Начальник отдела вздохнул:
– К сожалению, в правительстве мнения и запросы меняются часто и неожиданно. Им совершенно наплевать, как тяжело мы работаем, чего нам стоит раскрывать преступления в современных сложных условиях.
– Неужели вы хотите сказать, что Кремлю уже совсем неинтересно, что стряслось с Ивановым?
– Вероятнее всего, да.
– В таком случае замять дело никому не удастся. Вы же знаете, что пресса в атакующей стойке.
– Знаю-знаю! – раздраженно перебил Павлищев. – На меня уже наезжал генеральный, думал, что от нас в прессу утечка пошла. На вас, между прочим, намекал. Помнит, что публицистикой баловались.
– Не мой жанр, – покачал головой Турецкий. – Для меня интереснее анализ, а не горячий факт.
– Не оправдывайтесь, Александр Борисович, знаю, что не вы. И даже не милиция. У «Московского комсомольца» система такая: покупают информацию у кого угодно, хоть у бомжа. Главное, чтоб она подтвердилась. Вот какой-то могильщик и решил заработать на пузырь.
– И чего теперь хотят наши очень важные заказчики?
– Тишины и умолчания. Это что касается уже имеющейся информации.
– И на поисках новой они не настаивают?
– Нет.
– Баба с возу – кобыле легче. Мне не очень и хотелось вникать в это темное дело. С парнями в цепях, перстнях и с пальцами веером работать проще.
– Вы правы. Но я еще не все сказал… – продолжал Павлищев.
Турецкий насторожился.
– Видите ли, Александр Борисович, я так и не понял, что от нас теперь требуется. Активный поиск не приветствуется, но и сворачивать дело не рекомендуют.
– Как его теперь свернешь? У нас, извините, установленный покойничек, причем умерший насильственной смертью. Пусть хоть сам премьер-министр не рекомендует мне заниматься этим делом, но закон не дозволяет приостановить следствие. Мы обязаны найти убийцу, даже если этот убийца уважаемый господин Иванов.
– Да-да, я полностью с вами согласен, – торопливо сказал Павлищев. – Только давайте не будем пока афишировать успехи следствия.
– Никогда к этому не стремился.
…Минут через десять после того, как начальник отдела по надзору отпустил Турецкого, он смог зайти к Меркулову. Заместитель генерального прокурора неспешно заваривал чай.
– Ну как на ковре, Костя? – спросил Турецкий.
Тот усмехнулся:
– То же самое хотел у тебя узнать.
– Да ну! Идиотская ситуация. В кои-то веки начальство предложило не копаться в грязном политическом белье, так по закону подлости проклятый долг не позволяет!
– Да уж, бедному жениться – ночь коротка!
– Что же мне теперь делать, посоветуй, старший товарищ!
– А что бы ты, интересно, сказал, если бы я посоветовал тебе довести это дело до конца, несмотря на реакцию сверху? Иными словами найти убийцу Олега Колобова и отыскать Юрия Иванова.
– А я бы сказал, что в тебе не ошибся, Кос-тя! – улыбнулся Турецкий. – На Грязнова с Яковлевым их департамент может надавить, но их уже не остановишь. Вот посмотришь, что они нароют! – с гордостью сказал о друзьях Турецкий.
– Ну-ну, хлебни чайку и успокойся. Что есть – то и нароют, – задумчиво произнес Меркулов. – А впрочем, я очень рад, что вижу перед собой прежнего Турецкого. Надо сказать, кое-кто из нашего брата приуныл. Оно и есть с чего: сегодня не знаешь, откуда удар в спину ждать. А ты вот как в 91-м радовался, так и сейчас добренький.
– А знаешь, Костя, я не больно-то радовался. Вернее, недолго радость моя длилась, но я профессионал…
– Все верно, – кивнул Меркулов. – Свобода явилась к нам нагая, но годы шли, и эта святая ее нагота на наших глазах превратилась в стриптиз, а вот материальное – в икону.
– И тут я могу похвастаться тебе, Костя, что никогда не стремился, чтобы общество уважало меня прямо пропорционально моему благосостоянию. А что творится в правительстве? Что в Думе? Чем они – члены правительства и депутаты – сейчас принципиально отличаются от всех тех, кого мы поперли из Кремля в 91-м? Россиянину далеко не безразлично, какими моральными качествами обладают наши министры и думцы с губернаторами. Так вот, я тоже не исключение из этого общего российского правила. Поэтому, Костя, моя бодрость, повторяю, качество чисто профессиональное. Я ведь отчетливо понимаю, что на моем поприще добиться благосостояния можно только одним: брать на лапу, в шляпу, в карман, кого-то покрывать и так далее.
– Вот найдется этот Иванов, я стрясу с него в твою пользу за причиненный моральный ущерб, – рассмеялся Меркулов.
– Ладно-ладно, – отмахнулся Турецкий. – Расскажи лучше, о чем у тебя была беседа с генеральным?
– Кроме всего прочего обсудили последние газетные сообщения о деле Юрия Иванова…
– Мне уж тут пеняли, – вставил Турецкий.
– Я тебе не пеняю. Только могу сообщить, к какому выводу мы пришли.
– Вот за это спасибо, – поблагодарил прокурора следователь.
– Так вот, – продолжал Меркулов, – господа, которые попросили прокуратуру поинтересоваться этим делом, вдруг резко изменили свои намерения. Возможно, это связано с появлением новых людей в окружении Президента. Во всяком случае, заказчиков теперь совершенно не интересует, найдете вы Юрия Иванова или нет. Мы же, в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, решили довести расследование этого дела до конца независимо от мнения верхов и в конце концов передать его в суд.
– Если позволят, – улыбнулся Турецкий.
– А мы и спрашивать не будем, – в таком же тоне ответил «важняку» Меркулов.
Выходя из кабинета начальника МУРа, Яковлев увидел болтающего с секретаршей Бодрова.
– Если у тебя срочных дел нет, зайди ко мне, поговорим, – бросил он Никите на ходу.
– Вроде бы нет, товарищ подполковник, – уже догоняя его, с надеждой в голосе пробормотал Никита. – Да, точно, никаких срочных дел у меня нет!
В кабинете Яковлев сообщил, что хочет взять его с собой на одно мероприятие.
– Всегда с удовольствием, – живо согласился Никита. – А кого брать будем?
– Большого человека: Юрия Степановича Иванова. Того самого, из гробика. Только имей в виду: мы едем туда инкогнито. Я, например, работник торгового дома «Вавилон» и зовут меня Коля Максимов. Тебе я советую сменить пока лишь профессию, а имя оставь свое.
– Если буду студентом, пойдет?
– Будь студентом, но только не юрфака, – согласился Яковлев. – Ладно, вырабатывай торгово-закупочное выражение лица, как студент торгового техникума. Поедем на моем «форде».
Следом за «фордом» к Наро-Фоминску мчался джип с оперативной группой. Оперативники по плану операции должны были находиться незамеченными недалеко от Яковлева и Бодрова. Получив сигнал тревоги, они немедленно должны были оказаться рядом с шефом.
Природа утратила уже свое многоцветье. Окружающий санаторий осенний лес выглядел серо и уныло. В корпусах лечебно-профилактического учреждения было пустынно, но начальник медицинской части доктор Чиж тем не менее был на месте.
Яковлев постучал в дверь два раза, после чего, не дожидаясь приглашения, вошел в кабинет. Следом проскользнул Никита.
– Привет, Витек!
Доктор взглянул, присмотрелся, узнал.
– Здравствуй. А это кто?
– Дружок мой. Никита. Прошу любить и жаловать.
– Зачем привел?
– На всякий случай.
– Какой еще случай?! Здесь тебе не бандиты!
– Это еще вопрос! Тебе Ангелина звонила?
– Да.
– Она сказала тебе, что чухаться некогда?
– Ну-у в общем…
– Давай поехали! Время дорого.
– Вы на машине?
– Тебе без разницы, поедем на твоей. Наша здесь подождет.
– Такое впечатление, что вы чего-то опасаетесь.
– А че, не надо?
– Кого? Мы же интеллигентные люди! – забеспокоился Чиж.
– Это точно! Какого-то бедолагу аккуратно замочили! До сих пор ментура голову ломает, кого в ящик спрятали.
– Юра никого не убивал! – возразил доктор.
– А кто? Ангелина? – спросил Никита.
– Тьфу ты! Давайте уж лучше поедем! – махнул рукой Чиж.
Он решительно встал из-за стола, подошел к шкафу и начал одеваться.
– Вот это правильно! – одобрил его действия Яковлев.
Хотя во дворе административного корпуса стояла личная автомашина доктора, Виктор Григорьевич открыл дверцу микроавтобуса защитного цвета с красной надписью на боку «Медпомощь». Поймав удивленный взгляд Никиты, он счел нужным объяснить свой выбор:
– Ехать не очень далеко, но по бездорожью…
– Все правильно, Витек! – поддержал его Яковлев. – Своя тачка ближе к телу.
Когда потихоньку выехали за ворота и, не торопясь, поехали лесной дорогой, Чиж заметил:
– Я, конечно, отвезу вас на встречу с Юрием Степановичем, но, откровенно говоря, ни он, ни я не понимаем, зачем Ангелине это нужно?
– Скажи-ка, алкозельцер… – начал было Яковлев.
Но доктор перебил:
– Послушай, Коля, я понимаю, что ты воспитывался не в Гарварде, но лучше зови меня Витькой!…
Муровец виновато развел руками:
