– От Турецкого Александра Борисовича.
– Что, пахан ваш? – съязвил было доктор.
– Почти угадал. Следователь по особо важным делам.
Чиж присвистнул.
– А вы тогда кто?
– МУР, – четко выговорил Никита.
– МУ-уР?… – не веря своим ушам, прошептал доктор.
– Да-да, и мычать совсем необязательно, – бросил Никита.
– Я хочу сделать заявление! – выкрикнул Чиж.
– Прямо сейчас? – улыбнулся Яковлев.
– А что?
– Нет, я, конечно, ценю ваше искреннее желание сотрудничать с органами, Виктор Григорьевич, но позвольте пока совершить необходимые оперативные и следственные действия, – с ироничной улыбкой ответил Яковлев.
Затем он вышел в соседнюю комнату, по сотовику связался с оперативной группой, приказал им максимально приблизиться к охотничьему домику и смотреть в оба, потому что в доме обнаружен труп.
– Ну что, я помчался, Владимир Михайлович? – спросил Никита, когда Яковлев вернулся.
– Давай, Никита, пусть Турецкий немедленно выезжает на место преступления вместе с оперативно-следственной бригадой, здесь и свидетеля допросит.
Когда Никита вышел, Чиж торопливо заговорил:
– Понимаете, я был вынужден делать все, что скажет мне Иванов. Он буквально взял меня за горло. Я понимаю, что, конечно, должен был обратиться в милицию, а не помогать ему!…
– Погодите-ка, – перебил его Яковлев. – Несколько поздновато вы взялись лепить из него монстра. Он мертв, а с вами все благополучно. Поэтому пока прошу вас выйти… хотя нет.
Яковлев бегло, но внимательно осмотрел комнату и приказал:
– Возьмите стульчик и сядьте возле камина. Можете разговаривать, петь песни, но только не вставайте с места, пока не позволю. Все ясно? А вообще-то я бы посоветовал вам не песни петь, а внутренне подготовиться к разговору со следователем. Советую правдиво и четко рассказать ему все, что вы знаете в связи с этими событиями.
– Несомненно! – с готовностью кивнул Чиж и застыл на стуле.
– Вот и хорошо, – буркнул муровец.
Яковлев понимал, что прячущийся человек, а именно таковым был бедняга Иванов, даже в лесу не будет себя вести неосторожно. Поэтому совсем необязателен факт, что незваные гости застали его именно в этой комнате…
Так где же он прятался, когда пришли по его душу?
Чем хороши государственные учреждения, даже если имеют легкомысленное предназначение? Тем, что завхоз или управляющий делами неукоснительно выполняет требования всяческих инспекций, в том числе и пожарной. Именно по ее требованию на нарядной стене скромно висел лист бумаги под стеклом. А на листке – план эвакуации на случай пожара. На первом этаже – каминный зал, кухня, сауна, два санузла и кладовые. На втором несколько комнат для ночлега, точнее – восемь, по четыре с каждой стороны коридора.
– Виктор Григорьевич, какие ключи имелись у Иванова? Вы дали ему полную связку? – поинтересовался Яковлев.
– Нет, конечно. Я дал ключи от входной двери, от кухни, от душевой, она между сауной и туалетами, от комнаты, которую он выбрал… Все, пожалуй.
– А здесь почему открыто?
– Гостиная не закрывается. Зачем, если люди собираются сюда только есть, пить и общаться?
– Понятно. Так какую комнату он выбрал?
– Четвертую.
Яковлев посмотрел на план. Что ж, все правильно: угловая, два окна, одно выходит к парадному крыльцу, другое в сторону леса.
Подполковник еще раз осмотрел гостиную, хотя его начинало понемногу мутить от запаха крови. Нет, по всей видимости, здесь произошел последний акт трагедии – подвешивание остывающего тела под потолок. Далеко не всякий человек – баран, спокойно ожидающий мясника с ножом. Слабо или сильно, но он должен отбиваться от наступающей смерти. Гостиная выглядела вполне пристойно. Ни разбросанной и сломанной мебели, ни битой посуды, она, хоть и запятнанная кровью, осталась на столе и в старинном с застекленными дверцами буфете.
Пройдясь еще раз по гостиной, Яковлев заглянул в камин. На застарелой белесой золе, погрузившись в нее на четверть, лежали отрубленные кисти, а рядом отрезанные уши.
– Виктор Григорьевич, попрошу вас ничего не трогать пока, – вновь предостерег он доктора от лишних действий.
Тот молча кивнул.
Муровец поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Здесь все было похоже на типичную гостиницу: длинный сумрачный коридор с фикусом в конце и дверями по бокам. Яковлев осторожно пошел по коридору, трогая по очереди ручки дверей. Врач не соврал, номера были заперты. Все, кроме четвертого.
Он вошел в комнату, обставленную с безликостью казенного жилища. Вот полутораспальная кровать, небрежно прикрытая одеялом. Юрий Иванов явно не привык поддерживать порядок. На столе – стакан и пустая бутылка из-под водки. Рядом с ней – банка тушенки, опустошенная наполовину. Из банки торчала вилка. На кресло была небрежно брошена кожаная куртка. Наверное, выходил на прогулку, воздухом подышать. Интересно, где его прихватили палачи? – думал-гадал Владимир Михайлович. Относительный порядок в жилище, отсутствие явных следов борьбы могли свидетельствовать о том, что Иванова либо застали врасплох, либо нейтрализовали вне дома, либо это были его знакомые, к которым он вышел сам.
Яковлев спустился вниз, вышел на крыльцо и решил осмотреть прилегающую к дорожке жухлую траву, усыпанную опавшими листьями. Следы на скользкой земле были, но очень уж нечеткие. Сделать слепок было почти невозможно. Наверху, в комнате Иванова, он изучил обувь погибшего, поэтому размер и рисунок протектора подошвы ему был известен.
Он долго всматривался в сдобренную влагой землю. Но в быстро наступающих сумерках не удавалось обнаружить что-то существенное, какой-нибудь более-менее отчетливый отпечаток следа ноги человека, пригодный для идентификации. Пришлось вернуться в дом.
– Виктор Григорьевич, здесь есть фонарь? – спросил он.
– Да, должен быть на кухне.
Большой синий фонарь действительно нашелся на столе вместе с кухонной утварью.
Желтый луч высветил неровные углубления следов. В принципе можно было допустить, что конфигурация и расположение следов свидетельствуют о прогулке Юрия Иванова по узкому кругу возле крыльца. Присмотревшись, Яковлев заметил, что один след содержит в углублении не только смятые и растертые листья: в перемешанной грязи виднелся твердый квадратик. Он поднял его. Корочки какие-то. Очистил рукой обложку – международное водительское удостоверение. Раскрыл, увидел фотокарточку чубатого парня и прочитал: «Соловьев Сергей Иосифович».
Когда Яковлев вернулся в гостиную, Чиж, скорбно вздохнув, предложил:
– Может, снимем его? Жутко! Все это раздражает.
– Еще бы! Вы же небось не патологоана-том? – пытался острить Яковлев.
– Да что вы, Владимир Михайлович! Я всего лишь терапевт с небольшим опытом врача-диетолога.
– Как вы думаете, доктор, покойный не уничтожил все запасы кофе в этом доме?
– Полагаю, что нет. Он все больше на спиртное налегал.
Чиж поднялся со стула и пошел на кухню. Яковлев последовал за ним.
Они вошли в просторную кухню, на которой свободно могли заниматься готовкой три хозяйки. В углу стоял небольшой квадратный стол, накрытый клеенкой. За ним, вероятно, отдыхала и питалась прислуга, когда в доме отдыхали важные гости. Яковлев сел за стол. Чиж быстро и умело сварил кофе.
– Может, коньячку? – робко поинтересовался он.
Яковлев, как говорится, не заставил себя долго уговаривать. Через минуту на столе появился графинчик с коньяком и две рюмки.
– Ишь ты, не все покойный высосал, – отметил Яковлев.
– Да ему бы жизни не хватило, – с гордостью вставил доктор. – Здесь приличные запасы всего… В лучших традициях времен застоя…
– Ну что ж, помянем вашего друга, – поднял Яковлев рюмку.
– Какой там друг, – засуетился Чиж.
После рюмки коньяку Чиж немного пришел в себя. Разговорился. Решил даже польстить подполковнику:
– Ну вы, конечно, здорово меня провели, Владимир Михайлович!
– Пустяки, – отмахнулся Яковлев. – Ничего особенного. С кем поведешься, от того и наберешься… А контингент у нас весьма специфический. Редко вот так с интеллигентным человеком пообщаться удается.
– Спасибо за комплимент! Но я сейчас более думаю о том, за что Юрия убили. Как вы считаете, Владимир Михайлович?
– Думаю, за то, что прятался. Но, извините меня, я представляю нашу беседу на эту тему несколько по-другому… Пока это ни в коем случае не допрос, потому что я не веду, как видите, протокол. Но разговаривать будем так: я спрашиваю, вы рассказываете. Согласны?
– Куда ж денешься? – кивнул Чиж.
– Зачем так трагично? Ко всей этой истории, я предполагаю, вы имеете косвенное отношение. И все же советую сказать все, что знаете. Это в ваших интересах, потому что тот, кто отправил Иванова на тот свет, прекрасно знает, у кого бедняга прятался…
– Вы хотите сказать!… – всполошился Чиж.
