Не выдержала и Луиза, повеселела и, подмигнув, тоже высказалась:
— А мне больше всего нравятся цыплята, хорошо прожаренные!
Все рассмеялись. Кроме Туо. Он словно ничего и не слышал: вспоминал сказки, и белые птицы детства все летели и летели сквозь холодный космический простор.
18
— Ox и смешной!
— Ну и шалунишка!
— Ишь озорник! Ты ведь ее порвешь!
— Ничего, пусть себе играет!
Туо и Марта, смеясь, наблюдали, как львенок таскает по ковру Анитину сумку. Вчера она забыла ее на кушетке. Львенок схватил и потащил в зубах по всей комнате. Вертит мордочкой, наступает лапками, спотыкается, падает, снова вскакивает и снова охотится за несчастной сумкой.
— Цирк! Аттракцион! — хохотала Марта, по-утиному ковыляя за львенком. — Держи его!
Тигренок лежал в кресле, положив морду на лапы, желтыми глазами смотрел за сумкой — туда-сюда, сюда-туда. А она так и мелькает! И в конце концов тигренок не выдержал — спрыгнул с кресла, схватил сумку зубами за ручку. Львенок — к себе, тигренок — к себе. Тянут-потянут — в разные стороны. Уперлись лапами в ковер, нацелились веселыми глазами. Ну и потеха!
— Пора забрать, порвут, — сказала Марта.
Но едва она приковыляла и протянула руку, зверята зарычали, рванули еще разок, да как следует, и сумка раскрылась. На ковер выпал какой-то небольшой серебристый патрончик. Тигренок ткнул его лапой и давай катать.
— Ах ты сорванец, ах ты босяк! — рассердилась Марта. — А ну отдай!
Туо, едва увидел этот патрончик, побледнел. Веселость его как рукой сняло. Лицо помрачнело, брови насупились, на лбу появились морщинки. Быстро подошел к Марте, схватил ее за руку, — пусть себе забавляются.
Молча повел удивленную девушку в соседнюю комнату, включил едва ли не на полную мощность приемник и сказал ей на ухо:
— Это микрофон.
— Какой микрофон? — вопросительно глянула на него Марта.
— Вот этот патрончик.
— Это микрофон?
— Да. Все, что мы здесь говорили, записано там, у них…
— Какой ужас! Что же делать?
— Положите его на место, пусть будет так, как было. Чтобы они не догадались, что мы… Видите ли, мне нужна еще хотя бы неделя.
— Хорошо, хорошо, так и сделаем.
Марта вернулась к себе, успокоила львенка и тигренка, подняла сумку, положила туда патрончик и повесила сумку на полочку. Из соседней комнаты послышалась музыка. Зверята посматривали на людей, словно хотели спросить:
«Почему вы не даете нам поиграть?»
— Ну что, может быть, почитаем? — спросила Марта.
— Вам нужно больше ходить, ходить, пока не устанете, серьезно ответил Туо.
— А не составите ли вы мне компанию? — Марта заговорщически взглянула на него.
— Я хотел бы поработать. Никак не восстановлю формулу синтеза кварков.
— Ах, у вас на уме все наука да наука!
— О, если бы кто-нибудь на Земле вывел эту формулу, его озолотили бы!
— Золото, богатство! — вздохнула девушка. — Гоняясь за деньгами, люди расходуют самое ценное, что у них есть, — душу. Думаете, я не права?
— У нас на Филии ничего подобного нет. У нас нет наживы, понимаете? Нет ни у кого такого пристрастия — грести под себя, копить столько, сколько не нужно тебе и на всю жизнь. И металлы и минералы играют только естественную роль.
— А у нас есть металлы благородные, а есть и парии. В особом почете золото. Вы о золотой ванне читали? В Японии на одном курорте, кажется Фунабара, поставили золотую ванну. Все стремятся туда, хотя несколько минут купанья стоят очень дорого. Стремятся, как в Ватикан или в Мекку. А некоторые дошли до того, что грызут эту ванну, пытаясь откусить хоть кусочек. Зубы ломают, а все-таки грызут. Вот до чего дошла наша цивилизация!
— Странно, что у вас здесь не понимают дикости, да, в конце концов, и глупости эдакой алчности.
— Есть такие, которые понимают. Но ведь есть и сторонники кредо «Человек человеку волк».
Марта направилась к выходу. Туо молча пошел за ней.
Близился вечер. На озере было тихо, даже утки не плескались. Ветви плакучих ив напоминали золотистые струи, и по мере того, как заходило солнце, струи эти на глазах розовели, а затем обретали оттенки кармина.
Остановились за озером. Девушка тихо произнесла:
— Как это мерзко, когда знаешь, что тебя кто-то подслушивает. Противно и… страшно. Меня пугает это «ухо».
— Я вас понимаю. Марта. Но возьмите себя в руки, вам нельзя волноваться.
— Ах, Туо, хоть вы не говорите мне этого «нельзя»! Что за жизнь без волнений!
— Негативные эмоции разрушают нервную систему… Погодите, я еще не закончил. Когда я говорю, что вы должны щадить нервы, я имею в виду период выздоровления.
— Ну разве что так… — улыбнулась Марта.
Вернулись домой, уже когда смеркалось. Вскоре и Анита пришла.
Едва переступив порог, она смущенно сказала:
— Вчера я сумку забыла…
Марта указала глазами на полочку:
— Вот она, я повесила, чтобы эти шалунишки не могли: достать. — И погрозила пальцем зверятам, разлегшимся на ковре.
Туо стоял, скрестив руки на груди.
Анита взяла сумку, раскрыла ее, заглянула, как делала обычно, и молча защелкнула, словно ничего и не случилось. Туо побледнел. Он не сомневался, что Анита заметила «жучок». Заметила и промолчала! Это было непостижимо! Его Анита… его любимая Анита… Нет-нет, думал Туо, не вскрикнула она, сдержалась, чтобы там не поняли, что и х «ухо» разоблачено.
Но Анита начала разговор безо всякой осторожности. Держа в руках сумку, громко спросила:
— Ну как вы здесь без меня? Хорошо поработал, Туо?
За него ответила Марта:
— Окончательно извелся, выводя эту проклятую формулу!
— Какую? — встрепенулась Анита.
— Формулу обогащения! — засмеялась Марта. — Наверно, хочет стать миллионером.
Анита вопросительно посмотрела на своего Туо.
— Она имеет в виду формулу синтеза… — сказал он, переступая с ноги на ногу. В висках его словно гудели провода высокого напряжения. Ах, Анита, Анита!.. Значит, они уже знают о его приспособлении с бриллиантом…
— Эти формулы! — с притворной веселостью воскликнула Марта. — Как говорил у нас в колледже учитель: формулы как синие щуки, их очень трудно поймать.
— Энергетика на Филии базируется именно на реакции кварков, — продолжал Туо. — Принцип, естественно, мне известен, а вот…
— Что «а вот»?
— Формулу вывести трудно… — холодно процедил Туо и добавил: — Особенно в таких условиях, в такой атмосфере.
Какие-то нотки в его сдержанном голосе встревожили Аниту. Белые пальцы ее нервно зашевелились на черной сумке. Она бросила настороженный взгляд на Туо, потом на Марту. Почувствовала что-то неестественное, натянутое, какую-то холодную стену. И словно обухом ударило ее: докопались, разоблачили! Швырнула сумку на кушетку и, тяжело дыша, склонив голову, молча пошла к выходу. Туо постоял несколько секунд колеблясь, а затем пошел за ней. Марта поднялась, взяла тигренка на руки и беззаботно заговорила с ним:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
