Мы с Александрой неслись вперед, легко прорезая вспухающие перед нами бурлящие валы. Чайки некоторое время следовали за нами, словно желая рассмотреть необычных купальщиков. Потом птицы отстали — мы были уже очень далеко от берега. Мы легли на спину, и море качало нас, как детей в колыбели. Свинцовое небо наконец-то разразилось дождем — неистовым, буйным, веселящим. Я покосилась на Александру — в этот момент ее удивительно прекрасное лицо совсем не походило на человеческое. Она было похожа на врубелевского демона — бесстрастная, но наполненная какой-то могучею силою. Неужели я тоже такая? — мелькнуло в голове. Потом я подумала почему-то о Николае Пинежском. Сейчас, когда Александра была в своей среде, трудно было представить ее рядом с этим прилизанным гламурным красавчиком. Все равно что скрестить ястреба с домашней курицей — подумала я. Волна подтолкнула меня, наши головы оказались совсем рядом.
— О чем задумалась? Наверное, о своей неземной любви? — спросила я.
Александра ответила долгим удивленным взглядом. По ее лицу стекали струи воды, волосы плавали вокруг темным ореолом.
— Ты же, наверное, скучаешь по Николаю? — настаивала я.
По лицу морской пробежала тень.
— Я вообще-то сама собиралась тебе рассказать. Но раз уж ты спросила — у нас с ним было все не так, как у Ромео и Джульетты…
— В смысле?
Несколько минут она молчала, подбирая слова.
– Когда Ромео решил, что его возлюбленная умерла, он принял яд. Помнишь? — я чуть откинула голову, изображая кивок — А вот если бы Пинежский решил, что я умерла, знаешь, что бы он сделал? — Александра выдержала небольшую паузу — Он наложил бы грим и вызвал журналистов!
Я фыркнула, потом спросила:
— А ты? Если бы ты решила, что он умер?
— Не знаю. У меня вот здесь — она показала на сердце — пусто. Если бы я решила, что мне нужен очередной контакт, наверное, утопила бы его, не задумываясь. Хотя…. вряд ли. Мы ведь топим людей, чтобы забрать их душу, так? А у него и забирать-то нечего! У него самый задушевный разговор — со своим отражением в зеркале. «Какой же я ни-ри-а-льный красавчик!» — прогундосила она, передразнивая певца — Так что зря ты останавливала время ну, помнишь, тогда, после концерта… А кстати, ты еще не пробовала так делать?
— Не-а…
— Так давай сейчас! А? Ну, пожалуйста, Полина!
Я задержала дыхание и напряглась. Но дождь продолжал заливать наши лица, волны все также баюкали нас.
— Ничего не получается… — разочарованно протянула я.
Небо над нами вдруг раскололось на части. Яркая вспышка молнии, потом гром где-то вдалеке. Я подумала, что гроза может напугать сына, и мы поплыли к берегу. Но когда вышли из воды, Антона с Адрианом там уже не было. Конечно, им не было смысла ждать нас под ледяным ноябрьским дождем. Мы накинули платья и пошли к дому. Из-за скал показался мужичок-рыболов. Пригнувшись под струями дождя, он несся к дороге, где припарковал свой автомобиль.
— Что? Рыбалка не удалась? — крикнула ему вслед Александра.
Мужик только крякнул, пробегая мимо нас. Мокрые, босые, мы неторопливо шли от моря, болтая и смеясь.
Но когда мы вошли в теплый холл дома, от сердца к пальцам вдруг побежали тонкие ледяные нити. Не знаю как, но я поняла, что дом пуст. Я взлетела по лестнице на второй этаж, потом выскочила на крышу. Антона с Адрианом нигде не было. Я вернулась в холл, где беззаботно раскинулась в кресле Александра. В том самом кресле, где полчаса назад сидела я, держа на руках Адриана. Страшная пустота сгустилась вокруг, я почувствовала, что мне физически не хватает тепла сына. Дрожащими руками я схватила мобильный и набрала номер Антона. Абонент был недоступен.
— Где они? — тихо и очень серьезно спросила морская.
— Их здесь нет. Телефон Антона недоступен. Что-то случилось.
Мы выбежали на улицу и помчались к дороге, где была припаркована машина Антона. Ее не было, дорога оказалась пуста, ни души вокруг. Мы снова сбегали к морю, потом вернулись домой. Я еще раз безуспешно пыталась дозвониться до Антона. Было видно, что Александра воспринимает происходящее очень серьезно. Она даже не пыталась убедить меня, что это какая-то шутка.
— Надо, наверное, позвонить в полицию… — не очень уверенно сказала я.
— Они даже слушать тебя не станут. Ты ведь не рожала ребенка. — возразила морская — Нет свидетельства о рождении, нет врача, который принимал роды. Даже если ты позвонишь другу своего папы, как его там, Алексею Алексеевичу, он тут же перезвонит твоему отцу и узнает, что у тебя не может быть ребенка. Ведь три месяца назад ты еще не была беременна. Тебя заберут в психушку, Полина…
Да, надо было вовремя рассказать все родителям. Эта мысль причинила почти физическую боль. Я только сейчас поняла, что Адриан — не только мой сын. Я не уберегла ребенка Саймона, внука моих родителей! Внутри как барабанный бой нарастала дрожь. Как сквозь сон я услышала голос Александры:
— И потом, полиция нам не поможет. У меня есть кое-какие мысли по этому поводу. Нужно позвонить Саймону.
Я все еще держала мобильный в руках. Нажать кнопку вызова было все равно что шагнуть в пропасть.
И вдруг дверь открылась и на пороге появился Саймон. В руках у него был букет белых роз и огромный плюшевый медведь в футбольной форме.
Я увидела, как сияющая мальчишеская улыбка медленно сходит с его лица, глаза темнеют.
— Полина? Что случилось?
Два слова стоили мне мучительного труда. Язык налился свинцом, я с еле выговорила:
— Адриан пропал.
Светлая матовая кожа Саймона стала белой как бумага.
— Он… жив? — тихо спросил любимый.
— Мы не знаем. Кажется, его забрал Антон. Он снимает в Сочи фильм, мы встретились, потом он пришел сюда. Мы с Александрой купались в море, а он с Адрианом остался на берегу. Когда мы вышли, их не было. И телефон у него не отвечает. Это произошло полчаса назад. — барабанный бой внутри меня становился все быстрее, это трудно было выдержать. Но я все еще могла говорить спокойно.
Лицо любимого исказила страшная гримаса, букет выпал из его рук. Я вся сжалась, не зная, чего ожидать. Вдруг Саймон кинулся вверх по лестнице. Мы с Александрой переглянулись. В наступившей тишине было слышно, как яростно хлещет по дорожке дождь за окном. Сейчас мне было страшно не только за Адриана, но и за Саймона. Тихо, словно боясь разбудить кого-то, я поднялась наверх. Я нашла любимого в нашей спальне. Он сидел на корточках в полутьме у зашторенного окна, прижимая к себе медвежонка. Я подошла и опустилась на ковер рядом. Присмотревшись к его лицу, я увидела, что по нему текут слезы. Саймон приложил руку к щеке, потом посмотрел на свои влажные пальцы. Кажется, он сам не понимал, что с ним происходит. Любимый поднял на меня глаза, обрамленные темными слипшимися ресницами.
