и не отшатнулся, Парис улыбнулся:
— Спасибо. Теперь твоя очередь.
— Ты мне доверяешь?
Вопрос был настолько неожиданным, что Парис не знал, что ответить. До сих пор вампира совершенно не волновало, доверяет Парис ему или нет. Танос просто делал то, что хотел. Но он задал вопрос, и в этот момент Парису показалось, что, возможно, между ними происходит что-то большее, чем просто игра в «покажи и расскажи».
Парис собрался уже сказать, что «да», он доверяет, как вампир его опередил:
— Ты не должен доверять мне. Совсем. Но если всё же доверяешь, хоть немного, тогда расслабься. Расслабься и я покажу тебе, кто я такой.
Потом Танос выпутал свою ладонь из волос и расцепил их пальцы. Сделал он это настолько нежно, что сердце Париса сжалось: этот мужчина лишил себя дружеского общения, хотя отчаянно в нём нуждался.
В наступившие несколько секунд молчания Парис постарался расслабиться, продолжая сидеть на коленях у того, о ком почти ничего не знал. И как только он собрался подумать о том, что будет дальше, Танос заговорил:
— Всё началось с этого. Моя жизнь по-настоящему началась с этого. Это я…
ГЛАВА 12
Древний Пирей, район красных фонарей. 20 год до н. э.
Парис сжал виски пальцами — перед глазами мелькали белые пятна. Господь всемогущий, в придачу к этой штуке со слиянием сознаний нужно выдавать предупреждение о возможности необратимых повреждений мозга и сопутствующей головной боли. По черепу словно молотом били.
Мужчина потёр глаза, опустил руки и, наконец, смог осмотреться. У него перехватило дыхание.
«Чёрт, где это я?»
Парис вдохнул воздух, в котором запах соли смешался с невыносимой рыбной вонью, медленно повернулся и увидел несколько дощатых пирсов. Он помотал головой, словно пытаясь… «Что? Понять происходящее? Да уж, вряд ли это произойдёт в ближайшее время».
Если бы он сам не стоял здесь, то ни за что не поверил своим глазам. Но наблюдая за снующими вокруг людьми, которые его просто не видели, не мог отрицать очевидное.
Каким-то образом Танос… перенёс его назад во времени? Вызвал образ… Нет, воспоминание. Он же сказал: «Всё началось с этого. Моя жизнь по-настоящему началась с этого. Это я…»
И чёрт, даже если Парис не верил ничему, что услышал за последние несколько часов, в этом видении сомневаться не приходилось.
Мужчины и женщины, одетые в сандалии и тоги разных фасонов и цветов, сновали по деревянному причалу, на котором стоял Парис в джинсах, черной рубашке и ботинках «Док Мартенс». Его разум всё ещё пытался осознать происходящее. По тому, как люди проходили мимо, не замечая его, было очевидно, что физически Париса здесь не было, и уже одно это сводило с ума.
Каким образом он был здесь… и в то же время не был? Всё в его жизни внезапно стало странным. Хотя ничего нормального не осталось с того момента, как Лео притащил его к вампирам, и теперь он просто пытался приспособиться.
Он вздохнул вновь, волевым усилием успокоил желудок, затем заправил волосы за уши и вгляделся в толпу.
Очевидно, что у Таноса была причина притащить его сюда, что-то показать. Поэтому он собирался пойти навстречу вампиру и довериться ему. Парис мысленно отгородился от всего необъяснимого, включил разум историка и признал, что ситуация была совершенно потрясающая.
Год, должно быть… «Боже, какой это год?» Парис вгляделся в обводы двух огромных кораблей у дальнего края причала, мгновенно заметил покрытый бронзой таран на носу судна, три палубы для гребцов и сразу же всё понял. Он смотрел на две подлинные триеры и попытался уложить это в своей голове, одновременно вспоминая всё, что узнал в классе Элиаса о времени, когда такие корабли широко использовались.
Определённо до Рождества Христова, в этом он был уверен, эллинистический период, судя в целом по местности, одежде и… да, по диалекту, который, к счастью, входил в сферу интересов Париса. Он видел мир, который был давно мёртв и похоронен, и, как бы захватывающе это ни было, по брови всё же скатилась капля холодного пота.
— Слышала? — Слова прозвучали чётко и чуть громче других разговоров, словно Парис должен был обратить на них своё внимание. Он огляделся, заметил спешащую девушку с каштановыми волнистыми волосами и пошёл следом.
Она была одета в простой светлый хитон с золотистым плетением на груди, на голове красовался венок из окрашенных лавровых листьев. Девушка держалась поближе к другой, блондинке, чьи кудри рассыпались по плечам и по ткани платья на спине.
— Ещё одна из pornes Дедалуса была найдена сегодня утром.
— Ещё одна? — переспросила блондинка. — Уже пять за последние три ночи.
— Ne, именно.
Девушки говорили о проституции? Они не слишком походили на тех, кто будет обсуждать подобное. Но точно использовали то самое слово. Porni, что переводилось как шлюха. Дедалус, видимо, содержал какой-то бордель?
Но пять чего конкретно? Что имелось в виду под «нашли ещё одну»?
«Ещё одна» что?
Парис принял решение. Куда бы ни шли эти девушки, он последует за ними. В конце концов, неспроста же он не мог расслышать никого другого? Тут крылся какой-то смысл, если он вообще был.
— Что там происходит, как думаешь? — поинтересовалась блондинка, подхватывая спутницу под руку.
— Не знаю. Но мама всегда говорила, что зло притягивает зло, и согрешившие всегда будут наказаны.
— Рода, не говори так.
— Почему? Это же правда.
— Ты знаешь почему.
— Из-за Таноса? Ох, Аирлея. Когда же ты поймёшь, что наш athelfos давно потерян?
«Чёрт», — подумал Парис, когда девушки сошли с пирса на набережную. Сестры Таноса? Было так странно узнать об этом. Парис никогда не задумывался о жизни Таноса до превращения в вампира. Но ведь вампирами не рождались.
Не рождались же?
— Я не против того, чем он занимается, — заговорила та, которую звали Родой. — Танос даёт нам деньги и поэтому мы не голодаем. Но он отличается от нас, Аирлея. Он запятнан.
— Он запутался, а не запятнан. Смерть родителей изменила его.
— Больше, чем изменила, athelfi. Я видела, каким он стал. Ты нет.
Блондинка, Аирлея, выдернула руку и, повернувшись к сестре, остановилась:
— Значит, ты часто заходишь к Дедалусу?
— Да, я встречалась с Таносом, чтобы забрать деньги.
— Ты мне не говорила. Я тоже хочу с ним увидеться.
— Я не возьму тебя туда. И он не позволит. Ты слишком юна.
— А ты слишком любишь указывать. Ты не сможешь остановить меня.
Рода грубо схватила сестру за руку и потянула за собой под тень стоа —
