«Маяк» ответил на это такой же злостной статьей, где указывалось на то, что хотя владельцу кита — Пульфсину — и нравится запах его, но он должен, подчиняясь правилам санитарии, убрать свою падаль.
Но ни тот, ни другой курорт не предпринимали никаких мер.
Наконец, они вспомнили, что кит был конфискован прибрежной администрацией в пользу инвалидов-моряков.
Прибрежная администрация, в свою очередь, вспомнила о владельце, который пред'являл свои права на кита.
Послали за Гульвеном.
— Наконец-то! — сказал он, надевая кэпку и хитро подмигивая своему внуку.
Доведенные до ужаса, оба поселка и администрация предлагали старику все необходимое, лишь бы он возможно скорее убрал этого кита.
Старик сказал, что ему потребуется на работу три дня.
На это согласились, и доставили ему все необходимое: канаты, лестницы, заступы, ворот для поднимания тяжестей, ножи для разрезания жил, печи и котлы для вытапливания жира. Кроме того, пятьдесят человек было отряжено к нему в помощь.
* * *
Маленькие, лукавые глаза моряка смеялись, когда он рассказывал внуку, что в желудке кашалота нередко находят большие куски амбры, которая ценится так дорого, что старик, если добудет хотя самое малое ее количество, сможет уплатить долги отца мальчика и взять к себе его младшего брата и сестру.
Утром, на третий день работ, в хижине рыбака появился какой-то загадочный валик, от которого исходил чрезвычайно приятный запах.
Старик старательно завернул его в брезент, упаковал в ящик и в тот же вечер уехал в Париж, взяв этот таинственный сверток с собой.
Он вернулся через несколько дней, продав амбру, и спокойно заявил собравшимся дачникам и рыбакам:
— Теперь я могу всем сказать, что я услышал от кашалота, когда он, двадцать шесть лет назад носил меня на своей спине по волнам моря. Он мне сказал, что он не кит, а кашалот и из той породы кашалотов, которые имеют сокровище в своем желудке, называемое на языке гарпунщиков «ошибки глупцов», ибо, несмотря на привлекательный запах амбры, его могут различить среди запаха гниения только немногие опытные носы…
Ящеры-гиганты.
Очерк В. Афанасьева.
Несколько миллионов лет отделяют наше время от этой эпохи…
Ученые называют ее мезозойской эрой истории земли, что в переводе значит — средняя.
Для изучения развития жизни на нашей планете принято делить время ее существования на четыре периода или эры: архейскую или доисторическую, палеозойскую или древнейшую, мезозойскую или среднюю и кайнозойскую — новую; в свою очередь, каждая эра распадается на несколько отделов или систем. Так, например, мезозойская эра разделяется на триасовую, юрскую и меловую системы.
Данный очерк касается, главным образом, лишь последних двух систем, охватывающих огромный, в несколько миллионов лет, период жизни земли.
Этот период являлся царством разнообразных и в высшей степени удивительных созданий, отличавшихся необычайно огромными размерами и целым рядом интереснейших особенностей, о которых пойдет речь при дальнейшем описании этого необыкновенного царства. Пока же необходимо представить себе общий облик своебразного мира, по которому мы начнем наше путешествие.
Отрешитесь же от всего привычного, что вы видите и знаете из повседневного, окружающего. Забудьте, что есть Москва, Париж, Лондон, есть Европа, Азия, Африка и другие современные нам части света (материки), что есть Волга, Днепр, Черное, Балтийское моря, есть Кавказские горы, Альпы, а повсюду на свете живут люди, лошади, коровы и пр.
В то время, о котором мы говорим, ничего этого не было, и поверхность нашей планеты имела совершенно другие очертания: на месте нынешних морей была суша и, наоборот, там, где теперь суша, простирался безбрежный океан (см. карту). Например, вся громадная территория нашей республики, включая и Сибирь, представляла собою море (правда, местами очень мелкое), с небольшими, сравнительно, островами на месте нынешних Уральских гор и части бывших Люблинской и Ковенской губерний, теперь принадлежащих Польше.
Европа, представлявшая собою тоже несколько незначительных островов, Северная Африка, Малая Азия, Сирия, — все было под водой, и вместо нынешних пяти частей света или материков было три громадных материка.
Один простирался от современного Техаса до северных границ Гренландии, охватывая большую часть Канады, С.-А. С. Штатов и Атлантического океана с Исландией и др. островами; на востоке он соприкасался с большим островом, состоявшим из территорий нынешней Швеции, Норвегии, Финляндии, Корелии и прилежащих к ним морей.
Другой материк включал в себя почти всю Ю. Америку, Африку (без Алжира, Туниса и Абиссинии), Аравийский и Индостанский полуострова, о-ва Мадагаскар и Цейлон, а также колоссальные площади Атлантического и Индийского океанов.
Третий материк, охватывавший почти весь Китай и западную часть Японских островов, тянулся к югу, занимал почти весь Австралийский материк с о-вами Тасманией и Новой Зеландией и включал в себя все части и моря Великого океана, лежащие между указанными границами.
Как видно из приложенной карты, массы суши в те времена группировались, главным образом, вдоль экватора, а не растягивались с севера на юг, как в наши дни. Сообразно с этим и водные массы планеты образовывали лишь три океана: Северный и Южный Ледовитые и Великий, а также огромный бассейн межматерикового центрального моря, которое геологи называют морем «Тетис».
В природе не было еще луговых трав, цветов и очень многих деревьев, к которым мы так привыкли. Главную массу растительности составляли сочные, гигантски-развитые болотные растения, как хвощи, плауны, древовидные папоротники, а также существовали уже саговая пальма и некоторые породы хвойных деревьев.
Распределение моря и суши в юрскую эпоху. (По Неймееру).
Воды были населены массой рыб, большинство которых теперь или вымерло или выродилось, массой гигантских черепах, и ящеро-змей, бесследно исчезнувших из современных морей, исключая некоторых семейств крокодилов, уцелевших до наших дней.
Тишина тропических лесов не нарушалась, как теперь, звонким щебетаньем миллионов птиц, ибо птиц в собственном значении слова тогда еще не было. В воздухе жужжало лишь «пение» гигантских цикад (кузнечиков), над болотами роями носились пращуры наших мух и стрекоз, а в укромном уголке для них ткал западни паук и, прячась под листвой, ползал «душистый» древесный клоп, тщательно избегая полчищ, суетливых муравьев-термитов.
Словом, жизнь кипела в этих древних зарослях и какая богатая интересная жизнь! Эти берега лесных озер, берега великих, давно исчезнувших рек, ручьев и бесконечных болот кишели массой живых существ.
Нелепый вид этих созданий мог привести в изумление и ужас самого храброго современного человека.
В самом деле, что такое разные огнедышащие змеи-горынычи, драконы и прочие чудища человеческих сказок в сравнении с теми, действительно существовавшими страшилищами, скелеты которых, пролежавшие в земле миллионы лет, теперь извлекаются людьми, изучаются и дают полное представление о жизни и нравах этих гигантов.
Ученые назвали их — «динозавры», что в переводе значит — ужасное пресмыкающееся. Эти, действительно, ужасные, изумительно-странные существа были — ящерицы, животные с холодной кровью, жившие и развивавшиеся до сказочных размеров в температуре жаркого, тропического пояса, который в те времена, повидимому, имел гораздо более широкое распространение на север и юг, нежели теперь.
* * *
Итак, мы — на берегу сонного, заросшего пряно-пахучими болотными растениями озера… Несмотря на раннее утро, душно, как в теплице. Тяжелый горячий туман, медленно свиваясь причудливыми клубами, обволакивает далекие низины… Чуть шевелятся листья гигантских папоротников и пальм, склонившихся над зеркальной гладью воды, там и сям закипающей стайками серебристых пузырьков…
И вдруг это дремотное спокойствие пейзажа меняется: от середины озера, колебля стволы высоких тростников и хвощей, бегут волны, с шумом заливают прибрежный мох, а над бурлящей пенистой водой внезапно показывается, сверкая мокрой чешуей и оглушительно фыркая, странная голова.
За головой, как башня, выросла длинная, в несколько метров, шея, а за ней, как холм, вся опутанная тиной и водорослями, медленно вынырнула спина чудовища, и все это гигантское сооружение, недоуменно оглянувшись вокруг, с высоты своей «обсерватории», тусклыми флегматичными глазками, лениво побрело к берегу, волоча по мелководью длиннейший хвост, стряхивая на ходу налипшие водоросли и временами приостанавливая свое шествие, чтобы шумно вдохнуть знакомые запахи лесных дебрей…
