— Вы знакомы? — Маша улыбнулась одними губами.
— Да, нет… как будто бы…
— Галя, это Сергей Иванович Морозов. У нас к тебе разговор. Сможешь уделить нам несколько минут?
— Да, конечно, — засуетилась Галка. — Пожалуйста, проходите, вот, можете сесть на диван или кресла… Что-то случилось? Кто-то заболел?
— Слава богу, все здоровы.
— Морозов… — Галка наклонила голову набок, сощурила глаза, пытаясь, вероятно, вспомнить, где она прежде слышала эту фамилию.
Сергей Иванович все эти первые минуты пребывания в ординаторской молчал, с трудом сдерживаясь, как показалось Маше, чтобы не схватить за плечи молодую докторшу и не потрясти ее, как следует.
— Галя, это отец Федора Морозова.
Вот она реакция! Галя сразу же закрыла глаза и едва заметно покачала головой, мол, теперь-то все наконец прояснилось. Однако она тут же взяла себя в руки, выпрямилась на стуле и улыбнулась чудесной, нежной улыбкой ни в чем не повинного человека.
— Федор?! Ах ну да! Федор… Друг Никиты. Слушаю вас, Сергей…
— Иванович, — кивнул головой Морозов.
— Галя, дело в том, что Федор Морозов — мой жених. Понимаешь? Очень тебя прошу, повтори, пожалуйста, все то, что ты рассказала мне о Федоре, в Саратове, в кафе. Ну, о том, что произошло в доме Арнаутовых. Только, пожалуйста, во всех подробностях, все-все, что знаешь.
— Ну, хорошо… — протянула Галя. — Да, собственно, ничего особенного я и не рассказала…
Лицо моментально выдало ее, став красным. Маленькие ушки за черными кудрями тоже стали пунцовыми.
— Я сказала, что Федор стал ветеринаром, что он живет в Питере, там же, где живет и его родной брат… Разве я что-то напутала?
— Расскажи, что произошло в доме Арнаутовых! — потребовала, почуяв неладное, Маша. — Галя, прошу тебя, все, что тебе известно!
— Маша, а что произошло в доме Арнаутовых?
— Галя!
— Маш, а что случилось-то? Что с Арнаутовыми? Я что-то ничего не понимаю… Вы такие… как бы это сказать… серьезные, мрачные… Кто-нибудь… умер? — Она перешла на шепот. — Кто?
— Галка, хватит ломать комедию! — взорвалась Маша. — Ты сказала мне, что Федор… замешан в преступлении! Что он… Что он убил человека — Колю Решетова!
— Да бог с тобой, Машенька, я ничего такого не говорила! — воскликнула, прижимая к груди скрещенные ладони с растопыренными пальцами, Галина. — С чего бы мне тебе рассказывать такие ужасы?! Сергей Иванович, она меня с кем-то перепутала, я ничего подобного ей не говорила! То, что он стал ветеринаром — да, я вообще тогда о многих из нашей компании ей рассказывала, но чтобы о Федоре… что он убийца? Нет-нет, не надо втягивать меня в эти ужасные сплетни! Может, ты еще рассказала мне, что он твой жених?
— Нет, не говорила…
— Галя, — тихо проговорил Морозов, поднимаясь. — Я — отец Федора и мог бы ему помочь, если он попал в историю. И мне не хотелось бы, чтобы его имя трепали вот таким образом… Если ты действительно что-то о нем знаешь — расскажи, будь добра. Если же ты все это выдумала, то, вероятно, у тебя был определенный мотив. В любом случае, вот тебе моя визитка. Позвонишь, мы с тобой встретимся, и ты мне все расскажешь.
— Сергей Иванович, но она действительно мне все это рассказала! — возмутилась Маша тем, что Сергей Иванович направился к дверям. — Вы что, мне не верите?!
— Пойдем, Машенька… — Он по-отечески обнял ее за плечи и вывел из ординаторской. — Пойдем-пойдем отсюда… Нам надо было не так поступить. Ты бы пришла сюда одна, без меня, а я в это же самое время встретился бы с ее мужем, Никитой. Наши визиты были бы неожиданными для каждого из них, понимаешь? А так… Сейчас она уже наверняка звонит мужу и рассказывает о том, как влипла, что рассказала тебе, вероятно, то, чего не следовало говорить. Это я виноват, не продумал, как следует, растерялся, расстроился…
Они вышли на солнце, в больничный двор, где прохаживались больные, где возле входа в отделение «Скорой помощи» рядком стояли белые, с красным крестом, машины и ухоженные личные авто докторов.
Маша от возмущения некоторое время не могла произнести ни слова. Села в машину и уставилась в окно.
— Да ты не переживай, деточка, — успокаивал ее Морозов, медленно выезжая из больничного унылого царства. — Ясно же, что она врет. И знает, что мы знаем, что она врет, и все равно упорствует. Что ж, я хотя бы увидел ее, познакомился, так сказать, с тем, вернее, той, кто рассказал тебе о Федоре, и теперь мне проще будет действовать.
— Но как можно вот так лгать — прямо в глаза?! Ладно — мне, но — вам?
— Спишем это на испуг, растерянность…
— И что теперь будем делать?
— Самое простое, конечно, это поехать вместе с тобой в Саратов и поговорить с Федором, с глазу на глаз. Но он, конечно, спросит, откуда мне обо всем этом известно. Предположим, я сошлюсь на профессиональную тайну. Но тогда он, понимая, что кто-то, кто владел этой тайной, проговорился, скажем, Никита, сразу же примчится сюда, чтобы встретиться с ним и выяснить, что происходит. Если у моего сына рыльце в пуху, то он занервничает и может совершить непоправимую ошибку…
— Вы что, предполагаете, что он может избавиться от Никиты?!
— Нет, деточка. Я предполагаю, что главным действующим лицом в этой истории был как раз сам Никита, и, живя все эти годы в страхе перед разоблачением, он придумал для себя историю, как будто бы все это совершил Федор. Люди склонны к подобным психологическим заблуждениям. Придумают что-нибудь, а потом сами в это же и верят.
— То есть Никита на самом деле боялся Федора?
— Вполне вероятно. Быть может, как-то раз он выпил лишнего, да и сболтнул жене то, о чем ему не следовало рассказывать. Словом, Машенька, я и сам сейчас не знаю, как лучше поступить. Поэтому я отвезу тебя сейчас домой…
— Куда — домой? Я остановилась у тети Риммы…
— Хорошо, отвезу тебя к ней. А потом заеду к Андрею Борисову, и мы с ним потолкуем… Как ты понимаешь, мне больше всего хочется, чтобы все это оказалось либо чьей-то злой шуткой, выдумкой или ошибкой… Но тело было, понимаешь?
— Тело?
— Ну, да. Не верю я, чтобы кто-то мог выдумать это мертвое тело, завернутое в простыню… Оно где-то было, возможно, в доме Арнаутовых. И кто-то его спрятал. Да так, что до сих пор оно не найдено. Город у нас небольшой. Происшествий, как ты мне рассказала, в июне месяце 2009 года было не так уж много… Да и Николай Решетов, слава богу, живой. Я подозреваю, что это сам Никита Пахомов, каким-то образом узнав, еще тогда, пять лет тому назад, что пропал Решетов, предположил, что тело принадлежало ему… Но была же и еще одна пропажа.
— Да, была. Девочка, старшеклассница. Анжелика Черешнева. Но про нее я вам уже рассказала. Она вернулась.
— Но это со слов сестры… Эта девочка, старшеклассница, с твоих же слов, сбежала с любовником этой самой сестры, старшей сестры… Я должен все проверить, Маша. Я должен встретиться с этой сестрой и раздобыть доказательства того, что эта самая Лика жива.
— Но Галка же сказала, что тело принадлежало парню… Коле Решетову…
— После всего, что произошло сейчас с нами в больнице, ты еще продолжаешь верить этой твоей Галке?
— Да нет…
— Все, приехали. А вон и твоя тетя Римма идет… Полные сумки несет. Погоди-ка, я выйду, помогу ей…
Сергей Иванович бодро выбрался из машины и поспешил навстречу Римме, поздоровался и подхватил ее сумку и пакеты:
— Приветствую вас, Римма Александровна!
— Здравствуйте, Сергей Иванович! Привет, Маша. Как дела?
— Маша вам все расскажет, а у меня дела… Позже увидимся!
Едва Маша переступила порог дома, как ей позвонил Федор. Увидев его фото на дисплее телефона, она впервые испытала странное чувство тревоги. Обычно, когда он звонил, она только радовалась и уж никак не волновалась. Да и чего было волноваться, когда она собиралась выходить замуж за самого классного и доброго парня на свете?!
Сейчас же ей важно было не выдать свои переживания голосом.
— Федя? Привет, дорогой! — Она ушла с телефоном в спальню. — Как ты там?
Оказывается, он позвонил, чтобы извиниться за то, что так долго не имел возможности выйти на связь, что они со своим помощником были в какой-то деревне (где нет мобильной связи), принимали роды у двух коров!
Маша, слушая его, испытывала жгучий стыд за то, что она сама, с тех самых пор, как уехала из города, ни разу не позвонила ему. Словно на подсознательном уровне отдалилась от него ровно до того момента, пока не выяснит, можно ли с ним хотя бы общаться, не говоря уже о замужестве.
Получалось, что один разговор с Галкой Пахомовой заставил Машу совершенно по-другому взглянуть на своего жениха и даже увидеть в нем убийцу!
А еще она подумала, что даже если выяснится, что вся эта история вообще никак не связана с Федором, она уже не сможет относиться к нему как раньше. И это расстраивало ее больше всего!
