— Всегда ненавидел две вещи — вздорных капризных детей и набожных монашек, — зло произнес он и ловко расстегнул все три пуговки пелерины.
Сдернул серую ткань с моих плеч, смял и выбросил через стену.
— Так гораздо лучше, — с этим словами герцог расположился напротив меня и добавил: — Приятного аппетита.
И принялся за завтрак, даже не глядя в мою сторону. Не пытаясь заговорить, не делая никаких попыток извиниться за свой в высшей степени безнравственный и вопиющий поступок. Он просто ел.
— Ариэлла, — усталый голос и злой взгляд на меня, — искренне сомневаюсь, что вы сейчас менее голодны, нежели ночью. Ведь вы не из праздного любопытства отправились покорять мою крепость?!
Щеки опалило огнем.
— Как мило — юная смущенная монашка, — съязвил оттон Грэйд.
Взяв салфетку, разложила ее на коленях, затем разгладила, затем… увидела кулон, внезапно оказавшийся на моей шее! Капелька бриллианта на длинной цепочке.
— Ваш второй свадебный дар, — невозмутимо сообщил герцог.
У меня задрожали руки и даже подбородок, и пришлось опустить голову, чтобы только лорд не заметил. Заметил.
— Ариэлла, — он с заметным удовольствием произносил мое имя, видимо, наслаждаясь даже малейшим нарушением этикета, — что вас не устраивает в получении второго свадебного дара? Не любите бриллианты?
Мне хотелось бы промолчать, но:
— Вы же… вы же собирались вернуть меня ро… вы…
Герцог перебил меня удивленным:
— Правда? Когда это я был столь… неосторожен в высказываниях?
Я опустила голову еще ниже. Некоторое время слышался лишь свист ветра да отдаленные пушечные выстрелы, затем я услышала тихие слова лорда Грэйда:
— Не могу сказать, что я хороший человек, скорее наоборот, но вот подонком никогда не был. Завтрак, леди, мы не при дворе, чтобы уделять столь незначительной трапезе несколько часов.
Молча положила себе овсянки, также молча начала есть. Рядом со мной, к моему удивлению, находилось блюдо с теми самыми морскими гадами, которых я вчера отказалась пробовать из рук герцога. Но сейчас приобщаться к деликатесам приморской кухни не хотелось совершенно. Я все так же молча пыталась есть кашу, даже не ощущая ее вкуса.
— Кстати, что стало с Бусиком? — вопрос прозвучал неожиданно.
— Умер, — тихо ответила я.
— Сочувствую, — судя по тону, ни капли сочувствия оттон Грэйд не испытывал. — От одиночества?
О Пресвятой, сколько же всего я успела вчера наговорить?!
— От старости, — сухо ответила я. — В прошлом году.
— Мм-м, речь ведь о собаке, как я понимаю? — никак не унимался лорд оттон Грэйд.
— Да. — Я смотрела исключительно в свою тарелку.
— Мм-м, и какой породы был пес?
Как же мне хотелось бы отправить остатки каши в последнего представителя древней военной династии!
— Бусик был дворнягой. — Я не узнавала свой словно лишенный эмоций голос. — Он был маленьким лохматым рыжим псом.
— Полагаю, подарок одной из ваших многочисленных тетушек? — иронично осведомился герцог.
Говорить не хотелось совершенно. Но и промолчать не представлялось возможным.
— Мне было пять, когда я увидела его на деревенской помойке. Предвосхищая ваш очередной ехидный вопрос по поводу помойки — я помогала подруге выносить мусор. Там был Бусик, отощавший и больной. Я его забрала. У него не было левого уха, но было очень доброе сердце. Когда я уехала в лицей Девы Эсмеры, Бусик тосковал, а потом убежал из дома. Он отыскал меня через несколько недель, вбежал сквозь приоткрытые для почтальона ворота, бросился в учебный корпус и нашел меня… Матушка-настоятельница была столь добра, что оставила Бусика при лицее. Его все очень любили… Когда Бусик умер, мы похоронили его в монастырском саду… На его могилке в память о нем мы посадили ромашки. Они такие же яркие, добрые и удивительно солнечные цветы, каким был он. — Я вскинула голову, посмотрела на оторопевшего герцога и вежливо-холодным тоном осведомилась: — Что-то еще?
Мне казалось, после такого оттон Грэйд как минимум повременит с вопросами, но я ошиблась.
— Да, меня все же заинтересовала история с помойкой. Просветите меня, будьте столь любезны.
Я отвернулась, сложила руки на груди, откинулась на спинку стула и промолчала.
— Очень по-взрослому, — насмешливо поддел герцог, а затем жестко добавил: — В любом случае к концу недели я буду знать о вас все, Ариэлла.
Соизволила вопросительно посмотреть на него, оттон Грэйд пояснил:
— Абсолютно все, уделив внимание в первую очередь личному делу и характеристике, составленной на вас в лицее Девы Эсмеры. Уже сейчас опрашиваются ваши соседи, родственники, друзья, если таковые имелись, а что-то мне подсказывает, что друзей у вас немало.
Я побледнела.
— Мм-м, все любопытнее и любопытнее, — протянул герцог. — Полагаю, вы преподнесете мне еще немало сюрпризов, не так ли, Ариэлла?
Мне казалось, что земля стремительно уходит из-под ног.
— Если не сложно, передайте мне графин, — с вежливой улыбкой произнес лорд Грэйд.
Чувствуя себя оглушенной, растерянной и просто растоптанной, я протянула руку к серебряному кувшину и услышала спокойное:
— Хэгра, рейш.
Одернула руку прежде, чем поняла, что он сказал. «Хэгра, рейш» — в переводе с ассара «осторожно, горячее». Я так и замерла, потрясенно глядя на улыбающегося герцога, и его улыбка ширилась по мере того, как до меня доходило осознание ситуации.
— Итак, вы владеете наречием степных племен, — заключил оттон Грэйд. — Невероятно, но вот он, весьма удивительный факт.
— Вы! — Я вскочила, позабыв обо всем, кроме негодования.
Черные глаза герцога откровенно смеялись надо мной, в то время как тон был вполне вежлив, разве что с нотками превосходства:
— А чего вы ожидали, Ариэлла? — Он жестоко усмехнулся. — Я не мальчик, я взрослый опытный мужчина и в силу должности и многих лет работы в области дипломатических переговоров всегда четко реагирую на несоответствия. В случае с вами несоответствий оказалось слишком много, и я только начал последовательно проверять их. Сядьте!
Я опустилась на стул.
Герцог с улыбкой смотрел на меня. Рассматривал. Внимательно, изучающе, пристально. Взгляд его черных глаз скользил по овалу моего лица, замер на губах, и на какой-то миг мне показалось, что лорд затаил дыхание. В следующее мгновение он посмотрел прямо мне в глаза, спокойно, уверенно, властно.
— Через несколько лет вы станете удивительно красивой женщиной, Ариэлла.
Очень нехорошее чувство медленно растекалось в груди.
— Красивой, уверенной в себе, несколько наивной, искренней. Сейчас утверждать еще рано, но что-то мне подсказывает — собранная информация о вас только подтвердит уже сделанные мной выводы.
