Я выскочила из машины и побежала к подъезду. Ларикова уже открывала массивную железную дверь, когда я окликнула ее:
– Подождите, Лена! Я подумала, давайте все-таки обсудим!
– Что обсудим? – настороженно уточнила она.
– Ваше предложение. Ваше положение. Да все обсудим! Давайте начнем разговор сначала!
– Сначала… – Она явно колебалась. – А смысл? Вы не хотите на меня работать.
– Возможно, я погорячилась. Но вы даже не объяснили, в чем заключается работа. Помощь, совет, защита – согласитесь, что это все немного неопределенно. Давайте поднимемся к вам и еще раз спокойно поговорим.
– Н-ну… ну хорошо.
Итак, я снова оказалась в квартире Париковых, в той же самой гостиной, в том же самом кресле. Елена, повторяя мизансцену, устроилась на диване.
– Почему вы передумали? – спросила она.
– Потому что не понимаю вашей роли во всех последних событиях, – честно ответила я.
– Надеюсь, вы, в отличие от вашего Баринова, не подозреваете, что это я задушила Татьяну? Господи, как только ему в голову могла прийти такая нелепость!
– Это не нелепость, это очень логичный вывод. Что вы собирались делать после похищения? Извините, но ваша версия – Кораблева уезжает в Москву, а вы, рассчитывая на глупость мужа и некомпетентность милиции, остаетесь здесь, – это действительно нелепость.
– А у него версия логичная? – Елена хотела спросить легко и иронично, но получилось у нее напряженно и зло. – И в чем ее логика? По какой такой логике мне нужно убивать Таню?
– Александр Сергеевич объяснил вам – деньги и безопасность. Старая история: дележка добычи приводит к внутренним разборкам. Бывает, что и со смертельным исходом.
– Вы так говорите, как будто мы с Таней какие-то международные преступники, – дернула плечиком Елена. – Мы приличные интеллигентные женщины, мы просто хотели заработать немного денег.
– Заработать? – прищурилась я.
– Ой, ну что вы к словам цепляетесь? Хорошо, мы собирались ограбить Сергея, но и только! Ни о каких смертельных случаях у нас речь не шла!
– В этом я не сомневаюсь. Но смотрите, как все в результате получается. Кораблева увозит доверенного ее заботам мальчика в квартиру брата. Там она должна была ждать, пока Сергей не заплатит выкуп, а потом вернуть мальчика. Простенько и мило.
– Именно так. – Елена смотрела на меня с вызовом. – А зачем усложнять? Простые схемы всегда лучше срабатывают.
– Согласна. Но в нашем случае схема усложнилась. И сейчас похищение Игоря самым тесным образом связано с убийством. Кто-то убил Кораблеву, кто-то требует выкуп за Игоря… Кто?
– Танин брат с дружками, – ни на секунду не задумалась она. – Наверняка Таня ему проболталась, и он решил сам денежки подгрести. А Таню, чтобы не мешала, убил. Чем вам такая логика не нравится?
– У алкоголиков фантазия небогатая, – покачала головой я. – И запросы простые. Пятнадцать – двадцать тысяч рублей – это максимум, до которого они могли бы додуматься. Особо продвинутый алкаш, может, запросил бы пятьдесят. Миллион долларов – такой суммы ни сам Кораблев, ни его приятели просто не представляют. И потом, вы всерьез готовы считать главным действующим лицом Валерия Кораблева? Вы его видели – разве он произвел на вас впечатление человека умного и решительного? А если принять вашу версию, Кораблев, узнав о похищении Игоря, должен был немедленно составить план действий, найти сообщников, перехватить мальчика, убить сестру… кстати, убивать сестру для него прямой выгоды нет.
– А для меня, значит, есть?! – Ларикова очень старалась сдерживаться, но получалось у нее плохо.
– Для вас есть, – спокойно согласилась я. – Как только Игорь исчез из квартиры, где его прятал Сергей, вы перестали нуждаться в помощи Кораблевой. А после получения выкупа она бы уже представляла для вас прямую угрозу.
– Как и я для нее.
– Как и вы для нее. В таких ситуациях выигрывает тот, кто действует первым. А в качестве выигрыша получает безопасность и деньги.
– Вы… – Елена закашлялась, прижала к горлу ладонь и попробовала еще раз: – Вы правда считаете, что это я убила Таню?
– А вы ее убили?
– Нет! Нет! Никогда! Мне даже в голову ничего такого… Я клянусь! – Она беспомощно огляделась по сторонам. – Господи, мамой клянусь, здоровьем… я не знаю, чем еще? Я не убивала Таню, я даже в квартиру эту не поднималась, зачем? Я не знаю, кто ее убил, понятия не имею!
Опа! Вот она, золотая рыбка! «Я даже в квартиру эту не поднималась, зачем?»! Почему она сказала именно так? Логичнее было бы: «я там никогда не была», «я вообще не знала, куда Таня увезла Игоря» или что-то подобное. А тут – «в квартиру не поднималась, зачем?». То есть была рядом, но не стала подниматься? А где была, во дворе? Но Ларикова совсем недавно утверждала, что не имела понятия, куда Татьяна поехала. Куда поехала – не знает, но в квартиру не поднималась? Эта случайная оговорка и есть та самая ниточка, которая поможет нам все распутать.
Баринов предположил, что Елена приехала вместе с Кораблевой во двор на улице Чайковского. Пока Кораблева выставляла брата из дома, Елена могла завести мотор и уехать вместе со спящим Игорем. А кто тогда убил Кораблеву? Сообщник? Если Кораблеву убил сообщник, то все окончательно выстраивается. Елена могла и не знать об этом, и тогда понятно, почему она так естественно испугалась в квартире Кораблева.
Да, это ниточка. Точнее, не ниточка пока, а тонкий волосок, самый кончик! И тянуть за него нужно очень осторожно! Гошку бы сюда, вдвоем намного легче такие беседы вести. Грубо давить на Ларикову сейчас нельзя, она может испугаться и наделать глупостей. Свяжется, например, с тем самым сообщником и прикажет ему избавиться от мальчика. Нет, от меня сейчас требуется сочувственное понимание и мягкое убеждение. Скорбно поджав губы, я покачала головой:
– Я очень хочу верить вам, Лена. И надеюсь, что вы действительно говорите правду. Но тогда остается вопрос: где Игорь?
– Игорь, – горько всхлипнула она. – Да если бы я знала, что влипну из-за этого гаденыша в такую историю, близко бы к нему не подошла! А теперь… что мне теперь делать?
– Надо думать, как спасти мальчика, – мягко намекнула я. – Расследовать убийство Кораблевой нас никто не нанимал. Главное сейчас, чтобы Игорь вернулся домой целым и невредимым. Самое главное. Именно от этого будет зависеть все остальное.
Я замолчала и многозначительно уставилась на Ларикову.
Елена вздрогнула и на мгновение закрыла лицо ладонями. Потом с силой потерла щеки и вымученно улыбнулась:
– Устала. И пить хочу. А вы?
– Я тоже, – с готовностью кивнула я.
Напряжение, сгустившееся в комнате, резко ослабело.
– Чай или кофе? – любезно предложила она.
– Не затрудняйтесь, – благовоспитанно попросила я. – Что вы будете, то и я.
– Тогда кофе, – решила Елена и скрылась на кухне.
Ф-фу, наконец-то я получила некоторую свободу действий! Я бесшумно поднялась с кресла и подошла к напольной вазе с искусственными подсолнухами, украшающей угол комнаты. Не знаю, кого благодарить за этот дизайнерский изыск, саму Елену, Сергея или покойного супруга Екатерины Алексеевны, но для моих целей этот шикарный букет подходит просто идеально. Я прикрепила микрофон, замаскировала его широким желтым лепестком и сделала два шага назад. Как я и говорила – идеально. Все, что будет говориться в квартире, я теперь и услышу, и на пленку запишу. Еще один микрофон я прицепила к знакомой сумочке, на случай если мадам Ларикова выйдет из дому.
Я вернула сумочку на столик и тут же снова взяла в руки. В прошлый раз в сумочке лежали водительские права. И если я хочу за Еленой присмотреть, то надо бы облегчить себе будущие труды. На то, чтобы достать права и посмотреть, какая именно машина находится во владении Лариковой Елены Константиновны, у меня ушло не больше десяти секунд. Еще десять секунд на то, чтобы достать сотовый и сделать короткий звонок Нине. Всего пять слов: «позвони мне через пять минут». Выполнив все это, я успела вернуться в кресло, комфортно устроиться в нем и даже сделать несколько пометок в записной книжке, прежде чем в комнату вернулась хозяйка.
Елена, радушно улыбаясь, внесла серебряный поднос, на котором стояли две кофейные чашечки, сахарница и пластиковая упаковочка с порцией сливок. Решительно опустила поднос мне на колени и быстро сняла одну чашку, ту, что стояла справа от сахарницы. Объяснила простодушно:
– Я себе сахар уже положила. А вам не знаю сколько, кладите сами. И сливки, если хотите. Я-то пью черный.
Не могу сказать, что меня обрадовала такая забота. Елена клянется, что никого не убивала, и я ей почти верю, но неприятно, что тяжелый поднос стесняет движения. Конечно, в случае необходимости я его просто сброшу на пол, не побоюсь ковер испортить, но пару секунд на этом движении непременно потеряю.
Я подняла чашку за изящную ручку и притворилась, что сделала глоток. Пить кофе я не собиралась – ни хозяйка, ни способ приготовления доверия у меня не вызывали. Елена, я уверена, причастна к похищению Игоря, да и с убийством Кораблевой не все ясно. Кофе она на кухне одна готовила и чашечку свою сразу схватила, не дав мне возможности выбрать. Сахар она себе, видите ли, уже положила! А мне чего подсыпала?
