Я молчал.
— Я — Брунульф Торкельсон из Уэссекса, — наконец сказал он. — А кто ты?
— Ты сын Торкеля Брунульфсона? — спросил я.
В ответ он удивлённо посмотрел на меня, потом довольно кивнул.
— Да, господин.
— Мы с твоим отцом сражались бок о бок при Этандуне, — сказал я, — и он хорошо дрался! В тот день он убил много датчан. Он всё еще жив?
— Да, жив.
— Передай ему от меня самый горячий привет.
Он помедлил. Я видел, что он хотел поблагодарить, но ему пришлось сначала задать вопрос, ведь он делал вид, будто не знает, кто я.
— И от кого же этот привет? — спросил он.
Я едва заметно улыбнулся, глядя на его людей.
— Тебе известно, кто я, Брунульф, — ответил я. — Ты назвал меня «господин», так что не притворяйся, будто меня не знаешь.
Я указал на самого старого из его воинов, седого человека со шрамом поперёк лба.
— Ты дрался рядом со мной при Фирнхамме. Верно?
Воин улыбнулся:
— Да, господин.
— Ты служил Стеапе, так?
— Да, господин.
— Тогда скажи Брунульфу, кто я.
— Он...
— Я знаю, кто он, — прервал его Брунульф и слегка кивнул мне. — Для меня большая честь встретиться с тобой, господин.
Эти учтивые слова заставили старшего из двух священников сплюнуть на траву. Брунульф не обратил внимания на этот выпад.
— Могу я спросить, что привело Утреда Беббанбургского в это убогое место?
— Я сам собирался спросить, что вас привело сюда, — откликнулся я.
— Тебе здесь делать нечего, — прорычал священник, крепко сложенный мужчина: широкогрудый, старше Брунульфа лет на десять или пятнадцать, с гневным лицом, коротко остриженными черными волосами и аурой властности. Его черная ряса была из отлично выделанной тонкой шерсти, а крест на груди — золотой. Второго священника, молодого и худосочного, явно тревожило наше присутствие.
— Кто ты такой? — спросил я, взглянув на старшего священника.
— Тот, кто творит Божье дело.
— Ты знаешь моё имя, — мягко произнес я, — но знаешь ли ты, как меня называют?
— Дьявольское отродье, — прорычал тот.
— Может и так, — согласился я, — но меня так же называют убийцей священников, хотя уже прошло много лет, с тех пор как я вскрыл брюхо последнему заносчивому ублюдку. Пора уже снова попрактиковаться, — ухмыльнулся я.
Брунульф поднял руку, чтобы предотвратить резкий ответ.
— Отец Херефрит опасается, что ты нарушил границы, лорд Утред, — Брунульф явно не искал драки и говорил вежливо.
— Как можно нарушать границы, находясь на земле своего же короля? — вопросил я.
— Эта земля принадлежит Эдуарду Уэссекскому, — заявил Брунульф.
Я засмеялся. Наглое заявление, столь же нелепое, как и претензии Константина на то, что все земли к северу от стены принадлежат скоттам.
— Эта земля, — сказал я, — находится в половине дня верхом к северу от границы.
— Существуют доказательства наших притязаний, — сказал отец Херефрит.
Голос у него был глубокий, тон враждебный, похожий на рычание, а взгляд — ещё более недружелюбный. Я решил, что прежде он был воином — из-за шрамов на лице и бесстрашного взгляда чёрных глаз, в которых светился только вызов. Он был крупным и мускулистым, как и подобает человеку, много лет державшему меч. Я заметил, что он остановил лошадь в сторонке от остальных, даже от своего собрата-священника, как будто презирал их общество.
— Доказательства, — насмешливо повторил я.
— Доказательства! — священник буквально выплюнул это слово, — хотя мы ничего не должны тебе доказывать. Ты — дерьмо из задницы дьявола, и нарушил границы земель короля Эдуарда.
— Отец Херефрит, — казалось, Брунульфа обеспокоила воинственность старшего священника, — духовник короля Эдуарда.
— Отец Херефрит, — все так же спокойно ответил я, — рожден свиноматкой прямо из сраки.
Херефрит лишь зыркнул на меня. Как-то мне рассказали, что за морями есть племя, способное убивать взглядом, и похоже, священник пытался следовать этому примеру. Я первым отвёл от него взгляд и увидел, что один из двух флагов уже не развевается на лёгком ветру — его убрали с бастиона форта. Возможно, под этим флагом сейчас собирается отряд воинов, чтобы уничтожить нас, подумал я.
— Этот духовник короля, рождённый свиньёй, — обратился я к Брунульфу, продолжая наблюдать за фортом, — сказал, что у него есть доказательства. И какие же?
— Отец Стефан? — Брунульф переадресовал вопрос молодому и встревоженному священнику.
— В году 875-ом от рождества Господа нашего, — ответил второй священник высоким, дребезжащим голосом, — король Нортумбрии Элла передал эту землю в бессрочное владение королю Восточной Англии Освальду. Король Эдуард теперь правит Восточной Англией и потому является законным правопреемником этого дара.
Я взглянул на Брунульфа. У меня сложилось впечатление, что человек он честный, и его заявление священника не убедило.
— В 875-ый год Тора, — сказал я, — Элла сидел в осаде, а Освальд даже не был королём Восточной Англии, а всего лишь марионеткой Уббы.
— Тем не менее, — начал было старший священник, но запнулся, когда я перебил его.
— Уббы Ужасного, — произнес я, глядя ему в глаза, — которого я убил на берегу моря.
— Тем не менее, — он говорил медленно, словно ожидал, что я снова перебью, — дарственная грамота составлена и подписана, печати поставлены, а значит, земля передана, — он взглянул на отца Стефана. — Разве не так?
— Да, это так, — пролепетал отец Стефан.
Херефрит пристально смотрел на меня, будто пытаясь убить взглядом.
—Ты незаконно вторгся на земли короля Эдуарда, задница.
Брунульфа покоробило такое оскорбление. Мне было всё равно.
— Можете предъявить эту так называемую «хартию»? — спросил я.
С минуту все молчали, потом Брунульф взглянул на младшего священника.
— Отец Стефан?
— Зачем что-то доказывать этому нечестивцу? — возмутился Херефрит. Он подстегнул лошадь, и та сделала шаг вперёд. — Он убийца священников, ненавидит Бога, он женился на саксонской шлюхе, и от него исходит дьявольская мерзость.
Я почувствовал волнение своих воинов позади, и поднял руку, чтобы их успокоить. Я не стал обращать внимание на отца Херефрита и смотрел только на младшего священника.
— Хартии легко подделать, — сказал я, — так что сделай одолжение, позабавь меня и скажи, почему вам отдали эту землю.
Отец Стефан взглянул на отца Херефрита, словно спрашивая разрешения ответить, но старший священник оставил этот взгляд без внимания.
