Через два дня после того, как мы поселились в Бештауне, с утра пораньше, пока я не уехал из дому, в дверь постучали. Лакерт опасливо вздрогнул и потянулся к мечу.
– Если нас решат убить, то убьют, – успокоил я его, открывая дверь.
На пороге стоял высокий седобородый мужчина в черной рясе. Поверх нее – большой серебряный крест на тяжелой серебряной цепи. На голове – круглая черная шапочка. В руках – прямой деревянный посох чуть пониже самого мужчины. Гладкий, без рисунков и украшений. Почти что палка, только хорошо отполированная и с металлической набойкой снизу.
– Здравствуйте. – Он склонил голову.
– Здравствуйте, батюшка, – ответил я, отступая в гостиную. – Проходите, садитесь.
Брови священника удивленно поползли вверх. Он вошел и опустился на краешек дивана, не выпуская посоха он из рук.
– Сергей Лунин? – поинтересовался священник после небольшой паузы.
– Именно. Чему обязан?
– Извините… Никак не думал, что вы – из наших прихожан… О вас рассказывали, как о каком-то свирепом язычнике из дальних краев…
С трудом удержавшись от того, чтобы не расхохотаться, я ответил:
– Я не очень свиреп и в общем-то не язычник, хотя многие принимают меня за такового. Но и к вашим прихожанам, если понимать под этим словом обитателей вашего прихода или выходцев из него, я не принадлежу…
– Прихода… – тихо вздохнул священник. – Какое прекрасное древнее слово!
Я склонил голову. Неужели приходов больше нет? Словно отвечая на мой вопрос, батюшка начал рассказывать:
– Церкви у нас теперь находятся в округах. Один округ – одна церковь. Так удобнее и лучше. Но я читал о приходах… Откуда же вы, если не из Славной империи? Ваши родители или предки – беженцы?
– Я сам – беженец, – уклончиво ответил я. – А как зовут вас, святой отец? И чему я обязан вашим посещением? Священник приподнялся и представился:
– Отец Филарет. Настоятель храма святого Власия, почитаемого даже язычниками. Послан с миссией в Бештаун. Имею грамоту самого отца Кондрата, митрополита Славного государства.
– Наслышан о вашем благодатном крае. В море по-прежнему купаются? Сейчас оно. наверное, стало очень чистым…
– Если бы не пираты, все было бы отлично, – вздохнул отец Филарет. – Урожаи высоки, климат благодатный. Только язычники донимают… Кстати, у вас, говорят, тоже пригрелся язычник, причем из дальних краев?
– Да. – Я решил не перечить.
Мои язычники – это мое личное дело. И при всем уважении к отцу Филарету и самому митрополиту Кондрату я сам могу решить, с кем мне иметь дело.
– Не согласились бы вы прогуляться со мной по лесу, дабы поговорить о делах весьма важных? – вкрадчивым голосом спросил священник.
– Отчего бы и нет? Пойдемте…
Было ясно, что отец Филарет явился ко мне не просто так. Я был заинтересован в помощи и информации со стороны Славного государства. Конечно, они тоже от меня что-то хотели. На ловца и зверь бежит. Резидент разведки Кондрата, или его посол – кем там был этот священник, – явился ко мне лично. Большая удача! Жаль, конечно, что велосипедная прогулка сорвалась. Но дело того стоило.
Оставив священника в гостиной, я быстро сменил домашнюю одежду на прочные джинсовые брюки и легкую рубашку. К ремню я пристегнул меч. Священник не был вооружен, не считая его легкой палки. Тем более представлялось разумным позаботиться о нашей безопасности.
Если в Баксанском ущелье, ближе к горам, еще было прохладно, то в Бештауне царила поздняя южная весна. Только по ночам немного холодало, а днем стояла жара. Выйдя из дому и оказавшись под сенью каштанов, клейкие листья которых, казалось, росли на глазах, мы с отцом Филаретом, не сговариваясь, повернули в сторону Провала. Другая дорога вела в город, но на многолюдной улице нам могли помешать разговаривать по душам.
Пешеходная дорожка уходила в гору. Мы миновали нескольких гвардейцев, купавшихся в ручье, бегущем из Провала. Крики и хохот сотрясали воздух. Но дальше лес становился гуще и безлюднее, на дороге уже почти никто не встречался.
На холме стояли развалины какого-то древнего сооружения. Кажется, раньше здесь тоже был санаторий. Но водопровод не поднимал воду на такую высоту, и многоэтажный дом забросили, а может быть, растащили на стройматериалы сразу после Катаклизма.
– И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы, – заговорил вдруг отец Филарет, постукивая посохом по каменистой тропе.
– Откровения Иоанна Богослова? – уточнил я. – И под саранчой вы понимаете воинство Лузгаша? Или то, что случилось восемьсот лет назад?
– Под саранчой я понимаю злокозненных тварей, – пристально взглянув на меня, ответил священник. – Нынешнее время наполнено зловещими событиями и предзнаменованиями. Вы ничего об этом не слышали?
– Нет. Последние несколько дней я не слежу за событиями.
– Прискорбно, – нахмурился священник. – Может быть, вы не совсем тот, с кем мы хотели бы установить контакт?
– Может быть. – Я пожал плечами. – А за кого, собственно, вы меня принимаете?
– За посланца, – ответил Филарет. – Вот только чьего? Посланного спасти или посланного прельстить?
– Основной апокалипсический вопрос, – улыбнулся я. – Думаю, все не настолько судьбоносно.
Священник темнил, и я не совсем понимал его высказываний, но не подавал вида. Молчи – и сойдешь за знающего. Но некоторые разъяснения дать все же было необходимо.
– Во-первых, меня никто не посылал. Я сам по себе и представляю прежде всего свои интересы. Во-вторых, один человек не может кардинально изменить судьбу мира. Разве не так?
– Вы так полагаете? – сурово воззрился на меня Филарет. – А как же великие преступники прошлого? Те, кто развязывали войны и уничтожали народы? Пророки, а также лжепророки?
– В мои планы не входит развязывать войну или пророчествовать, – по возможности мягко ответил я. – Напротив, все мои желания направлены на то, чтобы жизнь здесь текла так, как должна течь.
Дорога плавно огибала Машук. Мы шли по чистому лесу, лишь в некоторых местах носившему следы вырубки на дрова. Священник замолчал, а я с интересом поглядывал по сторонам. Давно не был по эту сторону горы.
От Кавказского хребта быстро надвигались тучи. В какой-то момент они поглотили солнце, которое стало багровым. Лес помрачнел. Похоже, собирался затяжной дождь.
– И солнце сделалось мрачным, как власяница, и луна, как кровь… – продекламировал отец Филарет. Я немного удивился:
– Вы действительно верите в апокалипсические предзнаменования? После всего того, что произошло на Земле?
– Как можно не верить Иоанну? – удивился Филарет. —
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
