– Думаю, агент по недвижимости описал бы этот дом как «небольшой и уютный».
При звуке знакомого мужского голоса она резко подняла голову и больно ударилась о стол.
– Theos! Осторожнее! Что ты там делаешь?
Сильные руки схватили ее за предплечья и мягко подняли на ноги.
Белль ошарашенно смотрела на Лукаса.
– А… а ты что здесь делаешь? – Она была настолько потрясена, что едва могла говорить. – Тебе Дэн позвонил?
Лукас нахмурился:
– С какой стати твой брат будет звонить мне?
– Н-не знаю… – Белль схватилась за голову. Кровь отчаянно пульсировала в ее висках. – Я совсем не соображаю. Просто я не ожидала, что ты придешь… и очень удивилась… – Белль резко выдохнула. – И все же, Лукас, почему ты пришел?
Глава 8
Этот вопрос Лукас задавал самому себе много раз. Почему он в рекордные сроки завершил проект в Южной Африке, если для этого ему пришлось работать по восемнадцать часов в день? И почему он сразу же вылетел в Лондон, а не в Афины? Ответ стал ему ясен лишь несколько мгновений назад, и даже сейчас он точно не знал, чего ему нужно от отношений с Белль. Каким-то образом эта миниатюрная блондинка запала ему в душу. В реальности она выглядела еще лучше, чем в его воображении. Он заметил, что ее формы слегка округлились – груди под сиреневым шелковым платьем выглядели полнее, чем раньше. Но она была явно ошарашена его приходом, и испуг в ее глазах удержал его от того, чтобы заключить ее в объятия и поцеловать в губы.
– Я приехал в Лондон по делу, – соврал он, – и решил прогуляться по берегу реки. Интересно, почему ты живешь в плавучем доме?
– Нам с Дэном обоим приходится жить в Лондоне, потому что мы здесь работаем, а снимать плавучий дом дешевле, чем квартиру, – рассеянно объяснила Белль.
Ее оторопь от внезапного появления Лукаса уже прошла, и она поняла, что звон у нее в ушах не имел никакого отношения к удару головой о стол. Она думала, что никогда больше не увидит его, но он был здесь, великолепный в легком сером костюме и голубой рубашке, верхние пуговицы расстегнуты и открывают взгляду черные волоски, которые, как Белль было известно, покрывают его мускулистую грудь. Одна лишь улыбка Лукаса пленяла ее, а когда его взгляд задержался на ее губах, ей до боли захотелось, чтобы он поцеловал ее.
– Белль…
Его голос прозвучал хрипло. Он откинул ее волосы с лица и, положив ладонь на ее щеку, начал легонько поглаживать большим пальцем ее губы. Она инстинктивно раскрыла их, когда Лукас наклонил голову к ее лицу.
– Белль, ты дома? Я вернулся!
Голос брата резко привел ее в чувство, и она отодвинулась от Лукаса, тяжело дыша. Дэн медленно спускался по ступенькам с верхнего этажа.
– Вы, наверное, Христакис, – сухо произнес он. – Вы правильно сделали, что пришли сразу же, как только Белль сообщила вам о ребенке.
Лукас слышал, как стучит кровь в его висках. Он не мог ни дышать, ни говорить. Он медленно отвел взгляд от растрепанного длинноволосого парня, злобно пожиравшего его глазами, и повернулся к Белль.
– Theemou! Какой ребенок? – хрипло спросил он.
– Черт возьми!
Резко обернувшись, Лукас бросил гневный взгляд на незнакомца:
– Кто вы такой?
Белль говорила ему, что жила со своим братом, но внешне между ней и этим человеком не было ничего общего. Его охватило бешенство при мысли, что он мог быть ее любовником.
– Это мой брат, – дрожа, проговорила она и умоляюще посмотрела на Дэна: – Дашь нам пару минут?
– Ты уверена? – засомневался Дэн.
– Да. Нам с Лукасом надо поговорить.
Он ушел. Жесткий взгляд Лукаса был направлен уже на нее, и она задрожала. Холодное как лед выражение сменило теплоту, которой блестели его глаза всего несколько секунд назад, когда он хотел поцеловать ее.
– Я собиралась сказать тебе, – быстро проговорила она. – Я… я хотела позвонить, но ты был в Южной Африке… – Она внезапно осеклась.
– Ты беременна? – Его голос прозвучал как хриплый рык. – Ты же мне сказала, что не забеременела после того первого и единственного раза, когда мы занимались сексом без презерватива. – Он помолчал, лихорадочно обдумывая неожиданный поворот событий. – Почему ты солгала мне? Ты не хотела, чтобы я узнал, что ты носишь моего ребенка?
Он вновь переживал кошмар трехлетней давности. Тогда Сэди скрыла от него свою беременность, и он узнал об этом только благодаря тому, что она попала в больницу, упав на сцене во время представления.
«Я не говорила тебе потому, что не хочу ребенка», – всплыли в его памяти слова Сэди.
Неужели и Белль скрыла от него свое положение по той же причине?
– Я не солгала, – начала защищаться Белль. – Я подумала, что у меня начались месячные, но я ошиблась…
Выражение лица Лукаса стало насмешливым, и Белль вновь замолчала. Она была готова к тому, что он разозлится, но его гнев все же ранил ее.
– Мне пора идти, – пробормотала она, глядя на часы, – а то опоздаю на прием к врачу. Поговорим, когда я вернусь.
Лукас похолодел, вспоминая предательство Сэди. Кроме того, он помнил выражение ужаса на лице Белль, когда она узнала, что могла забеременеть, – она ясно дала понять, что не хочет ребенка, поскольку занята развитием своего бизнеса.
– Зачем ты идешь к врачу? – резко спросил он.
– У меня назначено УЗИ, – ответила Белль, стараясь сдержать эмоции. – Честно говоря, я нервничаю, – призналась она. – Мне до сих пор трудно принять тот факт, что у меня будет ребенок, и я не знаю, как почувствую себя, когда увижу свидетельство того, что моя жизнь навсегда изменилась.
Честность Белль была одной из черт, больше всего восхищавших Лукаса в ней. Сэди прервала беременность без его ведома, не сказав ему ни слова. Проще говоря, она убила его ребенка. Теперь его ребенка ждала Белль, и эта новость вызвала у него целый спектр разных чувств. Ему дан еще один шанс стать отцом. Его недоверие сменилось изумлением, а затем безудержной радостью, наполнившей каждую клеточку его тела. Он не сомневался, что хочет этого ребенка, – но хотела ли его Белль? Она была явно напугана и не уверена в своем будущем.
– Жизнь изменится у нас обоих, – спокойно сказал он. – Это наш общий ребенок, пусть и незапланированный, и я готов поддержать тебя на этом нелегком пути.
«Как хорошо, что Лукас здесь», – подумала Белль, ложась на узкую кушетку в казенном халате и обнажая живот. Она никогда не была в больнице раньше – во всяком случае, в качестве пациента. Она попыталась прогнать воспоминания о том, как она ждала у дверей реанимационного отделения, в которое поместили ее мать после автокатастрофы, и как врач подошел к ней и взял ее руки в свои, мягким голосом сообщая ей новость о том, что Гудрун умерла. Лукас, словно чувствуя ее беспокойство, взял ее руку в свою большую ладонь и легонько сжал пальцы.
– Постарайся расслабиться, – подбодрил он ее.
Глаза Белль наполнились слезами. Она хотела, чтобы они были как та пара, которую они видели в фойе, – те двое явно были очень друг в друга влюблены и невероятно рады тому, что у них родится первенец. Да, Лукас обещал поддерживать ее, но горькая правда в том, что их роман закончился несколько недель назад, а ребенок был незапланированным.
Врач уже нанесла гель на живот Белль и теперь медленно водила по нему датчиком.
– Вот, – она указала на нечеткое изображение, появившееся на экране, – это ваш ребенок – слышите, как бьется его сердце?
Глядя на размытое пятно, Белль с трудом могла поверить, что этот слабый пульс принадлежал новой жизни – ее ребенку. Она взглянула на Лукаса – ей хотелось бы, чтобы он до сих пор сжимал ее руку. Но он подался вперед и внимательно смотрел на экран, и по его напряженному профилю она не могла понять, о чем он думает.
Врач сочувственно улыбнулась.
– Многие женщины испытывают шок, впервые видя свой эмбрион на экране. После УЗИ беременность кажется более реальной. – Она помолчала. – Мне нужно сказать вам что-то, что может потрясти вас еще больше.
– С ребенком что-то не так? – Лукас перевел взгляд с экрана на доктора, пытаясь сдержать эмоции, переполнявшие его теперь, когда он впервые услышал биение сердца своего ребенка.
– Все идет так, как и должно идти на данном этапе. – Врач замялась. – Но эмбриона два. У вас двойня, – мягко объяснила она Белль.
Белль недоуменно уставилась на голые стены маленькой комнатки, в которую вернулась, чтобы переодеться, ей показалось, что она сходит с ума. Она плохо помнила то, что говорила врач после слова «двойня», – похоже, речь шла о том, что дети будут неодинаковыми.
– Разнояйцовые близнецы развиваются из двух различных яйцеклеток, оплодотворенных двумя разными сперматозоидами. В этом случае у каждого ребенка своя плацента. Дети могут быть как одного пола, так и разного, но это можно будет определить уже ближе к середине беременности.
«Какая разница, какого пола будут дети?» – мрачно думала Белль. Ее ужасало то, что менее чем через восемь месяцев ей придется заботиться сразу о двух детях. Это означало, что питания, подгузников и денег понадобится вдвое больше. Как она сможет воспитывать двоих? И как она при этом будет заниматься своим бизнесом? Нет, это невозможно. По ее щекам потекли слезы. Будущее пугало ее – никогда раньше она не чувствовала себя настолько одинокой.
