Четырехпалый взметнул над ним меч.
- Стой! - громкий окрик заставил харса опустить руку с оружием.
- Не уничтожай товар!
- Щенок, - прохрипел четырехпалый и пнул Зерона в бок.
Второй харс крепко держал Агни, выкрутив ей руки за спину.
- Будешь иметь эту сучку? - спросил он четырехпалого. Тот слизнул кровь с раненой руки, оскалил рот и молча мотнул головой.
- Тогда прирежь эту тварь!
Четырехпалый приблизился к Агни, и утробно рыча пронзил ей грудь мечом. Зерон отчаянно закричал, заметавшись в сети. Его закинули поперек крупа лошади. Он пытался укусить руки врагов, на миг увидел мать, истекающую кровью, затем пред глазами замелькали горящие дома и мертвые тела в красном свете огня.
Дни и ночи долгой дороги слились для него в одни серые сумерки.
- Я отомщу, - процедил сквозь зубы Зерон, отошел от оконца и лег на солому. Он был очень голоден до боли в животе, и ему хотелось пить. Но постепенно многодневная усталость взяла свое, сомкнула ему веки и опрокинула в сон.
Глава 7
ПЕРВАЯ КРОВЬ
Империя мауронгов. Столица империи Варанга. Имперская тюрьма. Пять тысяч триста семнадцать путей Небесного огня от начала Хаккадора. Четырнадцатая ночь десятой луны.
В тесную тюремную камеру дневной свет едва проникал через маленькое зарешеченное оконце, размером с крепостную бойницу. Уже вскоре после своего заточения Тайлуг потерял ощущение потока времени. Он не помнил сколь дней и ночей прошло с того мига, как створы решетки сомкнулись за его спиной. Впрочем, его это и не интересовало. Движимый неудержимым желанием мести, Тайлуг был полон решимости во что бы то ни стало выбраться из застенков и убить подонка Адаульфа, причем убить медленно, так, чтобы этот негодяй пожалел, что родился. Тайлуг не желал умирать раньше, чем Адаульф, но желание это было за пределами возможного. Стены и решетки имперской тюрьмы отличались своей крепостью. Мало того, стражники приковали левую руку Тайлуга цепью к железной скобе, прочно заделанной в каменную стеновую кладку.
Безропотно и бездеятельно ждать казни Тайлуг не намеревался и вскоре по возвращению в тюремную камеру после суда попробовал скобу на прочность, несколько раз крепко дернув цепь. Скоба даже не дрогнула. Она, судя по всему, глубоко сидела меж массивных камней стены, а кладка самой стены была выполнена со знанием дела на прочном известковом растворе, замешанном на каких-то тайных суспензиях, известных только мастерам-каменщикам.
Но вода камень точит. А в распоряжении Тайлуга была не вода, но кое-что получше. Это были стальные набойки на каблуках его сапог, выполненные по форме полумесяца. Перед заточением стражники сняли с Тайлуга боевые доспехи, а также изъяли все металлические предметы, включая пуговицы на кожаной куртке и нагрудный чеканный амулет кронгетальпа, изображающий оскаленную волчью морду. Даже перстень - подарок Агни содрали с мизинца. Но стражники упустили из виду набойки. Недолго думая, Тайлуг отодрал зубами одну из них, крепко зажал пальцами правой руки и приступил к работе. Он намеревался выкрошить известковый шов по периметру камня, после чего вытащить его из стены вместе со скобой, а далее дождаться прихода тюремщика, приносившего ему ежедневно кислую баланду в деревянной миске. Тюремщик гадко насмехался над Тайлугом, обзывая его изменником и предателем, достойным смерти вшивой собаки, но, не забывая при этом держаться от него на безопасном расстоянии.
- Скоро подохнешь, - всякий раз ухмылялся тюремщик, скалясь злобной ухмылкой.- Подохнешь и будешь болтаться на виду у толпы на веревке, а потом вороны выклюют тебе глаза. Поделом тебе гадкий ворюга и предатель. Твоего сынка рано или поздно тоже найдут и удавят, как шакала.
В багровом свете факела его физиономия была схожа с мордой крысы, выглядывающей из щели. Имя тюремщика было под стать его мерзкому облику. Тюремщика звали Харь.
Своими словами тюремщик заслужил смерти, и Тайлуг намеревался прикончить его без сожаления, а затем выбраться за решетку в коридор. Далее он убьет каждого, кто встанет на его пути к свободе.
Трудиться приходилось очень осторожно, чтобы не привлекать скрежетом металла о стену внимания стражников. Работа продвигалась крайне медленно. Известковый шов мало уступал по прочности камню. После того, как первая набойка истерлась более чем наполовину, настала очередь второй.
Меж тем физические силы Тайлуга таяли. От жидкой тюремной похлебки чувство голода только обострялось, а тухлая вода из бочки, что стояла в углу камеры, вызывала слабость и головокружение. При этом Тайлуг не раз ловил себя на мысли, что не прочь бы отведать сырого мяса крыс, что во множестве шныряли по полу камеры, но понимал, что рискует при этом подцепить смертельную заразу от грязных тварей и всякий раз останавливался от исполнения столь безумного желания.
Возвратившись каждый раз к реальности из короткого забытья, дающего немного сил, он незамедлительно принимался вновь за работу.
Старания Тайлуга не пропали даром, и наступил тот миг, когда под его руками камень едва заметно пошатнулся, как гнилой зуб. Силы многократно возросли в Тайлуге. С еще большим упорством он начал вгрызаться в стену остатками второй набойки.
* * *
Харсия. Хантага. Пять тысяч триста семнадцать путей Небесного огня от начала Хаккадора. Утро пятнадцатого дня десятой Луны.
- Вставай! - грубый окрик выбросил Зерона из тревожного сна и заставил открыть глаза. Взгляд уткнулся в низкий дощатый потолок, скользнул по бревенчатым стенам. Сквозь решетку в оконце пробивался серый утренний свет. На пороге распахнутой двери стоял Фарг.
- Вставай! - приказал он. - Быстро!
Зерон поднялся на ноги. Фарг ухватил его за руку и потащил за собой.
Утро было холодным. На северных землях в эту осеннюю пору, Небесный огонь после долгого летнего дня все дольше прятался за горизонт, постепенно уступая зимней тьме.
Фарг протащил Зерона на поле пути воина. Здесь было тихо. По правому краю поля в длинную шеренгу выстроились более сотни бойцов. Среди них присутствовали несколько десятков воинов возраста Зерона. На другом краю поля толпилась дюжина рабов из обслуги лагеря. По всему периметру поля стояли стражники. Зерон почувствовал на себе давление множества любопытных глаз. Он заметил Ахарту. Тот медленно прохаживался вдоль строя бойцов.
Фарг вывел Зерона на середину поля и отпустил его руку.
- Прирежут, если побежишь, - процедил он сквозь зубы. - Стой тихо.
Зерон не собирался бежать. Он не испытывал страха. Его наполняло лишь чувство холодной ненависти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
