими морщинками складка нежной кожи.
Я не прятался от своей боли. Я ломал свое тело и шел ей навстречу, стараясь сквозь стон услышать звук собственных шагов.
Боль не становилась слабее, наоборот — она все усиливалась и усиливалась. Она уже давно переросла мое тело и теперь разливалась сахарной мутью на все, что меня окружало. Ее волны приводили воздух в движение, и вот уже вместо лица Ключника передо мною дрожит, истекая черными смоляными каплями, бесформенное темное пятно.
Мой бесконечный выдох-стон закончился. Я попытался сделать вдох, но у меня ничего не получилось. Тело не слушалось меня. Легкие, горло, мышцы груди сжались от боли, словно хотели, уменьшившись в размерах, спрятаться от нее.
Несмотря на это, я раз за разом продолжал свои попытки сделать вдох. Но все было тщетно. Тело отзывалось лишь предсмертной, мучительной икотой, от которой мне становилось только хуже.
В какой-то момент, когда все вокруг уже было слепяще белым, я вновь приобрел способность спокойно думать. Мне стало смешно от собственного неразумия и упрямства. И решение пришло само собой — почему бы мне просто не перестать дышать. По крайней мере больнее мне от этого не станет. Кого я пытаюсь перебороть: собственную натуру или то серое пятно, которое маячит где-то вдалеке?
И больше я не дышал. Я уходил из-под власти Ключника. Серое пятно его лица отодвигалось от меня все дальше и дальше. Оно становилось бледнее, теряя былую мрачность. Собственная злоба иссушала Ключника. Она пожирала саму себя. Она растворяла Ключника в пространстве, лишая его индивидуальности и присущей только ему глубокой черноты.
И вот уже вокруг меня нет ничего, кроме слепящего белого света. Я потерял в нем свою боль. Теперь я никак не мог вспомнить, как это — больно. Что это такое? Какая она, боль? Черная, белая, красная, синяя — какая она? Большая она или малая? Хрупкая она или прочная? Твердая она или мягкая? Холодная или, наоборот, горячая? Какая? Что она собой представляет?
Подо мной не было опоры. Я парил в белом свете, и это было ни на что не похоже. Я чувствовал свое тело, но теперь оно было словно слегка мало мне. Я не помещался в собственной коже. Я знал, что если сожмусь в комок, то она не выдержит и лопнет по всей длине моего тела. Я мог сделать так в любую минуту, но я не хотел торопиться. Я чувствовал себя очень уютно и поэтому не спешил расстаться со своей слегка тесной оболочкой. Мне было хорошо. Я парил в теплом молоке, и у меня не было ни тревог, ни забот, ни печалей. Тело мое было полностью расслаблено. Оно совершало непроизвольные движения, подчиняясь таинственным течениям, которые возникали в белом свете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
