она, по-прежнему глядя в сторону. Это было уже слишком личное для неё и говорить об этом ей было неуютно. Взгляд Яромира стал задумчивым.
– Там было безумно холодно… – задумчиво сказал он, глядя на стол. Казалось он погружен в воспоминания.
– Где?
– В том мире, откуда ты родом.
Айно не поняла о чём он говорит.
– Нет, я никогда не чувствовала холода там…Да и…вода никогда не замерзала…
– Потому что это была не вода, – всё так же задумчиво сказал Яромир. – Пока ты жила в своём мире, ты ничего не могла узнать о нём. Только сейчас, сравнивая ты можешь понять это. М?
«А ведь правда…если я не знаю, что такое холод, и тепло, как я могу почувствовать это», – подумала Айно.
– Когда я пожила здесь, я поняла, как наивна была…Как мы все были наивны и чисты. Только когда я оказалась на земле, я стала понимать значение многих вещей дома. Если бы ты не сказал мне сейчас что там было холодно, я бы никогда не узнала об этом…
– Мы познаём миры тысячами глаз. Через одну жизнь ты ничего не узнаешь, – улыбнулся Яромир глядя в глаза девушке.
– Сколько раз ты умирала? Я видел только 4, но судя по изменениям их было больше.
Айно этот вопрос застал врасплох. Она сразу помрачнела. Вспомнила предыдущие жизни.
– Восемь, – отрывисто ответила она без пояснений. Было понятно, что она не желает говорить об этом.
– Вот почему ты сама на себя не похожа, а я-то думал, гадал… – прокомментировал Яромир просто, как будто речь шла о погоде. Айно сощурила глаза.
– Ты хочешь сказать, что это связано?
– Естественно. Самоубийство, на земле, это измена себе. Твоя собственная натура отвергает тебя за это и со временем ты становишься кем–то…другим. Вспомни себя, когда ты только пришла на эту землю. Какой ты была?
Айно вспомнила как смотрела на себя в отражении маленького, острого куска зеркала. Длинные чёрные волосы спадали с плеч, бледная кожа и огромные карие глаза, глядящие со смесью интереса и страха. Она вспомнила как самый первый раз оказалась на земле. Насколько ужасно это было. Яромир заинтересованно смотрел на неё, ожидая что она расскажет что-то.
– Это было чудовищно. Я не понимала, что происходит. У меня даже родителей не было. Я жила на улице и меня подкармливали…как собаку. Пока не нашёлся «добрый человек», который меня забрал в свою семью, там было много детей, –Айно замолчала. Лицо её окаменело.
– Времена были другие, суровые, не то, что сейчас, – Яромир нахмурился.
Айно подняла на него холодные как лёд глаза.
– Я и недели не прожила там. Сиганула с моста в полувысохшую реку, – она опустила голову и уставилась в чашку с чаем.
– Думала, на этом всё кончится. Но нет. Знаешь, самое большое издевательство в этом всём, это память. Не будь её, я бы может и прожила бы жизнь как все. Терпела бы, страдала, болела, рожала и всё прочее. Но нет. Из жизни в жизнь приходит боль и копится, как трупы на кладбище. С каждым годом их всё больше, – Яромир смотрел на неё внимательно. Возникла небольшая пауза, после которой он произнёс:
– Восемь раз, Алиса… Восемь, – Он улыбнулся. – Поверь мне, бывает намного больше. И хуже, – она посмотрела на него.
– Кого волнует у кого что бывает? Мы на земле. Здесь каждого волнуют только свои проблемы. К тому же, чужое горе меня не радует, и лучше мне не становится от того, что кому-то хуже.
– Справедливо.
На фоне послышался шум у барной стойки. Бармен спорил с каким-то мужчиной подвыпившего вида. Разговор переходил в ругань. Яромир оглянулся на них.
– Может выйдем на воздух? Тут что-то душновато становится… – как бы между прочим спросил он.
Айно пожала плечами.
– Ну пойдём на вышку. Покажу тебе наше озеро, – бармен швырнул полотенце и вышел из-за барной стойки чтобы подойти к наглецу, хамившему ему.
– Вот и отлично. – тихо произнёс Яромир снова оборачиваясь на крик.
Расплатившись, они оделись и вышли.
Улица встретила ярким солнцем. Айно оглядела парковку:
– А где твой транспорт?
– Я его закрыл до лучших времён. У вас тут до сезона ещё как до луны, – с улыбкой ответил Яромир.
– Что-то я чувствую в вашем городе… – он слегка нахмурился, а Айно почему-то улыбнулась.
– Кровь и смерть? – произнесла она будничным тоном. Мужчина повернулся к ней удивлённо.
– Месть, – коротко ответил он. Айно улыбнулась ещё шире и кивнула.
– Название этого города с местного языка переводится как «Земля мести» – она посмотрела на Яромира, тот кивнул.
– Ты говоришь на карельском языке?
– Ну… послать смогу. – ответила она и Яромир широко улыбнулся, обнажая белые зубы.
Айно отметила что у него приятная улыбка.
– Когда я впервые тебя увидел, я подумал, что ты очень тихая и немного…забитая что ли.
– Я была такой. Несколько жизней. Когда решила уже дожить до конца эту и миновала юность, я стала замечать, что у меня появился характер. Каждый день проведённый на земле приносит мне боль, Яромир, – он повернулся к ней. – Я хочу, чтобы ты понимал, на сколько для меня важно вернуться, – она тоже посмотрела на него.
– Выйти на улицу, для меня проблема. Когда я вижу весь этот мусор, этих людей, которые всё время творят какой-то кошмар друг с другом и с окружающим миром, когда я вижу этих никому не нужных детей бесцельно шляющихся по улицам вечерами. Мне по–настоящему больно видеть это всё. Это проходит через меня. Каждый раз. Каждый день. Последние родители говорили мне в юности, что нужно нарастить панцирь, не принимать близко к сердцу. Но как это сделать не говорит никто. И я просто физически не могу перестать чувствовать страх и боль от всего происходящего вокруг, – она замолчала. Яромир опустил голову, глядя в серый снег.
– Ты как человек без кожи…– под нос себе сказал он.
– Каждый день здесь – мука для меня. Я страдаю. Я готова сделать что угодно, лишь бы это прекратилось… Что угодно… – на её глазах выступили слёзы, и она отвернулась.
– Ты боишься того, что с тобой может что – то случиться? – спросил он, не глядя на неё, чтобы не смущать.
– Нет. Я ничего не боюсь. Я просто всё время чувствую боль. Человек идёт впереди, у него собака на поводке, и он пинает её, я вижу её глаза и мне больно. Пенсионер выходит из пятерочки в 9 утра воскресенья, пряча бутылку водки в пакет и мне снова больно. Вижу, как ребёнок кидает камень в птицу, как старуха выносит в пакете мясо с иглами и озираясь выкидывает его в снег, где его обязательно подберёт бездомная кошка или собака или белка или хер знает кто ещё… Каждый день я встречаюсь с чем то, что ранит меня. Я вижу всё, я замечаю то, чего не хочу замечать.
