Подружка-дурнушка встала, небрежно оправила юбку, прилипшую к толстым ягодицам, показала глазами Алисе, мол, догоняй, и направилась к двери. Та кивнула и повернулась к Костику. Сердце его застучало сильнее.
— Надоели эти собрания, правда?
— Это точно! — задорно ответил Костик, радуясь возможности поговорить с ней.
— Ты забавный. Рымник — так, кажется, или путаю?
— Так. Можно просто Костя.
— Хорошо тебе, у тебя фамилия на «эр». А у меня на «а». И имя тоже. Меня всегда первой по журналу вызывают.
— Эт-да. Это тебе не повезло!
Костик раздосадовано прикусил губу. Ну прямо солдафон! Не умеет вести светскую беседу с красивой девушкой!
— Говорят, ты из какого-то общества, что ли?
— Да! — воодушевился Костик. — Я джибоб. Тебе интересно?
Он уже набрал в лёгкие воздуха, чтобы начать рассказ, в котором он непременно предстанет загадочным, не таким, как остальное «стадо», конечно же, ей надоевшее (сомнений нет), и она тут же заинтересуется только им. Или хотя бы для начала захочет узнать о джибобах побольше. А он станет её проводником в абсолютно другой мир и превратится в близкого друга… Но Алиса резко прервала его мечты.
— Да меня это не сильно волнует.
Костик проглотил готовую вырваться реплику.
— Слушай, — кончиком тонкого пальца она прикоснулась к пуговице на манжете его рубашки. — Можно тебя попросить? Сделай одно доброе дело.
Доброе дело? Да Костик готов на что угодно!
— Конечно!
Алиса огляделась. В зале, кроме них, никого не осталось.
— Позвони по одному номеру, — она порылась в сумке и достала маленький мобильник в красном лаковом чехле.
— Наврать чего-нибудь надо? — как-то грустно вымолвил Костик.
Алиса улыбнулась и положила ладонь на его руку. Прикосновение обожгло Костика, он зачарованно посмотрел сначала на свою кисть, затем на красотку.
— Ой, бандана! — Алиса скользнула горячими пальчиками к его запястью и погладила ноготком край материи. Щёки Костика запылали.
— Это знак отличия. Но тебе же неинтересно…
— Потом, потом расскажешь, будет ещё время.
Будет время! Конечно, будет! Он представил, как они сидят в кафе, Алиса так же гладит его руку и внимательно слушает.
— Раз просишь, позвоню. Что сказать-то?
— Просто позови одного человека. Его зовут Илья.
— И?..
— И всё. Дашь мне телефон. Понимаешь, мобила у него отключена. Я звоню на городской, а там жена-жаба всё время снимает трубку и алёкает, усекаешь?
Костик усекал. Красивая девочка Алиса, мечта любого парня, звонит женатому мужику. Он подумал, что мужик этот обязательно должен быть волосатым, с намечающимся животиком и валиками над ремнём джинсов. Хотя нет, у таких девчонок парни наверняка под стать голливудским звёздам. Кто там у них секс-символ? Вампир Роберт Паттинсон?
— Не вопрос, — холодно произнёс Костик.
— Только это тайна, понимаешь… В школе никто не должен знать… Дай мне слово, что никому…
— Даю тебе слово, — Костик попытался заглянуть Алисе в глаза, но та отвернулась, возможно, намеренно.
— Чёрт, телефон сел. Закачивала музон на перемене.
Ей не шло слово «музон». И вообще, вся эта ситуация ей не шла.
— Говори, какой номер, — Костик вытащил свой мобильник.
Алиса продиктовала. Номер начинался с четвёрки. Так же, как у деда с бабушкой. Пригород? Костик сразу нарисовал в воображении загородный дом на берегу Финского залива. Такой белый особнячок, с башенкой и черепичной крышей, гаражом, за высоченным забором, а в щёлку ворот видны азиатские садовники-огородники.
Гудки в трубке были долгими. Роберт Паттинсон, наверняка, искал голой волосатой ногой тапочку под кроватью, чтобы подойти к телефону, непременно висевшему на стене.
— Алло, — послышался женский голос.
— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Илью.
— Веньяминыча, — шепнула Алиса, нервно покусывая ноготь на большом пальце.
«Он ещё и Веньяминыч!» — раздражённо подумал Костик.
— Веньяминовича, — не без труда выговорил он.
— Илья ВенИАминович отдыхает, — важно ответил женский голос, делая ударение на «ИА».
Алиса жадно поедала Костика глазами. Он решил придать лицу невозмутимое выражение.
— Простите, а когда… примерно… Илья ВенИАминович закончит отдыхать?
— А вы, простите, по какому вопросу?
— По какому вопросу?.. — Костик взглянул на Алису.
Та схватилась за голову и выпучила глаза, словно говоря: «Ну и дурак!»
— Я по личному. Попозже перезвоню.
— Постойте! — голос в трубке стал теплее. — Вы не по поводу съёмок?
Тут на Костика снизошло вдохновение.
— Да-да, именно. Именно по поводу съёмок.
— Вы — тот самый Виталий? — ещё теплее произнесла трубка. — Подождите минутку. Уж ради вас я его разбужу!
Так, значит, всё-таки звезда. Звездун. Съёмки у него. Артист больших и малых… Костик представил, как разбуженный женой вальяжный барин запахивает на голом (обязательно волосатом) теле шёлковый зелёный халат с золотыми драконами, находит-таки свои тапочки (или что там у них — «домашние туфли») и шлёпает к телефону, по-стариковски шаркая и кряхтя.
— Я слушаю, — голос оказался удивительно молодым, немного похожим на Антохин.
Костик ожидал услышать бас и сонные покашливания. А этот перец молод, здоров, активен, и кто-то даже собирается снимать его.
— Хелло-ууу. Ай эм Спилберг. Стивен Спилберг.
Алиса вырвала у Костика телефон.
— Илья! Илюш, это ты?
Она по-королевски махнула на Костика, как на муху, — уходи, мол, дай поговорить. Он, оскорблённый этим жестом, гордо выпрямил спину и направился к двери. «Дурочка! Крутит с артистом. Взрослым. Женатым. Как есть, дурочка!»
Костик оглянулся. Но дурочка невероятно красивая…
Алиса сладко ворковала в трубку, и на секунду ему пришла шальная мысль о том, что когда она вернёт телефон, на динамике останется след её роскошных губ. И он тогда позвонит кому-нибудь — Антохе, к примеру, — по ерунде, а получится всё равно, как будто они с Алисой поцеловались. Дурацкая мысль! Костик встряхнул головой, ещё раз оглянулся на недосягаемую красотку и вышел из актового зала, тактично прикрыв за собой дверь.
Он сидел минут пять на подоконнике в пустом коридоре и наблюдал за серым в тёмную крапину голубем, преследующим на карнизе голубку.
Везёт птицам! У них всё просто: догнал самочку — твоя. Костик шумно вздохнул. Чем выше находится существо в иерархии эволюции, тем всё у него сложнее. Об этом только что говорили на уроке биологии. И болезни сложнее, и отношения, и законы. Хотя, если взять Кабана… Костик почесал затылок. С Кабаном выходило, что у него тоже всё просто, как у птиц. Он не задумывается — он берёт то, что хочет. Эх, пришпандорить бы как-нибудь это к теории джибобства! Захотел — взял, не захотел — не взял. Хорошо б ещё, чтобы красивые алисы тоже не задумывались, а брались по одному джибобскому хотению!
Голубь преградил голубке путь на узком карнизе, надул грудь, распушил хвост (я, мол, больше, чем ты думаешь) и начал вытанцовывать перед ней какой-то голубиный краковяк, кружась и чуть не соскальзывая вниз. Костик машинально выпрямил спину, расправил плечи: «Я тоже больше, чем ты думаешь!»
Дверь актового зала распахнулась, и вышла Алиса. По лицу её ничего нельзя было понять. Только щёки казались розовее, чем пять минут назад.
Костик спрыгнул с подоконника и ещё раз с досадой отметил, что они одинакового роста. Алиса выглядела крупнее, старше, под стать Антохиным подружкам-первокурсницам. Немудрено, что этот её актёришка клюнул. Бревном надо быть, чтобы не клюнуть!
— Спасибо, — Алиса сунула ему в руку мобильник и направилась к лестнице. Через несколько шагов она обернулась и, лучезарно улыбаясь, произнесла: — А ты ничего. Симпомпон.
Костик был озадачен комплиментом.
— Девчонки говорят, ты подтягиваешься на турнике полсотни раз?
Щёки Костика заалели.
— Ты о звонке никому, лады? — Алиса помахала ему рукой (пока-пока) и удалилась, играя бёдрами и зная, что он смотрит ей вслед.
Костик посмотрел на свой мобильник. Динамик с лёгким мазком розовой помады ещё хранил её дыхание. Он погладил кнопки подушечкой указательного пальца. Вздохнул совсем по-стариковски, комично — хорошо, что за ним никто не наблюдает… Он не Роберт Паттинсон. Тот бы… Что бы сделал тот? Догнал Алису, взял у неё сумку… Бред! Фантазии третьеклассника — нести за девчонкой портфель! Нет, Паттинсон бы ещё и приобнял за талию. И хрипловато так, как бы между прочим, произнёс: «А не выпить ли нам виски с содовой, детка?» И детка бы обмякла, засияла от счастья, закивала, повисла бы на его сильной руке с рельефным бицепсом.
Голубь укоризненно смотрел на Костика сквозь стекло, и, кажется, презрительно качал маленькой безмозглой головкой. Голубки рядом с ним уже не было.
