Я горячо рекомендую своим товарищам по несчастью учредить общество охраны слуха и всеми законными средствами добиваться того, чтобы в миле от каждого населенного пункта была устроена специальная музыкальная колония, куда на вечные времена были бы спроважены все треногие и двуногие, опас.ные для человеческого слуха, индивидуумы.
Если же кто-то из этой теплой компании сошлется на лунный город, какофонию которого я описал выше, - да будет тому разъяснено, что у нас, землян, барабанные перепонки устроены иначе, чем у обитателей Луны, доказательства чего читатель найдет в одной из последующих глав этих путевых зарисовок.
Пегас летел теперь довольно низко, и пан Броучек имел возможность наблюдать с птичьего полета будничную жизнь городских улиц. Правда, бегло обозрев панораму, он подметил лишь несколько наиболее броских черт. Особенно его удивила праздничная экстравагантность лунных нарядов; одетый в солидный земной костюм, пан домовладелец с презрительным состраданием взирал на пеструю толпу, в которой не увидел ни одного порядочного сюртука, ни одной наглухо застегивающейся куртки, ни одного плаща или фрака; всюду мелькали лишь ни на что не похожие разноцветные ризы и хитоны, которые на Земле любой образованный и почтенный человек просто постеснялся бы на себя надеть. "Все ж таки мы, земные чехи, здешним не чета! - подумал он с гордостью. - У нас даже в самой убогой деревне можно увидеть добротную портновскую работу, и дурацкие чамары[ Ч а м а р а - черный, со шнурками вместо петель, доломан, который чехи надевали по торжественным случаям в знак своего патриотизма.], слава богу, уже почти вывелись, а таких вот шутов гороховых полиция в два счета сгребла бы на улице!" нa первый взгляд, немного походили на земные шляпы головные уборы лунянок, но стоило присмотреться получше - и то, что вы приняли поначалу за дело рук современных модисток, оказывалось всевозможными раковинами, полипами, грибами, бабочками, птичьими гнездами, огромными соцветиями повилики и анютиных глазок, пучками разноцветных перьев и даже, целыми птицами и: прочими причудами моды. Подобно мужчинам, лунянки тоже носят несуразные облачения местного покроя, как правило, белоснежные или златотканые, колыхающиеся на них волнами замысловатых оборок и бахромы.
С неудовольствием отметил пан домовладелец отсутствие у лунных дам пикантных турнюров и челок.
Вообще их прически были весьма небрежны. Хотя волосы у лунянок сплошь вьющиеся, их не укрощают ни гребнями, ни заколками, и кудри ниспадают, как им заблагорассудится, на плечи, шею и грудь темными ручьями или трепещут вокруг головы наподобие золотистого нимба.
Примечательно, что все у селенитов постоянно находится в движении: кудри неизменно развеваются, губы трепещут, грудь вздымается, одеяние струится.
И если еще учесть, что селениты ввиду своей крайней субтильности, свойственной в первую очередь особам женского пола, то и дело подпрыгивают, пританцовывают и воспаряют, то вы поймете, что поток гуляющих не лунаым Пршикопам[П р ш и к он ы - одна на центральных и наиболее оживленных улиц Праги. ] являет собой зрелище совершенно особого рода; Да и в остальном облик лунных улиц сильно отличался от земного.
В Праге, например, привычную физиономию улиц наряду с большими магазинами определяют колбасники, лоточники, булочники, мясники, аптекари, мучники, кондитеры и прочие торговцы снедью; главным же образом рестораны, трактиры, пивные, где качают пльзенcкое, кофейни, винные погребки и тому подобные заведения, каковых у нас, пожалуй, больше, чем адвокатских контор. Но в лунном городе тщетно высматривал пан Броучек что-либо в этом роде; вместо съестных лавок и распивочных он видел одни лишь цветочные магазины, салоны по продаже картин и скульптур, нотные магазины и бесконечное множество книжных. Чуть ли не в каждом втором доме помещалась книжная лавка, возле которой стояли толпы любопытствующих и двери которой едва справлялись с потоками входящих и выходящих покупателей.
- Ну и давка же у ваших книжных лавок! - удивлялся пан Броучек.- У нас такого столпотворения не было, даже когда продавалась биография убийцы Шепека!
- О, такое паломничество к нашим книготорговцам каждый день,- молвил селенит,- они работают с утра до ночи и все-таки не успевают доставить заказанные литературные лакомства в оборудованные при магазинах читальни и обслужить всех покупателей.
- Э, да вы тут потребляете литературу, как у нас в Праге - пльзенское в разлив, - смеялся землянин.
- Мы все здесь жаждем духовной пищи,- внушительно и серьезно заметил его проводник. - Уже с ночи у входа в книжные магазины собираются толпы алчущих, дабы сразу же поутру упиться циклом сонетов; и, едва поглотив его дома, снова спешат в магазин, чтобы посмаковать какую-нибудь эпическую поэму...
- Хорош завтрак!..- буркнул себе под нос Броучек.
- Более того, многие просиживают в читальнях целыми днями и задерживаются далеко за полночь, - продолжал селенит.- Но поскольку слишком усердные книгочии, захмелев от чрезмерного употребления стихов и романов, порой учиняют по ночам скандалы, сейчас во всех почтенных книжных заведениях выдача литературы прекращается ровно в полночь; правда, случается, что какой-нибудь ненасытный клиент, заказав в последнюю минуту сразу пять стихотворных сборников, не сдвинется с места, пока не опорожнит все до последней строчки.
- Умоляю, хватит!.. Да хватит же вам! - воскликнул пан Броучек, который так хохотал, что едва держался на Пегасе.- Что некоторые пивовары закрывают свои подвальчики в полночь и что иные питухи велят подать сразу пять кружек, об этом я знаю не понаслышке, а по собственному опыту; но чтобы книги... по пять книг зараз... ой, лопну от смеха!..
- А мне плакать хочется оттого, что ты смеешься над нашими благородными страстями, - молвил селенит и действительно начал всхлипывать, - в этом явственно отражается грубый материализм всех вас, нищих духом землян, тянущихся лишь к низменным усладам плоти.
Эти слова вновь заставили пана Броучека вспомнить о своем бедном желудке. Наш герой и в самом деле испытывал изрядный голод.
- Можете меня оплакивать сколько угодно, - строптиво возразил он, - но даже самым что ни на есть прекрасным стихам на свете я предпочту сейчас плотный завтрак. Может, нам сделать остановку и немного подкрепиться?..
- В этом нет необходимости, - ответил селенит, - вон там готов принять нас под свою сень дворец досточтимого мецената Божидара Чароблистательного, чье безграничное гостеприимство, даст бог, утолит твою невоздержанность, которая, право же, повергает меня в изумление...
"Хорошенькое дело, - подумал Броучек, - его, видите ли, повергает в изумление моя невоздержанность!.. Уж не думает ли он, что я насытился стишками его Эфирии?!" - Небось опять будут пичкать философской тарабарщиной!- обронил он.
- О, у Чароблистательного всегда найдется для гостей сытная материальная пища, - заверил Броучека селенит, - к тому же, мне кажется, что мы еще успеем к утренней трапезе, которую наш меценат совершает чуть позже других. Погоди, я взгляну на небесные часы!
Он обратился лицом к серпу Земли на небосклоне и при этом невольно посмотрел назад.
- Стой! Взгляни! - вскричал он.
Броучек обернулся в направлении, куда показывал Лазурный, и увидел в воздухе нечто вроде большой бабочки, летевшей к городу..
- Ничего не говорит тебе твое сердце? - спросил селенит.- Не узнаешь ее? Не узнаешь Эфиршо, что на своих мотыльковых крыльях и на крылах любовной тоски мчится тебе вослед?
-Кошмар! - скорбно возопил пан домовладелец. - Гони же, гони, авось удастся от нее улиануть!
Селенит стегнул Пегаса длинным стеблем белоснежной лилии, служившей ему хлыстом, и крылатый конь, мигом домчав их к огромному сверкающему, дворцу, опустился вместе со своими седоками у его порога.
IX
Храм искусств и его великолепие. Меценат. Броучек в роли поэта.
Категории, на которые подразделяются стихотворцы.
Трапеза бардов. Наш герой изгнан иа круга певцов. Злосчастный нос.
Лазурный привязал Пегаса к лазуритовой колонне великолепного портала и вместе с паном Броучеком стал подниматься по хрустальной лестнице, которая вела внутрь дворца. Все кругом излучало столько сказочного блеска, что землянин, не выдержав ослепительного сияния, вынужден был взбираться по лестнице с зажмуренными глазами.
Между тем Лазурный объяснял ему назначение великолепного здания: Чароблистатепьный назвал свой шедевр Храмом искусств, и с полным правом. Как ты, очевидно, заметил сверху, дворец по его указанию построен в виде звезды, и каждый луч этой звезды отведен для определенного вида искусства. В одном он разместил самых знаменитых поэтов, в другом - выдающихся живописцев и их творения, в третьем - ваятелей, целый луч предоставлен музыкальному искусству и его прославленным представителям, и так далее. Словом, в этой звезде, как в магическом кристалле, сосредоточен весь блеск лунных искусств. А в центре звезды находится резиденция самого великого мецената, который излучает вовсе концы своего дворца живительный свет щедрости и безбрежной благожелательности. Впрочем, вот и он сам.
